Ни слова, господин министр! (СИ) - Варварова Наталья

Робертина вздохнула, чашка ударилась о блюдце. 

— Мог бы сочинить что-то получше. Его Высочество ни в здравии, ни в затемнении не прикоснется к Оливии с тем, чтобы сделать ей больно. Разве что тьма поглотит его целиком. Но тогда это увидит вся Фересия.

— Не забывай про росток. Стефан строит обвинения вокруг него. То ли Лив уже подавила волю Родерика и, переспав с ним, отправилась к королю, а князь не до конца пришел в себя и набросился снова… То ли она неправильно применила зерно первой тьмы, когда он напал на нее той ночью. В общем, король настаивает, что брат был не в себе, в том числе из-за этого воздействия. Он даже согласен на магическое дознание, если это развеет мои сомнения, — якобы оно покажет, что девушка имела интимную связь с обоими. А кто был насильником, в этом случае мы все равно не узнаем.

Представляю, что отразилось на мамином лице. Однако я никак не могла взять в толк, о каком ростке они говорили. Голова стала раскалываться надвое, как только пробовала представить, о чем могла идти речь. 

— Это совершенно ни к чему. Лив не нужны слухи такого рода. Особенно после того, как ты замяла ту историю с нападением Эдмунда на короля. Тело мужа должны были с позором сжечь, а его объявили героем, который спас столицу от опасного преступника. Но, если копнут глубже, то найдутся свидетельства, что он погиб во дворце. К тому же Родерика нельзя вечно держать под альдониумом. Он сейчас, как в тумане... Еще дней пять, не больше. Надо отослать его отсюда, чтобы по возвращении мы с Лив уже покинули Фересию и были далеко отсюда.

Богиня, Родерика-то за что? Почему из-за моей дурости он тоже пострадал? Только идиотка могла подпустить постороннего так близко. Но, чтобы я сама ластилась к Стефану, точно нет…

— Я уверена, что насилие доказать можно, — продолжала королева. — Никогда еще Стефан не был так силен, он просто излучает мощь. Я не узнаю фон собственного сына. Нам с Родериком он лжет, что это отсроченное, то есть накопительное действие артефактов, но даже магические предметы не в состоянии дать такой эффект. Если только с их помощью не была досуха выжата человеческая жертва. 

— Кроме того, что он забрал у нее всю энергию — от магпотоков ничего не осталось, сплошные дыры, ни разу такого не наблюдала, — он еще вскрыл ей мозг и накидал туда всякой дряни, — мама говорила тихо и при этом жутко. — Я не менталист, я не возьмусь за такие повреждения. Еще неделю назад я бы сказала, что конец очевиден; девочку не спасти. Но, похоже, что она оживает. И как раз благодаря тому, что многие сочли бы за проклятие. Два дня назад она немножко поиграла с Эльфи, а вчера пошутила про одноклассницу, которая выходит замуж за банкира. 

На пол опрокинулось что-то тяжелое, зазвенела посуда. Мама велела вынести все ковры на чистку после той ночи, когда отец истекал кровью на одном из них. Потом она просто о них забыла или махнула рукой. 

— Перестань, Лав. Что толку, что ты попытаешься прирезать собственного сына или устроить против него переворот. Вероятность неудачи огромна, последствия успеха — страшны. Я ценю, на что ты готова ради моей семьи. Лучше придумать, как использовать твое влияние, в том числе на Его Величество, и минимизировать все то, что он натворил. Спасти Оливию, сохранить Родерика, помочь детям Стефана вырасти достойными правителями. Уроды, которые принимаются за эксперименты с «живой магией», не живут долго. 

Не сразу поняла, что это мама так коротко обращалась к Клавдии. Похоже, их дружба имела куда более глубокие корни, чем мы предполагали. Неужели они сплели магическую связь и зависели друг от друга? Вот почему после рождения сыновей у Клавдии, когда младший из них обрел магию, на свет у моих родителей появилась я —хотя все тесты свидетельствовали об их отрицательной совместимости. Эликсиры и снадобья были бессильны. 

— Лив — Светоч, и для нее этот почти несуществующий эмбрион — чудо новой жизни, а не набор клеток величиной в полсантиметра. Не страшный плод насилия. Поэтому она снова стремится жить. 

