Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

Лёня наклонился ко мне, понизив голос:

— Слушай, если рвануть сейчас без остановки, до темноты можем догнать пару экипажей, — прошептал он.

— Если не развалимся, — ответил я.

— Ну, так-то да. Но если не попробуем — точно проиграем, — возразил Лёня.

Судья протянул мне журнал.

— Распишитесь. И удачи. Хотя… — он оглядел наш потрёпанный УАЗ, — вам, кажется, и так везёт по-крупному.

Я расписался, плюхнулся назад в кресло. Лёня уже сидел с картой на коленях, чертя маркером новую трассу.

— Поехали? — спросил он.

— Поехали, — ответил я.

Дуремар фыркнул, будто в ответ, и рванул вперёд. Гонка продолжилась.

Горы пожимались вокруг нас коричневыми складками, а Дуремар бодро бежал по пыльной дороге, наматывая километры до КП2.

Лёня, всматриваясь в карту и в окно, кричал мне повороты, а я давил на газ там, где это было безопасно.

— На двенадцать минут сократили отставание! — Лёня стукнул кулаком по торпедо.

— Если так пойдёт, к ночи будем в середине таблицы! — воскликнул он.

— Только бы не сломаться, — пробормотал я, чувствуя, как где-то внизу звякает разболтавшаяся балка.

— Эй, ты же знаешь, в ралли не скорость главная? — Лёня повернулся ко мне, отвлекаясь от карты.

— Точность! Чёрт возьми, секунды решают всё! — добавил он.

Я кивнул. Мы не соревновались с другими экипажами в прямом смысле. На каждом участке — своя норма, и если уложишься — получишь баллы. Опоздал — штраф.

В этот момент за поворотом показался перевёрнутый ГАЗ-69 с номером 17. Машина лежала на боку в кювете, колёса беспомощно болтались в воздухе. Двое мужиков — один коренастый, с моржовыми усами, другой худой, с перекошенной кепкой — пытались раскачать и поставить машину на колёса.

— Остановка! Поможем? — Лёня схватил меня за плечо.

— Конечно.

Я притормозил.

— Ребята, помощь нужна? — крикнул я, открывая дверь.

— Да мы сами! — буркнул усатый, видимо, пилот. Его напарник, тот что в кепке, только махнул рукой.

— Блин, — вздохнул я, — Лёня, пошли, будем вытаскивать, — решил я.

— Время-то идёт! — возразил он.

— И у них тоже, — парировал я.

Развернулись. Лёня быстро вылез, достал домкрат и прилаживал к раме перевёртыша.

— Как звать-то? — спросил я у усатого, пока Лёня возился со вторым.

— Виктор, — буркнул он.

— А это Саня, — добавил он, кивнув на напарника.

— Ну, держитесь, Виктор с Саней, — ободрил я их, — давайте навалимся!

Через минуту машина стояла на четырёх колёсах, но всё ещё в кювете.

— Ребята, есть лебёдка, давайте вас дёрнем? — крикнул я, открывая дверь Дуремара.

— Да мы сами! — буркнул усатый, видимо, пилот. Его напарник, тот что в кепке, только махнул рукой.

Мы сели в машину.

Я уже собирался ехать дальше, но в зеркале заметил — их лебёдка заела. Трос натянулся, как струна, но ГАЗ даже не шелохнулся.

Мы вернулись и зацепили своей лебёдкой.

Дуремар рыкнул, трос натянулся — и ГАЗ со скрежетом выбрался на дорогу.

— Спасибо, — пробормотал Виктор, отряхиваясь.

— Теперь мы вам должны, — добавил он.

— В следующий раз вы нас вытащите, — ухмыльнулся Лёня, сматывая трос.

— Да хрен там! Не вздумайте переворачиваться! — рассмеялся Виктор.

Мы рванули дальше, теряя драгоценные минуты, но оба в душе понимали — это того стоило.

— Теперь они нас сделают, — вздохнул Лёня, глядя на часы.

— Зато с чистой совестью, — ответил я, давя на газ.

Горы молчаливо наблюдали за нами, будто одобряя наш выбор. Впереди был следующий пункт контроля времени. Подъезжая к КП2, мы увидели у обочины чёрный УАЗ-469, увешанный вымпелами и значками.

Это был экипаж №10 — Артём Барсагин и Лева Захарян, те самые, кого в раллийных кругах называли «Пеле» и «Гаринча» за их фирменные финты на трассе.

Их машина дышала историей — потёртые наклейки с прошлых гонок, самодельный кенгурятник из нержавеющих труб, и главное — тот самый номер «10», нарисованный от руки на двери. Сейчас они возились у капота, откуда валил пар.

