Абитуриентка. Студентка (СИ) - Абдуллов Роман

Шон стремительно отвернулся, но лицо и шея залились предательским жаром.

— Сам приглашай.

— Жалко, — рассмеялся Дилан. — Они может в первый раз, а тут — я!

Шон невольно улыбнулся. Он и сам не был великим танцором, но Дилан просто поражал своей неуклюжестью. А вдвоем с Вэлэри они составляли такую выдающуюся пару, что дон Аргус не знал, с какого боку к ним и подступиться.

— А Вэлэри не видно, — сказал Шон, оглядываясь по сторонам. — Ты не допускаешь, что она, сравнив свое платье с нарядами других девушек, передумала идти?

— Эй, нормальное у нее платье! — возмутился Дилан. — Кэсси в нем на свадьбу подруги ходила!

Шон промолчал. Не хотелось обижать приятеля.

Троица кокеток вдруг оживилась и с такой скоростью замахала веерами, что показалось, будто вовсе не артефакты создают ветер, а эти самые веера. Шон проследил за взглядами девушек.

Обходя танцующих по дуге, к ним неторопливо приближался Маркус.

При виде него Шон вспомнил лию Одетту. И хотя мать Маркуса он видел не более пяти раз, да и те мельком, однако она отпечаталась в памяти именно такой — излучающей превосходство каждым жестом, взглядом, словом… И в отличие от мужа, она ни родителей Шона, ни его самого не считала за ровню.

Шон ее терпеть не мог.

К счастью, позаимствованную у матери маску высокомерного патриция Маркус надевал лишь с посторонними, а характер унаследовал отцовский. Во всяком случае, Шон так считал.

Едва глянув на трепещущих веерами и ресницами девушек, Маркус подошел к Шону с Диланом и сразу, даже не ответив на приветствие, спросил:

— Где Вэлэри?

От неожиданности Шон глупо переспросил:

— Кто?

— Вэлэри! — повторил Маркус. — Ваша подружка с рубцами в пол-лица.

— Не знаю… — начал отвечать Шон, но его перебил Дилан.

Спросил с подозрением:

— А зачем?

Маркус смерил его тяжелым взглядом и процедил:

— Хочу ей кое-что сказать. Прямо сейчас, пока еще не поздно.

Интерес друга к Вэлэри был до того загадочен, что Шон презрел манеры и полюбопытствовал:

— А что за дело у тебя к ней?

— И почему может быть поздно? — снова вмешался Дилан.

Маркус промолчал и впился в толпу ищущим взглядом. Торопить его было бесполезно, и потому Шон просто ждал. Ответит так ответит, а если решит, что знать подробности им не обязательно, то, как ни спрашивай, слова не выдаст.

— Да нет ее там! — не выдержал Дилан. — У нее платье не такое… расфуфыренное.

Чуть помедлив, Маркус обернулся:

— Хорошо, я скажу… Только ты, рыжий, держи язык за зубами. Понял?

Дилан кивнул, и Маркус, понизив голос так, что пришлось придвинуться, чтобы расслышать его за шумом, сказал:

— Вэлэри должна выступить сегодня, чтобы я взял ее в клиентки…

— Снова⁈ Что в голове этой ненормальной?

Забывшись, Дилан перебил Маркуса на середине фразы, однако тот, вопреки ожиданиям Шона, не одернул наглеца, а лишь холоднее продолжил:

— Мы договорились. Я собирался принять ее, но кое-что изменилось, и теперь стать ее патроном я не могу.

— Патроном… — растерянно повторил Шон.

Как же так? Маркус ведь сам объяснил, что не берет клиентов, потому что не задержится здесь. К тому же, клиент — это почти член семьи! Не важно, что академический патронат длится всего два года, функции-то он выполняет те же, что и традиционный. И приблизить к себе какую-то странную девицу, поднесшую лепешку, но отказать другу… Как же так?

Вопрос жег, рвался с языка, но Шон смолчал, боясь показать обиду. Спросит позже, когда успокоится. И наедине.

— Хотел раньше её предупредить, — говорил между тем Маркус, — но в библиотеке она не появлялась ни вчера, ни сегодня.

Дилан круглыми глазами посмотрел на Шона:

— Она же и занятия вчера пропустила, целый день где-то пропадала! А сегодня мы ко мне домой ходили. За платьем… И тоже целый день. Они с мамой все рецепты какие-то обсуждали и платье укорачивали, а то Вэлэри в форме хотела на бал заявиться. Мол, плевать, в чем, главное — быть там. Обязательно!

