Не говори Пустоте Да - Небоходов Алексей

В первом ряду девушка заметила губернатора Николая Рымаря – высокого, статного мужчину с седеющими висками и властным лицом. Чиновник стоял чуть в стороне от остальных, взгляд более осмысленный, чем у других. Когда глаза встретились, Рымарь едва заметно кивнул с выражением, в котором смешивались одобрение и странное удовлетворение.

Рядом с губернатором расположились местные чиновники и бизнесмены – все с одинаковой невыразительной сдержанностью. Алевтина узнала нескольких людей из отчёта о городе – директор завода «Стрептопенинское», глава городской думы, начальник полиции. Все рассматривали невесту с той же странной полуулыбкой, начинавшей действовать на нервы.

С другой стороны от гроба стояли родственники. Бронислав Карлович – бледный, с напряжённым лицом, Надежда Густавовна – с крепко сцепленными руками, Лидия – неестественно прямая, словно проглотившая палку, и Варя – единственная искренне взволнованная, с красными от слёз глазами. Рядом с младшей сестрой стоял жених Сергей, крепко держа девушку за руку, словно боясь, что упадёт.

– Прошу всех занять свои места.

Раздался механический женский голос, и Алевтина повернулась к регистратору.

Женщина лет пятидесяти в строгом сером костюме стояла за небольшим столом, покрытым красной бархатной скатертью. Лицо абсолютно невыразительное, глаза пустые, а движения чёткие и выверенные, словно у автомата. В руках – большая книга в тёмно-красном переплёте.

– Приветствуем всех собравшихся на торжественной церемонии бракосочетания Антона Густавовича Длиннопёрова и Алевтины Брониславовны Каглицкой.

Голос регистратора звучал монотонно, без интонаций, с равномерными паузами между словами, как у механической игрушки.

– Прошу невесту подойти к жениху.

Тучков легонько подтолкнул Алевтину в спину, и наследница шагнула вперёд, затем ещё раз. Ноги двигались сами по себе, независимо от воли. Платье теперь казалось не просто тяжёлым – наряд вёл, направлял к гробу, и девушка не могла сопротивляться.

Алевтина остановилась рядом с гробом, глядя на лицо мертвеца. Вблизи выглядело ещё неестественнее – слишком гладким, слишком спокойным. Даже запах странный – не трупный, как боялась, а сладковатый, напоминающий смесь формалина и дорогого одеколона.

– Сегодня мы собрались, чтобы соединить узами брака двух людей, решивших связать свои судьбы.

Регистратор продолжала, перелистывая страницы книги с механической точностью.

– Брак – это не только радость, но и ответственность. Не только счастье, но и долг.

Слова звучали так нелепо, что Алевтина едва сдержала истерический смешок. Какая радость? Какое счастье? Выходит замуж за труп!

– Согласно законодательству Российской Федерации, перед заключением брака необходимо подтвердить обоюдное согласие сторон.

Регистратор подняла взгляд от книги, и девушка с ужасом заметила стеклянные глаза, лишённые выражения.

– Антон Густавович Длиннопёров, согласны ли вы взять в законные супруги Алевтину Брониславовну Каглицкую?

Наступила пауза. Тучков выступил вперёд, встав рядом с гробом.

– По доверенности, составленной Антоном Густавовичем перед смертью и заверенной нотариально, я уполномочен ответить. Да, Антон Густавович согласен взять в законные супруги Алевтину Брониславовну Каглицкую.

Помощник говорил чётко.

Регистратор кивнула без малейшего удивления. Очевидно, такая процедура была если не обычной, то заранее согласованной.

– Алевтина Брониславовна Каглицкая, согласны ли вы взять в законные супруги Антона Густавовича Длиннопёрова?

Все взгляды устремились на девушку. Во рту пересохло. Слово «согласна» застряло в горле, отказываясь выходить. Внезапно всё происходящее показалось безумием, кошмарной фантасмагорией. Алевтина Каглицкая, директор федерального агентства, стоит в провинциальном ЗАГСе рядом с гробом и выходит замуж за покойника.

Но перед внутренним взором снова возникли цифры. Пятьсот миллионов долларов. Особняк на холме. Дом в Лондоне. Сделав глубокий вдох, произнесла:

– Согласна.