— Ну нам сегодня прям везёт. Сань, тормозни-ка, посмотрим на бедствующих звёзд, — фыркнул Лёня, но в его глазах читалось уважение.

Мы получили отметки у судей и подошли к экипажу.

— Поломались? — спросил я.

— Да так, мелочь, — Артём вытер масляные руки о комбинезон, — камушек радиатор пробил. Дыра — с кулак. А в остальном прекрасная маркиза, дальше сами знаете… — пояснил он.

Лева, его штурман, показал пальцем на зияющую пробоину.

— Пытались залатать, но… — он развёл руками.

Я вспомнил, как перед стартом Заур навязал мне запасной радиатор со словами: «Возьми, пригодится».

— У нас есть запасной, — сказал я.

Лёня аж подпрыгнул:

— Что⁈ Ты… — начал он возмущаться.

Но я уже шёл к багажнику.

— Спасибо, браток, — Артём пожал мне руку, — в следующий раз мы тебе…

— В следующий раз вы нас просто не обгоните, — ухмыльнулся я.

Артём весело подмигнул:

— Откуда будешь?

Пришлось рассказывать про Академию Наук и нашу команду по кольцевым гонкам.

Пока мы помогали им менять радиатор, Лёня не удержался:

— Правда, что вы в бензин коньяк подмешиваете? Ну, так говорят, — спросил он.

Лева рассмеялся:

— Только в тормозуху! — пошутил он.

Через двадцать минут их УАЗ ожил. Артём завёл мотор, дал газу — всё чисто.

— До финиша, пацаны! — крикнули мы экипажу десятки и рванули, оставляя их в облаке пыли.

Дорога стелилась перед нами ровной грунтовкой, и Дуремар наконец-то бежал бодро, без тряски. Я уже начал расслабляться, как вдруг в зеркале заднего вида — резкий блик фар.

— Опять они! — Лёня впился пальцами в сиденье, — да это же «пятёрка»! Братья турки-то не угомонятся! — воскликнул он.

Я прибавил газу, но знал — на прямой нам от них не оторваться.

— Спокойно, — сквозь зубы процедил я, — сейчас пройдём деревню. Там и… — начал я.

Не успел договорить, как мы влетели в посёлок. И тут — словно по заказу — из переулка выскочила чёрная «Волга».

— Опа! — Лёня аж подпрыгнул.

— Да это ж… — начал он, — тот самый, наша госбезопасность.

Джапаридзе. Его машина метнулась вперёд, подрезая «пятёрку». Братья не успели среагировать — их автомобиль врезался в «Волгу», отлетел к забору и прочертил в нём глубокую борозду с дурацким скрежетом металла.

— Ты видел? — Лёня вытаращил глаза.

— Похоже, они приехали, — ответил я, притормозив и наблюдая в зеркало, как Джапаридзе невозмутимо выходит из машины, поправляя галстук.

— Ну хоть какая-то от них польза, — Лёня облегчённо выдохнул.

Я начал притормаживать, собираясь развернуться, но Джапаридзе лишь махнул рукой — мол, езжайте. Его каменное лицо даже не дрогнуло, когда он подошёл к «пятёрке» со стволом в руке.

— Ну что, — Лёня хлопнул по приборной панели, — эти охреневшие рожи нейтрализованы. Теперь хоть до КП3 спокойно доедем, — сказал он.

Я кивнул и снова тронулся в путь. Деревня осталась позади, а вместе с ней — и наши преследователи. Впереди была только дорога, горы и гонка.

— Ты думаешь, он специально за нами следил? — Лёня покусывал карандаш, разглядывая карту.

— Не за нами. За кинжалом, — уточнил я.

Дуремар бодро бежал вперёд, словно понимая, что нельзя расслабляться.

Дорога к КП3 вилась между холмов, как змеиная кожа — плавные повороты, редкие камни, идеальный участок, чтобы наверстать время. Движок работал ровно, мурлыча на оборотах, будто забыв про все пережитые передряги.

Лёня, уткнувшись в стенограмму, бубнил себе под нос:

— Через триста метров… правый… нет, стоп… левый на пять… — бормотал он.

— Пять налево или направо? — переспросил я.

Я расслабился, доверившись его чтению.

— Прааавый на пять! — вдруг рявкнул он.

Довернул руль, но в последний момент Лёня ахнул:

— Бляха-муха! Нет! Левый! Саня ле-е-е-вый! — закричал он.

В последний момент рву руль в обратную сторону. Дуремар взвыл, срываясь в занос.