— Кажется, Вэлэри не в курсе, — глубокомысленно заметил Шон.

— Сожри меня пески! — Дилан теми же круглыми глазами принялся обшаривать толпу. — Вот это она влипла! И надо же так — все знают, что наследник ван Саторов завтра нас покинет, а она, единственная, кого это касается…

— Что значит «все знают»? — оборвал Маркус его причитания.

Шон вздохнул — до чего же у Дилана болтливый язык! — и коротко пояснил:

— Девушки встретили в городе лию Одетту и стали свидетельницами ее разговора с компаньонкой. Они обсуждали твое возвращение в Сивильскую академию, так что всем уже известно… Извини, что не сказал сразу.

— Шайсе! — Маркус поморщился, но особо расстроенным не выглядел, и чуть погодя спросил: — Так, может, и до Вэлэри слухи дошли? Должна же она понять, что в таком случае все отменяется.

Шон пожал плечами, а Дилан озабоченно нахмурился:

— Пару часов назад она еще собиралась на бал.

— Хорошо, будем считать, что она ничего не знает… Тогда поступим следующим образом, — Маркус подобрался, и голос его зазвучал властно. — Я спрошу у распорядителя время ее выступления и проверю за кулисами, а вы обойдите зал, и если Вэлэри не найдем, то я просто уйду. В любом случае, я на этот бал пришел только, чтобы ее остановить. А так… Не увидит меня и выступать не будет.

— А не будет ли? — с сомнением протянул Дилан. — Это ж Вэлэри, от нее чего угодно можно ожидать… — Он встрепенулся: — Надо поторапливаться! Я тогда направо, а ты, Шон, налево. Встретимся у входа.

С этими словами Дилан поспешно двинулся вдоль стены, вглядываясь в людей и то и дело привставая на носочки. Маркус тоже ушел.

Шон с досадой посмотрел влево. Сначала предстояло миновать девушек с веерами, а затем обойти больше половины зала, высматривая какую-то мелкую девицу в невзрачном платье. Что ему вообще за дело до нее? В отличие от Дилана он ей не друг и не приятель. И обещаний, как Маркус, он ей не давал…

Но постояв еще немного, а потом, вздыхая на каждом шагу, Шон все-таки отправился на поиски.

Лера прислушивалась к тому, что происходит в зале. Только что в качестве подарка патрону один из одногруппников спел чуть ли не арию. По крайней мере, голосил не хуже, чем оперный певец: мощно, красиво и ничего не понятно.

Значит, сейчас музыканты исполнят танец, затем настанет очередь Херты (у нее, оказывается, с Соланой была только устная договоренность, а официальное принятие в клиентки произойдет как раз на балу), потом еще танец и останется последняя, третья, кандидатка в клиенты — она сама. Мамочки…

— Все хорошо, все хорошо. Счастье сопутствует смелым, — Лера похлопала по груди.

Сегодня мантра помогала плохо, и от мысли, что придется выйти на сцену перед несколькими сотнями зрителей, тряслись поджилки. Еще и в голову лезло всякое. То представлялось, что от волнения она лишится голоса, то нападал страх, что ее освистают и не дадут прочесть, или что она запнется и упадет на ровном месте. Последнее, кстати, вполне могли устроить старшекурсницы. Они даже могли не выпустить ее на сцену!

Именно поэтому Лера пришла сюда за час до бала, рассчитывая где-нибудь спрятаться до своего выхода, но к ужасу своему обнаружила, что за кулисами никаких укромных уголков нет. Все-таки это не театр с кучей гримерок и бог знает чем еще.

По залу сновали сины, на сцене устраивался оркестр и хлопотал распорядитель, к которому Лера подходила вчера с просьбой внести в список выступающих, а здесь одна лишь Херта мерила шагами невидимый из зала пятачок и чего-то бормотала себе под нос. Заметив Леру, она, вопреки обыкновению, захотела пообщаться. Рассказала, что будет петь для Соланы, и спросила:

— А ты зачем тут?

— Да я так… На сцене постоять захотелось… — Лера смешалась. Откровенничать не тянуло. А ну как Херта побежит докладывать, и девицы все испортят.

Херта с недоумением посмотрела на нее, разве что у виска не покрутила и снова заметалась туда-сюда, только в этот раз тихонько напевая меланхоличную, смахивающую на колыбельную, мелодию.