Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

Глава 12

— Я из Архонки, мне председатель нужен.

Стоя перед входом в палатку, я огляделся по сторонам.

На улицах и производственных зданиях колхоза царил дух советской эпохи — яркий, бодрый, неустанно зовущий вперёд, к новым трудовым подвигам.

На въезде в колхоз гордо красовался огромный щит с лозунгом:

«Слава труженикам села! Даёшь рекордный урожай в честь XXVI съезда КПСС!»

Рядом — портрет улыбающегося Брежнева в окружении золотых колосьев и подпись: «Наш курс — мир и созидание!»

На белом длинном здании поодаль справа висел растянутый между столбами транспарант:

«Пятилетку — в четыре года! Колхоз „имени Пятидесятилетия Октября“ — флагман соцсоревнования!»

Ниже — доска почёта с фотографиями передовиков производства: доярки в белых косынках, комбайнёры в промасленных спецовках, звеньевая-орденоносец с корзиной яблок.

— То, что из Архонки сразу видно, мы машину Семёна сразу видим. Ты же её не угнал? — тут же ответил один из мужчин. Он усмехнулся отеческой улыбкой.

— Нет, конечно.

— Пойдём с нами, молодой человек.

— Входи с правой ноги — так положено по нашему обычаю, — шепнул сопровождающий, когда мы входили в палатку.

Можно сказать, что я так попал с корабля на бал.

Меня усадили за один из столов и поручили опекать парню лет тридцати по имени Заур.

Он был улыбчив, приветлив и доброжелателен. Объяснял принципы осетинского застолья, из которых я запомнил только то, что за столом чокаются втроём.

Тост считается молитвой, несмотря на то, что на дворе восьмидесятые. Его всегда поднимают старшие мужчины стола. Младшие сидят в противоположном конце стола.

— Тебе водки или пива? У нас в старые времена традиционно пили молоко, в крайнем случае — пиво. Мы его сами варим на протяжении тысяч лет.

Я вспомнил, что профессор рассказывал о пиве. Мне нестерпимо захотелось попробовать, но я сумел побороть соблазн.

— Я за рулём, прости, никак не могу.

Заур покачал головой, показывая, что он расстроен. Но как выяснилось позже, именно это послужило тому, что он помог мне решить свою проблему.

— Тогда, может, минералки?

Я с облегчением вздохнул. Пить не придется.

Пока мы с ним беседовали, мы уже раза три стоя поднимали бокалы. Все пили по очереди, по старшинству, ожидая, пока это сделает сосед, находящийся ближе к главе стола.

Люди желали друг другу благополучия, доброй славы и спокойной жизни среди своих соседей. Заур переводил и объяснял, что каждый тост имеет своё место по порядку.

— А если мне придётся говорить? Что я должен буду сказать?

— Всем заправляют старшие. Другие гости особых прав на это не имеют, если им персонально не дадут слова. Ввиду многочисленности гостей, это происходит редко. Если тебе дадут слово, то можно поздравить молодожёнов и пожелать им счастья, — пояснил Заур.

— А что это за обычай? — я с интересом разглядывал присутвующих.

На одном из столов прямо напротив трёх старшин лежала голова быка, которая почему-то напоминала мне «Троицу» Рублёва.

— На такие большие праздники закалывают бычка, а то и двух. Преподнесённая голова — это признак особого уважения.

Он много рассказывал про обычаи и правила, но остальные, я как ни старался, запомнить не сумел.

Все мои мысли были заняты разбитыми крышами в пионерлагере.

Мне хотелось как можно скорее найти председателя колхоза и договориться о поставках шифера. Видимо, я так ёрзал, что Заур заметил моё беспокойство и попытался выяснить, в чём дело.

Я вскользь объяснил ему, что у меня есть очень важное дело, и попросил его помочь найти местного председателя колхоза.

— Поможешь?

— Нет, дорогой, сегодня договориться о делах не получится, — ответил он на мой вопрос.

— Но почему?

— Не знаю, как тебе объяснить… Это сложно. Стол для нас — место сакральное. Мы не обсуждаем здесь денежные и производственные дела.

— Вы здесь все верующие? — я очень удивился.

— Скажем так, мы знаем, что любой человек обладает свободой воли. Но не всё и не всегда зависит от нас.

