Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

Ссеверасс был тихим и нежным мальчиком, очень доверчивым и глупым. Он легко позволял вить из себя верёвки, верил всему, что ему говорили, никогда и ни в чём не отказывал. Будь он смертным, Мастюня усомнился бы, что письмо написал он. Слишком на него не похоже. Но Ссеверасс дух. Кто знает, что там у этих духов на уме? Да и какими силами он обладает, помимо лекарских? В любом случае, разъярённый дух, жаждущий мести, – опасность более грозная, чем хозяева. Причём опасен он и для хозяев.

Мастюня с подозрением посмотрел сперва на Темаша, а потом на Ера. Вдруг дух уже сидит в ком-то из них и наслаждается его страхом и замешательством. Теплилась надежда, что раз Ссеверасс где-то рядом, то с ним ещё можно поговорить, убедить, может, что-то пообещать… Как-то умолить отказаться от мести или даже остаться здесь.

– Может, стращает? – неуверенно предположил Ер, кивая на свиток. – Слезами же всё залито.

Буквы действительно немного размылись, словно их слезами полили, но Мастюня не спешил тешить себя надеждами.

– Он дух реки, – глухо рыкнул оборотень. – Мало ли отчего с него натекло. Мож, от безудержной ярости расплёскивался.

– Так что ж теперь делать? – Ер заломил руки.

– Созывай всех посвящённых, – тяжело обронил Мастюня и, посмотрев на Темаша, добавил: – А этого в подвале пока закрой.

Солнце уже полностью поднялось над горизонтом, а ворота монастыря всё ещё не открывали. Дед Цыбай хмурился и провожал цепким взглядом мрачных братьев из старших. Те выглядели очень озабоченными, хотя и пытались показать, что всё хорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не поедем мы сегодня за дровами, – наконец обронил он.

– Почему? – тут же вскинулся Зразый.

Парень сидел рядом с ним на подготовленных санях.

– Неужто случилось чего?

– А это не нашего с тобой ума дело, – осадил его Цыбай. – Ты помалкивай и особо под руку ни к кому не лезь.

– Так и сидеть без дела? – удивился парень.

– Так и сиди.

Парень в очередной раз проявил смекалистость и с расспросами лезть перестал.

Дед Цыбай ещё немного посидел рядом с ним, а затем встал и молча потопал в сторону кухни. Зразый посмотрел ему вслед и, почти не разжимая губ, прошептал:

– Ты чего без сапог?

Слова предназначались Ссеверассу, сидящему рядышком. Дух всё ещё шмыгал носом, дрожал и крепко-крепко жался к Зразыю, словно боялся, что тот сейчас уйдёт куда-нибудь без него. Испуганно посмотрев на свои босые стопы, дух торопливо пробормотал:

– Мне не нужно…

– Мне нужно! Смотреть холодно.

Разлетающаяся ткань одежд духа тут же наползла на босые ноги и оплела их добротными сапогами. Увы, Зразыю всё равно хотелось ворчать. Он-то знал, из-за чего переживают братья. И главная причина их волнений дрожала у него под боком, и парень чувствовал себя так, словно избавился не от всех улик.

– Застряли мы здесь… – парень вздохнул и недовольно посмотрел на стремительно сереющее небо. – Пошли к печке.

Они ушли, а тучи всё продолжали и продолжали сгущаться. Через четверть часа хлынул дождь, первый настоящий весенний дождь, нагнавший на всех посвящённых братьев страху.

Никак сбежавший дух гневается…

Врей ворвался в кабинет Узээриша даже не постучавшись. Следом за ним, подпихивая в спину, топал нетерпеливый Винеш.

– Риш, – гаркнул лекарь, – сдвинулось дело с точки. Зразый узнал, чего там типишцы скрывают.

– Да ты что? – глаза Узээриша пожелтели ещё больше, и оборотень предвкушающе подался вперёд.

– Нет у них никаких секретных техник лечения! – Винеш торжествовал. – Я ж говорил, мошенники они. Тот самый Типиш, в честь которого орден основан, заманил наивного духа, и тот всех лечил. Держали его в подвале всё это время и таскали к нему больных.

– Как же они заставляли его лечить?

– Зразый всё написал, – Врей решительным жестом прямо поверх документов расстелил… портки.

