Рысюхин и пятнадцать бочек джина (СИ) - "Котус"

В Могилёв тоже слетал, к «дядям». Там в губернии закончился сбор урожая, кроме сахарных бураков, что были как раз в разгаре, и пошёл очередной, ежегодный, вал производства и потребления всякого рода суррогатов. Ну, и отравления оными, куда же без этого, без этого не интересно, азарта нет. Конечно, подавляющее большинство таких дел падало на плечи полиции, но стоило среди потерпевших или подозреваемых в производстве и сбыте мелькнуть хоть какому-то дворянину, пусть давно спившемуся однодворцу, как полицейские тут же с нескрываемыми радостью и облегчением сбрасывали всё на Корпус. А каждый образец пойла требовалось подвергнуть химическому анализу. Работа тупая, монотонная, не интересная, но зато много и регулярно поступает новая. Причём если мне дела на пару минут, дольше протокол писать, то «дядям» с методами классической химии и алхимии — несколько часов работы над каждым образцом. Понятное дело, что они мне были искренне рады, даже на условиях того, что я только анализ делаю и выдаю результат, а оформляют они сами.

Убежище нашёл там, где не планировал — у графа Сосновича! Первая моя встреча «для консультаций» была недолгой, граф просто не мог правильно определить тему разговора и оценить затраты времени, но потом, в ходе разговора… В общем, как-то так получилось, что встречаться мы стали по два раза в неделю, в неформальной обстановке, я даже стал с собой гостинцы привозить, «под разговор». Граф оказался даже рад тому, что я понял, пусть не сразу и не сам, его намёки и поднял тему отличия аристократии от дворян. У него и собеседник новый появился, и обширная, причём интересная ему, тема для долгого общения.

Нет, ну правда: с вассалом, с Вересковичем, так просто не поговоришь, там отношения исходно иные. Барон Грушницкий исторически тяготеет к графам Грушевским, родичем которых является, и, соответственно, к Минску. Я недавно только узнал, что пригород Минска под названием Грушевка — тот самый, где не так давно беспорядки вспыхнули, принадлежит как раз этим графам. Неплохо так, с учётом того, что этот пригород стремительно становится частью города, ещё лет тридцать-сорок — и, глядишь, граф будет владеть немалым куском столицы Великого княжества! Но я отвлёкся.

Про баронов Шипунова и Клёнова… Там тоже не всё так просто: и обговорено уже давно всё, что можно, глобальных больше нет. Так что посиделки стали регулярными. Причём про отношение Евгения Борисовича это не я придумал, а он сам сказал.

— Я, признаться, рад, что вы поняли мой сигнал, и что тема вас заинтересовала. В том числе и потому, что вы и без того ведёте себя именно как владетель, а не испомещённый на землю дворянин. Так что знания явно не пропадут втуне, а лягут на хорошую почву и дадут всходы. Верескович и Грушевский по сути своей удельные владетели, не просто дворяне, но и на аристократов не тянут, добровольно отказавшись от изрядной части власти, а аристократия это в переводе «власть избранных» или «благороднейших». Есть ещё вариант «власть лучших», но в таком случае возникает путаница с меритократией, как способом государственного устройства. Клёновы когда-то были истинными аристократами на своих землях, история вашего, Юра, основателя рода тому порукой. Но со временем оскудели и понемногу превращаются в помещиков, хоть старые угли под пеплом ещё тлеют. Шипуновы, при всём уважении, не аристократы. Хоть власть любят, и традиции ценят, но амбиций нужных нет.

Но мы, разумеется, не только косточки соседям перемывали, но и заново, например, обсуждали мои визиты ко двору: теперь граф пояснял свои вопросы, да я и сам, к собственному удивлению, многое стал воспринимать иначе, не так, как раньше! Или начал видеть скрытую суть, или у меня «начала ехать крыша на почве осознания своего величия». Автора определения, думаю, называть не надо? Ну, и по персоналиям проходились тоже, конечно.

— Виконт Орловский, с которым вы так удачно познакомились, я бы сказал — удивительно удачно, он знает, о чём говорит. Его род в достаточно близком родстве с князем Орловым, военным министром, и относится к старым семьям. Он даже в числе возможных наследников князя, который, к сожалению, бездетен. Да, его номер в очереди где-то в начале второй дюжины, но были случаи, когда девятнадцатый в очереди титул наследовал, опережая вроде бы более вероятных претендентов. Конечно, старая аристократия, по-настоящему старая, несколько чересчур высокомерна, этого не отнять, но и они со временем меняются.