Голос прозвучал тихо, но в мертвенной тишине зала слово разнеслось как выстрел. Алевтина заметила, как дрогнули плечи отца, мать прикрыла глаза, словно от боли, Варя сжала руку Сергея ещё крепче.

– На основании обоюдного согласия сторон объявляю вас мужем и женой.

Регистратор закрыла книгу с глухим стуком.

– Обменяйтесь кольцами в знак союза.

Тучков снова выступил вперёд, достав из кармана бархатную коробочку. Открыв, извлёк два кольца – старинные, тяжёлые, с выгравированными символами, похожими на украшавшие свадебное платье невесты.

– Наденьте кольцо на палец супруга.

Доверенное лицо протягивало одно кольцо Алевтине.

Девушка взяла украшение, оказавшееся неожиданно тяжёлым, будто из металла плотнее золота. Сдерживая дрожь, подошла ближе к гробу и взяла левую руку мертвеца. Пальцы были холодными и жёсткими, с синеватыми ногтями. Надела кольцо на безымянный палец покойника, и показалось, что кожа под кольцом на миг порозовела, словно кровь внезапно прилила к месту касания.

– Теперь ваша очередь.

Михаил Андреевич взял второе кольцо.

Помощник взял левую руку молодой жены. Пальцы Тучкова были такими же холодными, как у мертвеца, от этого прикосновения по спине пробежал ледяной холодок. Душеприказчик надел кольцо на безымянный палец, и Алевтина ощутила странное жжение, словно металл раскалён, хотя оставался холодным.

– Поздравляем молодожёнов!

Регистратор объявила, голос внезапно ожил, с нотками искусственного энтузиазма, что выглядело ещё зловещее на фоне прежней монотонности.

Гости одновременно захлопали, звук больше напоминал механический шум, чем выражение радости. А затем, как по команде, раздался традиционный возглас: – Горько!

Это слово, произнесённое десятками голосов одновременно, прозвучало приговором. Девушка замерла, не веря, что эта часть ритуала тоже будет исполнена.

Тучков подошёл и тихо, но твёрдо сказал: – Это необходимо, Алевтина Брониславовна. Традиция должна быть соблюдена полностью.

Михаил Андреевич взял под локоть и подвёл вплотную к гробу. Теперь лицо покойника находилось прямо перед девушкой – бледное, с закрытыми глазами и странной полуулыбкой.

– Горько! Горько! – продолжали скандировать гости, в голосах слышалось нечто зловещее, почти угрожающее.

Наследница поняла – выбора нет. Закрыв глаза, наклонилась к лицу мертвеца, готовясь к прикосновению к холодной, безжизненной плоти.

Губы соприкоснулись, и первым ощущением была неожиданная теплота. Не успев осознать странность, Алевтина почувствовала, как губы покойника раскрылись, а язык – влажный, упругий, невозможно живой – скользнул в рот. Женщина застыла от ужаса, не в силах отстраниться, пока этот язык медленно, с извращенной чувственностью, прошелся по нёбу, оставляя след холодного огня и вкус, не принадлежащий миру живых.

Девушка отпрянула, не сдержав ужас. Сердце бешено колотилось, к горлу подступила тошнота. Она не сомневалась – это не игра воображения, губы покойника действительно шевельнулись, ощутила физически.

Когда в панике оглядела зал, увидела лишь те же странные полуулыбки. Никто, казалось, не заметил ничего необычного. Продолжали аплодировать, улыбаться, поздравлять друг друга, словно происходящее было нормальным.

Тучков появился рядом, подхватив под руку. Прикосновение вернуло к реальности, выдернув из ступора ужаса.

– Всё хорошо, Алевтина Брониславовна? – спросил с безукоризненной вежливостью, но во взгляде новобрачная заметила нечто новое – понимание, почти соучастие. – Первый поцелуй всегда самый… впечатляющий.

Посмотрев в глаза доверенного лица, увидела ясное послание: "Я знаю, что ты почувствовала. Я знаю, что он ответил на поцелуй. И это только начало".

– Всё… в порядке, – выдавила молодая супруга, пытаясь совладать с дрожью в голосе. – Просто немного волнуюсь.

– Это естественно, – ответил Тучков, тонкие губы изогнулись в подобии улыбки. – Сегодня особенный день. День, когда два мира соединяются.