Скорость. Дарьяльский дрифт (СИ) - Хлебов Адам

Налево — промзона и разбитая дорога.

Старик поворачивает голову. Впервые за всю погоню.

Он разгадывает мой манёвр. Я иду в сторону промзоны, чтобы потом вырваться в горы.

Там у них нет шансов против меня.

«Волга» снова двигается. Теперь их машина изрядно потрёпана.

А я уже лечу по разбитой дороге мимо предприятий, бетонных заборов, ржавых цистерн. Тут целая стена из таких бочек.

«Волга» уже не может меня нагнать, её подвеска не предназначена для таких нагрузок.

На дороге то тут, то там пробоины в асфальте глубиной до двадцати сантиметров. В большинстве — вода, в которой отражается голубое осетинское небо.

Для УАЗа эти лужи — лёгкая разминка. Едет как проказливый школьник, чапает, разбрызгивая по округе мириады капель.

А вот и съезд, который я видел с моста. Речушка.Вылетаю на берег, притормаживаю, выбираю место для форсирования вброд.

Вижу в зеркале, что преследователи не сдаются.

«Волга» тащится и подпрыгивает, попадая в ямы, её водитель явно не рассчитывал на такое бездорожье.

— Ну-ну.

Направляю машину в воду, останавливаюсь на противоположном берегу.

Старик жестом приказывает ехать за мной. Водитель опасливо кивает, но выполняет указание. Вижу, как в первой же промоине «Волга», клюнув вниз капотом, застревает.

Река заливает салон преследователей.

Водила уже выскочил, мечется, пытаясь открыть переднюю пассажирскую дверь, но старик даже не шевелится.

Он сидит, словно высеченный из камня, и смотрит на меня. Спокойно.

Ему всё равно, что он по пояс в воде.

Я невольно зауважал такую выдержку.

Его водила что-то кричит, просит старика выйти. Но старик — сталь.

Он даже не взглянул на того. Человек, у которого я увел кинжал сщуривает веки, словно хочет запомнить получше этот миг.

Я отворачиваюсь, включаю первую передачу и трогаюсь.

— Этот раунд — за мной.

Глава 24

Несмотря на ранний час, гонщики в машинах выглядели бодро.

В предрассветной синеве города Орджоникидзе двигатели приятно урчали, словно ленивые мурлыкающие коты.

Технический осмотр перед стартом начинался в 5:30 утра.

Мы стояли на площади с четырёх утра, но не были первыми в очереди. Кто-то занимал место с полночи.

В отличие от слегка потрёпанного «Дуремара», машины, выстроившиеся в ряд, выглядели отлично — ни одной потёртости, ни одной вмятины.

Мы с Ленёй успели заменить разбитые: зеркало, стёкла, фары, но с жестянкой ничего не поделаешь.

Наш УАЗ теперь стоял третьим в шеренге, и пока Лёня проверял крепление запаски, к нам подошёл старый знакомый из оргкомитета, тот что приезжал с Джанаевым в прошлый раз в лагерь археологов.

Он постучал костяшками по капоту, оставив на пыли следы, и прищурился:

— Ну что, орлы, шеф спрашивает, помните ли вы уговор?

— Какой ещё уговор? Вы кто такой? — я нарочно сделал непонимающее выражение лица.

Он усмехнулся, достал из кармана фляжку, отпил из неё.

— Можете прийти предпоследними. На этом этапе — от меня вам ящик «Жигулёвского» в подарок. А если не послушаете…

Он не договорил, только хлопнул по крылу и пошёл дальше, оставляя за собой шлейф бензиново-спиртового амбре.

Я перевёл взгляд на стартовую черту. Экипажи впереди уже прошли осмотр и получили допуск.

А вот Заура, моего нового друга и щедрого поставщика, пока нигде не было видно.

— Где этот твой знаменитый Заур? Его что-то не видно? — пробормотал Лёня, вглядываясь в толпу механиков и зрителей.

— Сложно сказать. Не думаю, что проспал, — я осмотрел все экипажи на площадке. — Наверно, вершит важные колхозные дела, у них ведь звонок как…

В воздухе запахло настоящими гонками. Бензином, машинным маслом, разогретой резиной.

Подошла наша очередь. Похоже, что нас персонально «обслуживал» подошедший с блокнотом и актами глава оргкомитета ралли.

Как назло, Каца нигде не было видно.

— Уговор?

