Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

— И ты туда же?

— Куда?

— В магию!

— Нет, это другое! Это нежные отношения между водителем и машиной. Нежнее, чем с женщиной.

— Знаю, знаю, сам такой.

Взобравшись на пригорок, я резко дёрнул руль вправо, и Дуремар вильнул, подбросив нас на кочке.

Грунтовая дорога, больше похожая на тропу для мулов, петляла между скал, то и дело прерываясь осыпями и промоинами от дождей.

— Нормальная трасса, вправо сорок, — меланхолично отметил в листке мой штурман.

— Да это же не трасса, а дно высохшей реки Или русло! — проворчал я, ловя машину в коротком заносе на пыли.

— Зато настоящая школа! — усмехнулся Леонид, продолжая строчить. — Следующий участок: длинный правый поворот, потом резкий спуск с гравийным покрытием…

В этот момент колесо угодило в глубокую колею, и УАЗ кренился так, что мне пришлось резко выруливать, едва не задев скалу.

— Чёрт! Ты это записал? — спросил я, вытирая предплечьм пот со лба.

— Конечно! — Леонид ткнул карандашом в блокнот, — «Километр 4.2 — глубокая колея, выход на внешнюю дугу опасен».

— Молодец, — хрипло рассмеялся я, — только бы нам ещё до финиша добраться. Я даже не представляю, как быть с соперниками.

Дальше дорога пошла ещё круче.

Камни, выбитые колёсами, катились вниз по склону, и один раз целый град щебня посыпался за ними, будто ущелье не хотело отпускать гонщиков просто так, без приключений.

— Камнепад! — рявкнул Леонид, оглядываясь.

Я дал газу, и «Дуремар» рванул вперёд.

— Ты чего? — вопросительно посмотрел Лёня.

— Хочу понять, если впереди кто-то газанет, придётся ли нам уворачиваться от падающих камней.

— Гм, хитро.

— Добавь в стенограмму: «Опасный участок, возможны обвалы», — бросил я, чувствуя, как спина стала мокрой от пота. — Добавь: «опасность с самого начала подъёма».

Леонид кивнул, торопливо записывая.

— Знаешь, а ведь эта тачка не так плоха, — вдруг сказал я, похлопывая по рулю, — жёсткая, да, но управляется чётко. На спусках не рыскает.

— Не, ну извините, мы всю ходовку перебрали, колёса поставили, переварили, отрегулировали, — усмехнулся Леонид, — она теперь у них в колхозе по любым оврагам и полям будет лазить. Ты думаешь, он просто так её Дуремаром прозвал?

— А почему Дуремар, кстати?

— Да потому что, как тот персонаж из «Буратино», везде пролезет!

Лёня рассмеялся, но смех его скоро смолк, когда дорога внезапно сузилась до предела, превратившись в узкую полосу между скалой и обрывом.

— Вот блин… — прошептал он, вжимаясь в кресло, — давай потише тут. На первой. На тормоз не нажимай, может стащить в бок, если тормоза заблокируются.

Я кивнул и, стиснув зубы, осторожно повёл машину по краю.

Метров через двести я привык и почувствовал себя увереннее.

Мне бы хотелось ещё потренироваться здесь. На этом спуске ты преодолеваешь инстинктивное желание затормозить.

Трасса, будто почувствовав моё желание, повторила участок.

Наконец, после ещё нескольких крутых подъёмов и жутких спусков, где мне единожды пришлось тормозить, и нас тут же потянуло юзом, мы вырвались на относительно ровный участок.

— Ну что, штурман, — я снова вытер лоб рукавом, — как тебе наш первый урок?

Леонид перевёл дух, разглядывая испещрённый записями блокнот.

— Если мы выживем здесь наа тренировках, то на соревнованиях нам вообще ничего не будет страшно.

Он хмыкнул и потянулся за сигаретами. Посмотрел на меня вопросительно я кивнул. Семен Семенович курил в машине, значит и Лёне можно снять напряжение после такой дороги.

— Тогда поехали обратно. Надо успеть до темноты… и проверить, всё ли мы записали.

Мотор УАЗа снова заурчал, и Дуремар двинулся в обратный путь, оставляя за собой клубы пыли.

Горы молча наблюдали за ними, лишь только ветер будто нашептывал — это только начало.

