Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

Импортные, с зеркальными каплевидными линзами, как у пилотов.

«Жигули» братьев Кундузовых неслись сзади по дороге, стремительно сокращая дистанцию.

Лёня всмотрелся в зеркало и словно прозрел:

— Чёрт, да это же те самые мужики, которые нам оборудование на трассе впарили? Точно они!

Пассажир на переднем сиденье что-то выговаривал брату, его губы беззвучно шевелились, а брови постоянно хмурились.

Наверно, молился или сыпал проклятия, видя меня.

Я вспомнил, что по словам Джапаридзе у него перелом трёх рёбер.

Само собой, этот перелом нам только на руку во всех смыслах.

— Вроде те же «Жигули», — скрипнул Лёня зубами. — «Пятёрка». Бляха-муха, у «Дуремара» тяги не хватит оторваться. Что будем делать? — Лёня взял себя в руки и уже нахмурил брови.

— Как что? Расслабься, штурман! Будем побеждать в ралли! — прокричал я ему сквозь рёв двигателя с улыбкой, — доставай карту и стенограмму, штурман! Нам нужно попасть на маршрут!

Впереди мелькнул знак — серпантин начинался через километр.

— Вот тебе и ориентир. — Я кивнул в сторону дорожного указателя на населённый пункт Хаталдон.

— Ага!

— Держись, — я резко рванул руль вправо, отправляя нас на узкую грунтовку, которую не сразу заметишь с дороги. — Сейчас проверим, насколько он готов рискнуть рёбрами своего братца.

Мой манёвр оказался удачным. Водитель преследовавшей нас машины не успел отреагировать и проскочил поворот.

«Жигули» пронеслись мимо по асфальтированной трассе, но почти сразу раздался визг тормозов. Загорелись задние стоп-сигналы.

«Пятёрка» опустила нос и, почертив две чёрные полосы тормозного пути, остановилась. Тут же вспыхнули белые огни заднего хода, машина резво понеслась назад к повороту.

Они вернулись к развилке.

«Дуремар», уходящий от погони, бесновался на ухабах, как дикий мустанг, впервые почувствовавший седло.

Каждый прыжок швырял нас то влево, то вправо. На злобных кочках УАЗ подбрасывало так, что колёса отрывались от земли полностью.

Лёню болтало по салону, как теннисный мяч.

Дважды его шлем с глухим звуком «бддыщ!» врезался в потолок, но он, стиснув зубы, продолжал изучать карту, лишь изредка цедя сквозь них:

— … Чёр-то-вы… кол-до-би-и-и-ны… мать их!

— Через триста — направо! — выдавил он, едва мы приземлились после очередного «полёта». — Потом сквозь село. А т-а-а-а-а-м м-м-мост… За мостом грунтовка, котор-а-а-а-я приведёт нас к первому КП с другой стороны.

Я гнал «Дуремара» по этой раздолбанной грунтовке, назвать её дорогой не поворачивался язык.

Представляя, как хреново пассажиру в «пятёрке» с его сломанными рёбрами.

На его месте любой уже пожалел бы, что вообще родился на этот свет.

— Они отстают! Машину жалеют! — возбуждённо кричал Лёня.

— Их тормозит не машина, — хрипло усмехнулся я, выкручивая руль перед глубокой канавой.

— А что?

— Переломанные рёбра пассажира. Я их ему пересчитал.

Нас подбросило на ухабе.

— Саня, смотри на дорогу. Если мы перевернёмся, то рёбра посчитают нам… Вот чёрт…

Лёня смотрел на дорогу, шедшую прямо через мост. По мосту неспешно двигалось стадо коров, занимая всю его ширину. Дороги нет ни вперёд, ни назад. «Жигули» уже совсем близко сзади.'

Глава 25

Помятуя дробовик в руках громилы из банды старика в папахе, я вовсе не собирался пропусткать стадо и дожидаться пока братья догонят нас.

Река, а точнее канал через который был перекинут мост напоминал большой арык с пологими бетонными берегами

Мост перед нами был забит стадом под завязку — триста голов рыжей, чёрной, пёстрой скотины, медленно перетекающих с одного берега на другой.

Стадо напоминало песочные часы, где переправа была узким местом.

Помятуя про дробовик в руках громилы из банды старика в папахе, я вовсе не собирался пропускать стадо и дожидаться, пока братья догонят нас.

Река, а точнее канал, через который был перекинут мост, напоминал большой арык с пологими бетонными берегами.