— Спасибо, буду знать. Но вот такой ещё скользкий момент, я просто не рискну кого-то другого спрашивать, но вы-то меня знаете и поймёте, что я по безграмотности, а не с каким-то умыслом… Виконт — он в каком лагере?

— Что вы имеете в виду? — Граф несколько подобрался.

— Не секрет, что по всему миру монархи поджимают аристократию, используя как рычаг в первую очередь именно дворянство. И аристократия этому, разумеется, противодействует. Так вот, виконт он на стороне престола, и его активная позиция признак того, что Государь решил давление дворян на аристократов ослабить, или, наоборот — он в числе тех, кто на власть обижается за ущемление?

Соснович посмотрел на меня со смесью явного удивления и не менее явного уважения во взгляде.

— А вы, Юра, глубоко смотрите, особенно с учётом вашей… биографии, да. Очень глубоко, и навыкам аналитика на самом деле владеете. Удивлён, приятно удивлён! Скажу так: Яков Андреевич целиком и полностью верен Престолу и Его Высочеству лично. Настолько, насколько это вовсе в силах человеческих. И на этом данную тему, без сомнения, очень важную, но сильно преждевременную, да и вовсе не рекомендуемую к углублённому изучению, предлагаю закрыть.

При следующей встрече Соснович, словно продолжая обсуждение знакомых, прошёлся ещё по кое-кому.

— К сожалению, в наше время титул ещё не означает, что его носитель понимает, что такое быть титулованным лицом. Многие, увы, на самом деле то, что говорят в школах — титулованные дворяне, не из владетельного сословия. И это не только бароны, и даже не только те, чей род носит титул сравнительно недавно, пару сотен лет. Увы, среди таковых есть и графы, и даже князья, причём вовсе не оскудевшие землями, людьми или деньгами! Тех же, знаковых вам, Кайриных взять, теперь это можно сделать без нарушения субординации. При всём их богатстве, многочисленности и обширности владений, они как были рыбаками и торговцами, так ими и остались. Ну, ещё немного ушкуйниками. Несмотря на всю коллекцию собранных ими титулов и века владения рядом из них — аристократами этот род так и не стал. Не хватает им понимания, настоящего, глубинного. Видно хотя бы из того, как они действовали, когда захотели титул для племянницы. Они его постарались именно приобрести, действуя так, как мог бы поступить обычный дворянин, или даже купец! Но отнюдь не так, как полновластный властитель. Более того — они из-за своего недопонимания периодически попадают в неприятности. Точнее, из-за вызванных этим недостаточным пониманием ошибок. И, что самое неприятное, на самом деле не видят причину случающихся бед. Вы, будучи в начале пути, и то некоторые вещи если не осознаёте, то чувствуете куда лучше, чем их глава рода. Не примите за лесть — это на самом деле не так уж и сложно, всё дело в том, с кем сравнивать, да…

Поговорили и о сословных ограничениях.

— Знаете, Евгений Борисович, я в своё время очень и очень не сразу решился за руль автомобиля сесть. Всё казалось, что невместно это — дворянину роль извозчика на себя примерять. Нет, понятно, что в некоторых случаях и не афишируя — все время от времени выездом управляют. И ваш пример был далеко не последним аргументом, который меня на такое всё же сподвиг. А как вы решились?

— О, это очень хороший вопрос, Юра! Вы нащупали ещё одно отличие дворян от аристократов. Дворянин — неукоснительно соблюдает правила хорошего тона, аристократ — их устанавливает. Сейчас, конечно, по сравнению с временами полновластных князей, ситуация изменилась, и очень сильно, да даже за последние пару сотен лет. Дело даже не в отмене холопов, как общественного института, хоть слово и осталось, но смысл поменяло, есть и другие изменения. Однако и сейчас владетельный аристократ в границах своих владений сам устанавливает правила поведения и для себя, и для своих людей, пусть они уже не его подданные, а подданные императора, или короля, смотря где дело происходит. Ограничений не так уж и много: не нарушать установленные Государем законы, не нарушать слишком явно общественную мораль и не принуждать иных к следованию своему примеру. При принуждение зависимых лиц речь не идёт — это будет уже как раз нарушением закона. Мой автомобиль с моими гербами — это мои владения! Хочу шофёра за руль сажаю, хочу — сам рулю, хочу — девок сенных катаю для их и своего развлечения. Правда, последнее, если вдруг блажь такая в голову встрянет — лучше делать всё же не выезжая за границы имения. Иначе это будет эпатаж, поведение на грани той самой пресловутой общественной морали.