Глава 16

Утренний туман ещё цеплялся за скалы, когда я завёл Дуремара. Мотор отозвался ровным гулом — после вчерашних мучений карбюратор наконец-то работал как часы.

— Ну что, дружище, готов? Проверим сегодня твои нервы? — похлопал я по приборной панели.

Лёня, доедая на ходу бутерброд с салом, недоверчиво хмыкнул:

— Ты с кем разговариваешь — с машиной или со мной?

— Конечно, с машиной. Вчера, когда ты орал благим матом и взывал к небесам, я понял, что нервы у тебя стальные, — я с улыбкой передразнил Лёню.

— Ой-ой-ей, посмотрите на нашего смельчака. Перестань ёрничать! Вчера ты чуть не оставил нас без машины, а сегодня опять за своё?

— Вчера я ошибся в расчётах. Не учёл вес дополнительной запаски в багажнике, канистры с бензином, твоего инструмента и ремкомплекта.

— А что, сегодня будет по-другому? Мы всё это оставили?

— Сегодня знаю точную снаряжённую массу. И углы спусков, подъёмов. Они вот здесь записаны, вместе с данными из справочников, — я показал листок, приколотый к вымпелу «По заветам Ильича» под зеркалом заднего вида.

Это была рукописная таблица, с которой просидел часа три после предыдущего выезда накануне.

Вчерашний маршрут тоже начался с холодного расчёта. Я специально выбрал тот самый участок маршрута,

где был крутой подъём в русле высохшей реки с подвижными камнями.

В том месте в первый день мы с Дуремаром едва не устроили там великий камнепад.

Хотя Лёня настойчиво предлагал ехать по другим, новым участкам, где будет проходить ралли, всё же настоял на своём.

Когда мы добрались до подъёма, я заглушил двигатель и снял листок с расчётами.

— Слушай внимательно, мой дорогой сердцу штурман, — сказал я Лёне перед стартом. — Будешь засекать время, как дам команду.

Объяснил, что с каждым разом буду по чуть-чуть прибавлять скорость. Будем подниматься и там же спускаться.

— Это ещё зачем?

— Чтобы узнать предельную скорость, на которой можем взобраться на этот подъём. Без риска для себя и тех, кто идёт сзади.

Лёня недовольно пробурчал, что лучше заняться делом, чем писаниной.

Первый заход сделали на минималке — двадцать км/ч. Машина шла ровно, но из-под колёс всё равно выкатилось несколько камней.

— Ну как? — Лёня записывал наблюдения.

— Мало. Давай двадцать пять.

На втором проходе я уже чувствовал, как грунт начинает «плыть» под колёсами. Один валун, сорвавшись, с грохотом покатился вниз.

— Чёрт, перекрыли въезд, — скривился Лёня, оглядываясь на перегородившую тропу глыбу, застрявшую ровно посередине, — придётся оттаскивать. Может, ну его? Поедем по маршруту дальше.

Но я не соглашался. Мы взмокли до нижнего белья, но валун откатили.

— Этот вырвался случайно. Смотри.

Я запрыгнул за руль, дождался, пока Лёня усядется в свой ковш, и поднялся по подъёму идеально.

Потом стали взбираться ещё раз.

В какой-то момент я дал газу на подъёме, передние колёса на кочке подскочили, и УАЗик буквально встал на дыбы.

Я почувствовал, что ещё немного — и мы бы опрокинулись назад.

— Саня, Боже мой! Мы сейчас улетим назад! — орал, как исступлённый, мой штурман, когда Дуремар замер в нелепой позе на пару секунд.

Признаюсь, мне тоже в тот момент было страшновато. Разумом я понимал, что шлемы и каркас безопасности нас защитят, а вот на уровне инстинктов адреналина я хватил будь здоров.

Я мгновенно убрал ногу с газа и отжал сцепление.

— Фух… Я это запомню.

— Давай ещё раз, — сам предложил Лёня, когда мы немного успокоились и отошли от произошедшего.

Он это мотивировал тем, что нельзя заканчивать тренировку на неудаче. Иначе страх останется на всю жизнь.

Я согласился.

К вечеру мы прошли этот участок уже восемь раз.

В голове сложилась чёткая карта: вот здесь через пятнадцать метров будет скрытая выбоина — переносим вес на левые колёса.

Вот здесь на нейтралке, вторая и сразу газ. А ещё через два больших валуна отключить дифференциал на десять секунд.