Князь: Попал по самые помидоры (СИ) - Фокс Гарри

Грохот поднимающихся ворот потонул в оглушительном, яростном рыке. Рёв исходил не от Годфрика и его горстки «шутов» — он рванул со стороны главных ворот, где ждала основная часть моих сил, до поры скрытая в складках местности.

— ЗА ДРАКОНХЕЙМ! УРАААА!

Смех на стенах смолк, сменившись сначала недоуменным гулом, а потом переходя в отчаянные крики командующего офицера:

— Тревога! ШТУРМ! На стены! Луки! Копья! Готовить кипяток!

Но было уже поздно. Могучие ворота, приподнятые всего на полтора метра, открыли дорогу в ад. Из-под них, словно демоны из преисподней, хлынули рыцари Драконхейма. Их было не тридцать, как показывал Годфрик, а все двести. И они были свежи, злы и рвались в бой.

Годфрик сбросил с себя маску пьяного шута. Его лицо исказила боевая ярость. Он смахнул свой рог, схватил огромный боевой топор и с рёвом первым бросился подниматься по приставным лестницам к бойницам, которые теперь осыпали его не насмешками, а стрелами.

А внутри цитадели начался настоящий хаос.

С криком «Измена!» и «Они уже здесь!» эрнгардские солдаты метались, не понимая, откуда ждать удара. Одни бросились к главным воротам, чтобы попытаться опустить их или встретить основной натиск. Другие услышали крики боя у боковой калитки, которую мы открыли, и ринулись туда.

И именно в этот момент мы ударили изнутри.

Тыгтыгович, я и его кошколюды высыпали из башни механизма и из тени бокового прохода. Мы не кричали. Мы просто резали.

Это было жуткое зрелище. Из тишины, из-за углов, из самых неожиданных мест появлялись тени с горящими глазами и блестящими когтями. Солдаты Эрнгарда, бегущие по узким дворикам крепости, падали с перерезанными глотками, даже не успев понять, что происходит. Кошколюды работали молча, эффективно и с пугающей жестокостью, используя суматоху и панику.

Я шел в центре этого безумия, выжигая пламенем целые группы солдат, пытавшихся организовать оборону. Один офицер попытался построить щитовую стену в узком проходе. Столп огня превратил ее в погребальный костер.

— Они везде! — орал кто-то в панике. — Нас атакуют сзади!

Суета и неразбериха достигли апогея. Эрнгардцы стреляли друг в друга в дыму и хаосе, команды тонули в общем гвалте. А снаружи всё громче звучали боевые кличи моей армии и звон стали — Годфрик уже вскарабкался на стену и завязал там яростную схватку.

Вротмнехеровна, следуя за мной, словно на прогулке, лишь время от времени ласково проводила пальцем по щеке какого-нибудь умирающего солдата, забирая его последние мгновения жизни с томным вздохом.

— Какая пустая трата… — шептала она. — Столько энергии… могла бы пригодиться.

Цитадель Скальный Венец, неприступная твердыня, пала не от долгой осады, а от хаоса и ярости Дракона. И теперь ее камни дрожали от топота ног, криков умирающих и победного рева моих солдат.

Пыль и дым над Скальным Венцом начали понемногу оседать, уступая место горьковатому запаху победы. Последние очаги сопротивления были подавлены. Над цитаделью уже развевалось мое знамя — алый дракон на черном поле. Мои солдаты, уставшие, окровавленные, но ликующие, занимались привычным делом: разоружали пленных, тушили пожары и вытаскивали своих раненых с братской заботой.

И вот в главные, теперь настежь распахнутые ворота, вкатилась роскошная карета, запряженная парой нетерпеливых гнедых коней. Ее дверцы распахнулись еще до полной остановки.

Из нее, словно вихрь, вынеслись они. Мои девочки.

Лира — первой, с грацией дикой кошки, ее розовые волосы развевались, а в зеленых глазах плясали отблески пожарищ и бешеная тревога. Ирис — следом, бледная, с поджатыми губами, но в ее синих глазах читалось такое облегчение, что даже привычная маска ядовитого сарказма дала трещину. Элиана — последней, высокая, статная, ее лицо было серьезно, но в нем читалась глубокая, выстраданная преданность.

Они, не обращая внимания на окружающих солдат, на трупы и разруху, ринулись ко мне через двор цитадели.

— Артур! — это вырвалось у всех троих почти одновременно.