— А я обладаю волей найти председателя?

— Да, но он не станет обсуждать производственные дела. Поверь мне. Поэтому потерпи до понедельника. А лучше кушай, отдыхай, смотри и наслаждайся. Ты мой гость.

— Заур, дорогой, но в понедельник будет поздно.

— Знаешь, что значит «Festina lente» на латыни? — удивил меня мой осетинский опекун, и продолжил, когда я отрицательно покачал головой, — торопись не спеша.

Я понял, что мне нужно идти искать председателя самому.

— Ладно, спасибо большое за угощение, но мне пора.

Я попробовал встать, но мой сосед меня опередил.

— Тебе не понравилась еда? Или, может, я что-то не так сказал? Если да, то прости.

— Нет, что ты? Всё отлично, и еда вкусная, и я тебе искренне благодарен за гостеприимство, но у меня правда дела.

— Это будет очень невежливо, если ты встанешь и уйдёшь. Мы всегда встаём из-за стола только после старших. Таков закон.

Мне пришлось согласиться.

— И всё же, в чём настоящая причина твоего беспокойства?

— Попробую объяснить тебе, как джигиту. Скажи, Заур, ты любишь коней?

— Конечно, — ответил он, — у нас на Кавказе каждый мужчина любит коней.

— Ну вот, тогда представь: через неделю у тебя скачки, за которыми будет наблюдать самая красивая девушка на свете — та, которая тебе нравится. У тебя нет собственного коня. Тогда, чтобы получить коня, нужно хотя бы на минуту отвлечь вашего председателя.

Мой проводник по осетинскому застолью как-то странно, по-другому, уважительно посмотрел на меня и спросил:

— Ты раллист? Будешь участвовать в ралли «Кавказ»? Весь сыр-бор из-за этого?

— Наконец-то я нашёл человека, который меня понимает. Да. Всё так.

— Мы с тобой, получается, коллеги, я тоже буду участвовать. В чём твоя проблема, ты можешь мне рассказать как на духу.

— Не могу, прости. Могу только самому председателю.

— Можешь, я его сын. Что случилось?

У меня отлегло от сердца. Я рассказал историю с фильмами и шифером для пионерского лагеря.

— Когда нужен шифер?

— Смена начинается в понедельник. Шифер нужен уже завтра, его ещё должны успеть смонтировать на крышах корпусов.

Я показал ему записку с просьбой от Семёна Семёновича, мой новый знакомый, будущий соперник по ралли, согласно закивал.

— Ты хоть намекни, где твой отец, я попробую к нему подойти после застолья.

— Вон мой фыд, то есть отец по-осетински. Но он тебе не нужен.

Заур повёл подбородком в сторону главы стола, который сидел по центру.

— Думаешь, откажет?

— Нет. Дай записку, напиши название пионерского лагеря, я всё решу. Будет тебе завтра шифер.

— Ты уверен?

— Тебе везёт, парень. Тебя опекают высшие силы. Когда ты подъехал, отец поднимал бокал за Уастырджи, знаешь, кто это?

Я кивнул в ответ.

— Почитается как покровитель мужчин. Изображается как седобородый мужчина на белом коне с золотыми крыльями, иногда называемый «Золотой Уастырджи» или «Златокрылый Уастырджи». Женщины не произносят его имя, заменяя его на «Лагты дзуар».

— Всё верно. Так вот, если ты вспомнишь, какие цвета на твоей машине, ты поймёшь, почему отец посчитал твой приезд во время этого тоста добрым знаком.

— Поверь, я даже и представить не мог, когда подъезжал, что это…

Заур приложил указательный палец к губам:

— Шшш. Давай не будем всуе упоминать нашего покровителя. Отец велел мне опекать тебя, как дорогого гостя. Я этим и занимаюсь. Твоё слово для меня закон. Ты мне сразу понравился.

— Неужели?

— Да, когда отказался пить спиртное. К тому же оказалось, что мы с тобой коллеги. Оба гонщики.

— Ну я же за рулём.

— Знаешь, не все такие сознательные. А «добил» ты меня, когда я узнал, хочешь помочь детям и шифер нужен для пионерлагеря.

После окончания свадьбы, часов в семь вечера (они у осетин заканчиваются намного раньше, чем у нас в Москве), мы отправились в здание правления.