— Ты не права — всхлипнула Клавдия, и мир снова перевернулся с ног на голову. — Ребенок не всегда ассоциируется с его отцом. Я выносила детей от человека, которого ненавидела, который был хуже, чем насильником, и при этом каждый день беременности ощущался как чудо. Жаль, что со Стефаном я так мало чувствовала из-за кракова зелья забвения, но даже с ним я это помню. Просто одна мать признает малыша, когда он начинает пинаться, а другая реагирует на первые же изменения в своем теле и уже ждет.

Стол отъехал со скрежетом в другую сторону. Магички, похоже, занялись левитированием осколков, параллельно уничтожая чайные лужи.

— Я целительница и я черствая, — неожиданно заявила мама. — Сколько раз приходилось делать выбор в пользу роженицы, а затем объяснять семье мужа разницу между плодом и взрослой женщиной, чья жизнь была на кону. Поэтому мне важно, что, несмотря на это свое восприятие, ты все равно согласна… 

— Да, я согласна. Хотя это кровь Конрадов. И видит богиня, я верю, что Лив на это не пойдет…

—  Конрады никогда не боялись пустить чужую кровь. Не нервничай лишнее. Тебе вредно. Там еще и человека-то нет,  — обрубила королеву Робертина. 

Мамина риторика мне, определенно, не нравилась. Но вот кто меня не заставит что-то сделать с крохой, так это Берта Бланш. 

Что же, я услышала довольно. Далеко не все поняла. Но, главное, что Клавдия считала меня жертвой и не требовала, чтобы я избавилась от ее внука. Без ее помощи у меня не получится скрыться от обоих братьев. Родерик не должен узнать правду.

Я двинулась ко второй балконной двери, чтобы проскользнуть в другое крыло и спрятаться в спальне. 

Дорогу перегородила радостно повизгивающая Эльфи. Мама тут же отреагировала на посторонний звук. Она добавила себе громкости, и голос раздался по всему дому

— Оливия, спускайся к нам, пожалуйста. Времени почти нет. Принимать решение придется быстро. 

Глава 108.

— Ты уже слышала большую часть, Лив. Ты беременна от моего старшего сына.

Королева сообщила это совершенно будничным тоном. Она уже вытерла слезы. Однако ее выдавали покрасневшие глаза и припухший нос. 

Следующей заговорила мама. С напором и громче обычного:

— Я не буду напоминать, что ты с детства любила Родерика. Что бы ни внушил Стефан, ты не могла согласиться быть с ним по собственной воле. Он тебя изнасиловал, избил, наградил ложной памятью. И сделал это не просто так. Король забрал у тебя всю энергию до последней капли. Его Величество оставил тебя умирать. Если каким-то чудом выживешь, то эти жуткие воспоминания тебя добьют. 

Почему-то ее давление меня раздражало. Более того, злило. Умирать я больше не собиралась. Раньше я бы тут же бросилась опровергать ее слова, но теперь просто ждала, когда мама закончит свою мысль

— Сейчас Стефан, подозреваю, самый сильный человек в нашем мире. На всем  Лондиниуме… Так что… Родерик погибнет, если вызовет брата. Клавдия, которая потрясена смертью твоего отца и тем, что приключилось с тобой, закончит еще хуже, если попытается низвергнуть короля. Оружие в ее распоряжении рассчитано на самооборону. Тьма, защищающая Конрадов, может пожрать ее. Не говоря о прочих стихийных катаклизмах.

— Ты не совсем права, — возразила королева. — У меня есть право вступиться за своих подданных даже перед тьмой. Если бы пострадали одни Бланши, но судя по тем крупицам, что я успела заметить у Оливии, он нападал и на других девушек. Что стало с ними потом? Очевидно, что имели место запретные ритуалы. 

Однако мама была непреклонна:

— Будьте реалистками. Нет такой силы, которая бы заставила его сейчас склониться, уйти. А такие, как он, ничего другого не понимают. Суд? До него не дойдет. Мятеж за спиной Родерика? При всех раскладах мы потеряем князя. А он единственный, кто в итоге сможет сбросить брата с трона. Чужая сила не сохранится в короле до бесконечности. Родерик заметит преступления, потому что его брат вряд ли сможет остановиться.