– Что это? – Риш ошеломлённо моргнул.

– Письмо от Зразыя, – хохотнул Винеш.

Узээриш уставился на круг печати, начерченной прямо на заднице, и заинтригованно приподнял штанину, всматриваясь в текст на оборотной стороне.

– Весьма оригинально, – оценил он. – Надо пожертвовать монастырю бумагу.

– Бумага при допросе нам очень пригодится, – суховато согласился с ним Врей.

– Дело не самое простое, – в сомнении качал головой Врей.

– Мы уже сделали самое главное и знаем, в каком направлении рыть! – запальчиво не согласился с ним молодой хайнес. – Ну или как рыть, чтобы всё пришло к тому, чего хотим мы.

– Сами портки с печатью не доказательство, – серые глаза медведя упрямо прищурились. – Мало ли, откуда парень её перерисовал, сам понимаешь, за доказательство сойдут только бумаги, которые мы при свидетелях достанем из тайника. Если их не перепрятали.

Лицо Узээриша искривилось, но он поборол себя и сквозь зубы процедил:

– Да пусть хоть сожгут, у нас и так есть за что их прищучить.

Отказаться от такого весомого доказательства было ой как нелегко, но нужно было чем-то жертвовать.

Когда эйфория после «прочтения» портков прошла, очередь дошла до обычного бумажного послания, торопливо начерканного на сером рваном куске бумаги. И из послания следовало, что главное доказательство нечистоплотности ордена Типиша, его тайна и сокровище, исчезло. Зразый подозревал, что пьяный привратник покаялся духу, когда парень ушёл из часовни, и отпустил узника на все четыре стороны.

И заговорщики против ордена тут же попали в сложную ситуацию. Теперь они не могли наведаться в монастырь с внезапным осмотром, ибо осмотр этот, скорее всего, ничего не даст. Дух-лекарь сбежал, а его побег наверняка вынудит типишцев перепрятать или вовсе уничтожить бумаги. И по итогу они найдут только перепуганных лекарей, смотрящих на них невинными взорами, и вялых, но вполне ухоженных больных. И ничего предосудительного!

– Наверняка есть что-то ещё, – не сдавался Риш, которому уж очень хотелось наконец нагрянуть в монастырь с большой проверкой.

– Если не дураки, то уже всё попрятали, – мрачно отозвался Винеш.

Конечно, приятно знать, что лечили типишцы не своими силами и воистину были шарлатанами, но побег духа спутал все планы. Он растревожил осиное гнездо, и орден теперь готов к неприятностям. А если учесть, что замешанные семьи сделают всё, чтобы спасти свою репутацию, то становилось боязно за обитателей монастыря. За больных.

Из-за этого Риш и нервничал и искал повод всё же наведаться на территорию типишцев.

– Не нагрянем – опоздаем, нагрянем – спровоцируем, – озвучил мысли всех Врей.

– Надо нагрянуть, – Риш холодно прищурился.

– Глава Совета религиозного единства Арран уже отстранён от исполнения полномочий из-за просочившихся слухов. Харен Ранхаш вплотную занялся им, а так как доказательства на руках, то долго не провозится.

– Да, у брата не хватит терпения разводить долгие пляски, – поддержал господина Врея Вахеш Вотый – один из правнуков Шереха Вотого. Прадедушка отрядил его оказать всяческую помощь правящей семье.

– Рядом с монастырём проводит военные учения отряд Отма̀ша Ажѝхыя.

– Я уже велел им переместиться на полверсты ближе, – отозвался Риш.

– По Мнишыям и другими семьям мы уже работаем, и помимо порчи репутации и мошеннического удержания больных на территории монастырей им светит уклонение от выплаты налогов с доходов. Но об их участии в деятельности монастыря мы узнали не так давно и не успели собрать информацию, доказывающую их вину. На то, чтобы всё сделать по закону, потребуется время.

– А нам надо делать по закону? – задумчиво приподнял брови молодой хайнес – главный представитель закона в стране.

Присутствующие переглянулись. Все они, бесспорно, закон уважали, но так же регулярно его нарушали. Иерхарид и Врей на благо государству, Винеш во имя здоровья больных, Вахеш ратовал за благополучие семьи, а сам молодой хайнес и упомнить не мог, когда, ради чего и что именно он нарушал. Помнил только, что много и часто.