Джанаев достал из кармана купюры. Когда он сунул мне двадцать пять рублей — прямо при всех, не стесняясь, — я резко отстранился:

— После ралли.

Его веки дрогнули. Он почуял, что я не собираюсь играть в его грязные игры.

Лицо председателя начало багроветь, как перегретый радиатор, и я уже видел, как его рука тянется к стартовому протоколу, чтобы вычеркнуть нас жирной чертой.

Но тут Лёня, с видом обнаглевшего сержанта перед дембелем, ловко выхватил у него деньги:

— Не беспокойся, начальник. Всё будет в лучшем виде!

Он даже взял под козырёк — в своём потрёпанном шлеме это выглядело настолько похабно, что даже механики «Терека» фыркнули.

Джанаев замер, его глаза сузились в щёлочки. Потом он наклонился и прошипел так, чтобы слышали только мы:

— Уговор дороже денег. Если нарушите — пеняйте на себя.

Когда он отошёл, я хмуро посмотрел на Лёню. Тот невозмутимо сунул купюру в карман:

— Это нам на осетинское пиво. После финиша.

— Ты вообще понимаешь, что мы теперь у него в долгу?

Лёня лишь усмехнулся, поправил шлем и пнул колесо нашего УАЗа:

— Долг — это когда ты должен. А мы просто взяли деньги. Как приз. Если ты захочешь — я верну. Когда доедем до финиша. Вдруг и вправду последними придём.

В его голосе звучала та же наглость, с которой он обычно рассказывал о своих подвигах.

— Типун тебе на язык! Ты что, в нас не веришь?

— Верю, но человек предполагает, а Бог располагает. Лишний четвертак никогда не помешает!

Я хотел возражать, но тут заревел мотор соседнего УАЗа. Старт через пять минут.

— Ладно, — проворчал я. — Но если он начнёт кошмарить нас на трассе…

— Не бзди, сам же говорил про Каца. Напомним ему про три любовницы, списанный бензин и зимние покрышки, — Лёня хлопнул меня по плечу, — а теперь заводи мотор, герой. Мы тут не для того, чтобы дрожать перед жуликами. Нас ждёт гонка по улицам прекрасного города Орджоникидзе.

Стартуем. Отъезжаем метров триста. Милицейское оцепление, блокирующее доступ к участникам ралли, заканчивается.

Вижу, как за нами сразу трогается несколько машин.

Присвистываю.

Лёня резко разворачивается, впиваясь взглядом в зеркало. Его глаза расширяются — он тоже их видит.

— Вся эта кавалькада за нами? — его голос становится чуть выше.

Я лишь киваю, сжимая руль так, что костяшки белеют.

— Почему пять? — Лёня бросает взгляд на карту, потом снова в зеркало, будто проверяет, не привиделось ли.

— Видимо, хотят перекрыть все выходы из города. В горы они за нами не сунутся.

Понимаю, что старик сделал выводы из вчерашнего.

В этот момент первая «копейка» резко прибавляет ходу, подрезая нас перед перекрёстком.

Я выкручиваю руль влево, «Дуремар» кренится на двух колёсах, едва не задевая стену дома. Из-под колёс вылетает гравий, звонко бьющий по жестяным заборам.

Они действуют слаженно, как стая — одна машина заходит слева, другая прижимает нас к обочине, третья перекрывает переулок впереди.

Белая «Волга» идёт позади, словно пастух, подгоняющий овец. Её тоже немного подлатали после вчерашнего.

— Помогай на поворотах, я один не справлюсь.

Лёня кивает и хватается за «ручник», готовый в любой момент дёрнуть его:

— Тупик впереди!

Я уже вижу — дорога заканчивается высоким забором и грудой ящиков. В последний момент бросаю взгляд направо — узкий проход между домами, едва заметный.

— Держись!

«Дуремар» срывается в юз, разворачивается почти на месте и прёт вперёд, сминая плетёный забор. Доски трещат, одна из них влетает в лобовое «Жигулей», оставляя трещину.

Но мы уже вырываемся на следующую улицу.

— Чёрт! — Лёня оборачивается. — Они всё ещё на хвосте!

Белая «Волга» выныривает из-за угла, её фары светят в зеркале. Водила крутит пальцем у виска. Остальные — где-то рядом, мы слышим рёв их моторов, но не видим.

— Сейчас узнаем, кто из нас сумасшедший, — я вдавливаю педаль в пол.