Мост перед нами был забит стадом под завязку — триста голов рыжей, чёрной, пёстрой скотины, медленно перетекающих с одного берега на другой.

Стадо напоминало песочные часы, где переправа была узким местом.

На въезде скотину пропускал трактор «Беларусь» с заглушенным двигателем — водила, куря на крыле, даже не повернул головы в нашу сторону. Жирные бока коров обтекали, словно вода, его технику.

— Через них? — Лёня выпучил глаза.

— Будем расталкивать? — добавил он.

Я взглянул в зеркало: в нескольких сотнях метров позади пылила «пятёрка» преследователей. Видно, они уже приноровились к тряске. У нас было минуты три, не больше.

— Не через них, а рядом с ними, — уточнил я.

Канал под мостом — семь метров шириной, с бетонными берегами, уходящими под тридцать градусов вниз. Вода мутная, но неглубокая — выше ступицы, но ниже крышки капота.

— Через воду? — спросил Лёня.

Я кивнул в ответ и направил машину к каналу, объезжая хвост стада. Потом Дуремар с рёвом свернул с дороги, рыскнул вниз по откосу.

Я притормозил, и бампер погрузился в воду. Главное — не нарваться на какую-нибудь корягу на дне.

— Не застрять бы… — беспокоился Лёня.

Типун тебе на язык, напарник, но я сосредоточенно молчал.

Мотор будто собирался захлебнуться, но не заглох. Мы шли медленно, как танк, поднимая волну.

Вода поднялась до ручки двери.

Ледяной поток хлынул через пороги, заливая пол. Лёня инстинктивно втянул ноги наверх:

— Бляха-муха! — выругался он.

Но дальше вода не поднималась, а через метра два начала спадать — значит, дно пошло на подъём.

В зеркале — «пятёрка» уже тормозила у моста. Из неё выскочили двое, отчаянно жестикулируя руками. Они по-кавказски не смогли скрыть досады.

Дуремар, тужась, медленно полз в подъём.

— Двери открывай! — скомандовал я.

Лёня распахнул свою — поток воды хлынул наружу. Я сделал то же самое. Машина сразу стала легче.

— Давай, родной! — воскликнул я, вдавив педаль в пол.

УАЗ взревел, как раненый бык на корриде, и полез вверх. Вода стекала с него ручьями.

— Мы их сделали, — Лёня не удержался и показал неприличный жест рукой.

— Вот вам, дырку от бублика, а не Саню с Лёней! — добавил он.

Наш экипаж оставил за спиной коровий мост и ревущую «пятёрку», но расслабляться было рано. Дорога виляла вдоль реки Хаталдон, то подбираясь к самой воде, то уходя вверх по склону.

— Ну, гонщик, ек-макарек, — Лёня встряхнул мокрую карту, — считай, мы официально участвуем в ралли.

Я покосился на часы. Стрелки безжалостно показывали, что мы уже на грани отсечки.

— На сколько отстали? — спросил я.

— Минут сорок, если верить расчётам. Но… — он прищурился, тыча пальцем в размытые линии на карте.

— Если рвануть напрямик через старую насыпь, можем выиграть минут пятнадцать, — добавил он.

— И потерять глушитель. Или подвеску, — возразил я.

— Альтернатива — ехать по правилам и вылететь с гонки на первом же КП, — парировал Лёня.

Двигатель Дуремара хрипел, но держался. Вода из салона уже вытекла, оставив после мокрые разводы под ногами и запах речной тины.

Дорога пошла вверх, петляя между скальных выступов. Через некоторое время впереди показался столб с флажками — КП1А. Два судьи в потрёпанных куртках лениво курили у стола, но при нашем приближении оживились.

Мы подкатили, подняв тучи пыли. Один из судей, щурясь, посмотрел на часы, потом на нас:

— Экипаж тридцать третий? Опаздываете, ребята, — сказал он.

— Зато красиво, — брякнул Лёня, вылезая из машины и отжимая подол куртки.

Судья хмыкнул, открывая журнал.

— Минута в зачёт не идёт, но вообще-то вы должны были быть тут ещё полчаса назад, — заметил он.

— Мы по живописному маршруту ехали, — сказал я, наблюдая, как второй судья обходит Дуремара, отмечая повреждения.

— Вижу, — он ткнул пальцем в погнутый порог, — особенно вот этот участок впечатляет, в речке купались? Ага!