— Кстати, а почему Левко? — задал я давно мучивший меня вопрос. — Он же вроде Львом всегда был.
— Да это он на украинский манер, — хихикнул Сава. — Он же с западенщины, а там с этим строго. Вот и пытается за своего сойти… Во всяком случае, мне он именно так всё объяснял. Ещё и деньги платит, чтобы его из филармонии не турнули.
Биографию Дутковского я не знал, но не понравилось мне заигрывание этого культурного деятеля с земляками, а плата кому-то за возможность официально считаться ансамблем филармонии и вовсе выходила за все рамки социалистических отношений. Ни я, ни «мой» Орехов ничего не знали про такие практики, хотя про прописку в областных филармониях музыканты позже рассказывали весьма охотно — но про деньги там не было ни слова.
— Кому платит? — осторожно спросил я.
Сава чуть стушевался.
— Да откуда я знаю, — глухо сказал он. — Не я же ношу, просто услышал.
— Ясно… — пробормотал я. — Всё же, наверное, правы актеры с Таганки — прогнило что-то в Датском королевстве…
— Бывал на Таганке? — Сава воспользовался случаем и съехал с опасной темы.
Я решил не настаивать.
— Доводилось, видел пару спектаклей… как раз «Гамлета» смотрел в январе.
— И как? Правда так круто, как говорят?
— На любителя, — усмехнулся я.
— Парни рассказывали, что в том году Высоцкий сюда приезжал, даже концерты давал… народу ломилось! Правда, на наш ансамбль тоже ломятся. Меня уже пару раз Левко выпускал на сцену… совсем другие ощущения, хотя и стою в сторонке.
— Круто, — похвалил я. — На «Песню года» возьмет тебя, как думаешь?
— Не знаю, не хочу зарекаться, — Сава трижды сплюнул через плечо. — На «Мы ищем таланты» в ноябре обещал, я репетирую, но она в Виннице будет, мы там в качестве почетных гостей и хозяев будем выступать.
Мне пришлось взять паузу, чтобы немного покопаться в остатках памяти «моего» Орехова. Тот эту передачу пару раз смотрел — называлась она «Алло! Мы ищем таланты» и представляла какую-то вариацию телевизионного конкурса для обычных людей, в будущем эту нишу на телевидении будут разрабатывать достаточно плотно. Впрочем, интересных номеров там было — раз, два и обчелся, так что смотрели её, видимо, совсем дикие фанаты. Но в этом времени у любой передачи — даже у утренней гимнастики, которая по какому-то недоразумению иногда шла вечером — аудитория была достаточно большой, чтобы телевизионщики были уверены, что они находятся на правильном пути. Ну и не следует забывать вмешательство идеологов — Комитет в эту область не пускали, её плотно опекал соответствующий отдел ЦК КПСС, который был как бы не жестче к различным проявлениям ереси.
— То есть искать будут не вас? — улыбнулся я.
— Не, нас уже нашли, — поддержал шутку Сава. — Но вообще «Смеричка» это нечто — я видел расписание гастролей, там по десять концертов в неделю… Бешеный темп, я иногда скучаю по Сумам.
— Каждый концерт — это денежка, Сав, — наставительно указал я. — Вряд ли москвичи будут постоянно у тебя песни покупать… Кстати, Юрий мне рассказал, что ты даже продешевил — в Москве за песню и больше можно срубить. Но я тебе советую — не жадничай. Ещё раз обратятся — продавай по прежней цене.
— Почему? — недоуменно спросил он.
— Считай, что это вроде поклевки, — объяснил я. — Вот как зацепятся, тогда и будем смотреть.
— А тебе долю надо выделить? — как-то нервно спросил Сава.
Я осуждающе на него посмотрел.
— Сав, ты же помнишь, где я работаю? — он кивнул. — Моё начальство подобную подработку не оценит. Так что это твой крест… Только не взалкай, как отец Федор, очень прошу.
«Двенадцать стульев» вышли всего год назад, и фразы оттуда широко ходили по стране, поэтому Сава хмуро кивнул.
— Нормально всё, Витёк… я большую часть на книжку положил, что-то мы с Ингой, конечно, потратили… но у нас даже полотенец не было по первости.
— Да я понимаю всё, не объясняй, сам был в таких ситуациях, — я стукнул его по плечу. — Просто помни, что деньги — не главное. Репетируй, закрепляйся в составе у своего Левко, а там видно будет. Я этому Юрию вопросов накидал, есть шанс, что найдем тебе хорошую московскую команду. Но — время.
— Согласен… я помню, Вить.
— Хорошо. И ещё один момент. Те песни, что я тебе для Дутковского дал, больше не продавай, придерживайся плана. А для таких покупателей я тебе сейчас пару настоящих хитов предложу…
Сава заинтересовался, мы вернулись в комнату, и я наиграл ему «Колокола» и «Яблоки на снегу», которые можно было продать в рамках перманентной советской кампании по борьбе с урожаем. Про «Колокола» Сава, правда, сказал, что вроде слышал нечто подобное — но я и так знал, что Маркин перепевал старые дворовые хиты, а не сочинял новые песни.
Сава согласился, что обе композиции прекрасно подойдут на продажу — Дутковский от них явно откажется, поскольку в них не было ни души, ни сердца, а переводить «Колокола» на украинский язык было бессмысленно, поскольку тюремное происхождение лезло из каждой строчки, а там даже суржик был не в почете.
— Кстати, Сав, — я посмотрел на часы. — А Крещатик и ЦУМ — это где?
Чтобы дойти от вокзала до здания украинского КГБ, мне пришлось пару раз спрашивать дорогу. Карту Киева я, конечно, купил, и Сава на ней, конечно, показал, где находится этот ЦУМ. Но театральное общежитие находилось на севере города, далековато от любой станции единственной киевской линии метро, поэтому я со скрипом принял предложение приятеля, который решил меня проводить. Правда, после пятнадцати минут на остановке в ожидании троллейбуса я плюнул на возможную экономию и поднял руку.
— Решил на тачке? — недовольно спросил Сава.
— Время, — я постучал по часам и снова поднял руку. — Тебе куда надо? Если по пути, можно со мной, я готов тебе даже переднее сидение уступить, чтобы ты водителю дорогу показывал.
— Нет, мне в другую сторону… — с легким сожалением сказал он.
Как ни странно, уехали мы почти одновременно — в зеркале заднего вида подхватившего меня «жигуленка» я видел, как к остановке подруливает неуклюжий желтый ЛИАЗ.
* * *
Затеянные генералом Чепаком игры в шпионов меня не смутили, я чего-то подобного от него и ожидал, не сомневаясь, что он вряд ли сразу расскажет мне, зачем я ему потребовался в Киеве. Правда, на мой взгляд, всё было чересчур — скорее всего, его кабинет не прослушивался, так что он мог и нормально объяснить, что меня ожидает на остановке у местного центрального магазина. Я подозревал, что туда приедет какая-то машина, водитель которой скажет тайный пароль — вот только никакого отзыва на бумажке написано не было. В общем, такая себе конспирация — словно Чепак растерял навыки работы в подполье.