Лира вцепилась в меня с такой силой, что я едва устоял на ногах, прижимаясь всем телом и мурлыча что-то радостное и неразборчивое прямо в мою кольчугу. Ирис обняла меня с другой стороны, ее объятие было порывистым и неожиданно крепким, а лицо она уткнула мне в плечо, чтобы никто не видел, как дрожат ее губы. Элиана, сдержанная, но не менее эмоциональная, обняла всех нас, прижавшись щекой к моей спине, ее мощные руки сжали нас в единый, дрожащий от напряжения и счастья ком.

Целовали все сразу, наперебой, перебивая друг друга вопросами:

— Жив? Цел? Ранен? Я чуть с ума не сошла! — причитала Лира.

— Идиот! Дракон! Безмозглый герой! — шипела Ирис, но в ее словах не было ни капли злобы, одно лишь спасенное отчаяние.

— Слава богам… — выдохнула Элиана, и ее голос дрожал.

Я смеялся, обнимая их всех троих, пытаясь успокоить, чувствуя, как нарастающее за время боя напряжение наконец-то начинает отпускать. Они пахли дорогими духами, пылью дороги и страхом за меня. Это был лучший запах победы.

И в этот идеальный момент их взоры, синхронно, упали на фигуру, стоявшую позади меня в почтительной, но вызывающе соблазнительной позе.

Вротмнехеровна смотрела на эту трогательную сцену с легкой, игривой улыбкой, ее ангельское личико сияло неподдельным интересом. Мой плащ она накинула на себя так, что он лишь подчеркивал все ее достоинства, а не скрывал их. Да…она где-то добыла второй плащ. Запасной.

Три пары глаз — изумрудные, синие и голубые — сузились одновременно. Общая тревога мгновенно испарилась, сменившись настороженным, холодным любопытством хищниц, учуявших на своей территории новую, странную добычу.

Лира отстранилась от меня первой. Ее кошачьи уши настороженно наклонились вперед, а хвост замер в неестественной позе.

— Артур, — ее голос потерял всю свою нежность и стал низким, властным. — А это… кто такая?

За ней последовали и остальные. Объятие распалось. Ирис скрестила руки на груди, ее взгляд стал острым, как бритва. Элиана выпрямилась во весь свой внушительный рост, смотря на суккуба с холодной оценкой воительницы.

Воздух снова наэлектризовался, но на этот раз угроза исходила не от вражеских армий, а изнутри моего собственного, только что воссоединившегося гарема. И Вротмнехеровна, кажется, получала от этого невероятное удовольствие.

— Эмм… тут такая ситуация… — начал я, чувствуя, как по спине бегут предательские мурашки. Три пары глаз, полных гнева, буравили меня.

— Какая ситуация? — сладким, как сироп, голосом спросила Лира, хлопая длинными ресницами. Ее хвост начал нервно подергиваться. — Голая девушка. Под твоим плащом. Сразу после боя. Очень… интересная ситуация.

— Я… короче, это суккуб, — выпалил я, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Она хотела нас всех убить, но я ее остановил и… она показала нам путь сюда. В обмен на жизнь.

— А почему она голая? — встряла Ирис, ее голос был острым, как отточенный кинжал. Ее взгляд скользнул по фигуре суккуба с убийственным презрением. — Так яростно бился, что она осталась без одежды? Или это был особый… стиль ведения переговоров?

— А она и была без одежды! — возразил я, пытаясь звучать важно и убедительно. — С самого начала! И чуть нас всех не угробила своими чарами. Но я ее остановил. Обезвредил.

— Какой молодец, — прошипела Лира без тени одобрения. Ее уши прижались к голове. — Справился он. С голой демонессой. Один. В пещере.

— Вам мало нас? — тихо, с искренней болью в голосе спросила Элиана. В ее голубых глазах читалось настоящее смятение и уязвимость.

— Так! Стоп! — взорвался я, чувствуя, что ситуация катится в тартарары. — Я ее не трахал! Она просто… инструмент! Военный трофей!

— Он был со мной очень груб, — сладострастно пропела Вротмнехеровна, облизывая губы и с наслаждением наблюдая за разгорающимся скандалом. — Мне… ой, понравилось.

Мои девочки синхронно сузили глаза. Атмосфера стала такой густой, что, казалось, можно было резать ножом. Я почувствовал, как по спине струится холодный пот.