Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

Несколько секунд длилось молчание. На лице посетительницы лейтенант не прочитал ничего, кроме отчаяния и безграничного горя. Руки её, лежавшие на коленях, всё время дрожали.

– Вы знаете, почему мы пригласили вас сюда? – спросил Щупак.

Вера Романовна вздрогнула и ничего не ответила.

– Я понимаю ваше настроение и, поверьте мне, сочувствую вам. Но вы должны помочь нам... помочь нам, – он сделал ударение на этих словах, – поскорее найти убийцу вашего мужа.

Женщина качнула головой, до боли сжала руки. Щупак налил из графина стакан воды и подал ей.

Разговаривали они долго. Лейтенант спрашивал, жена Чмира отвечала сначала коротко, будто нехотя, но потом, успокоившись, разговорилась. Щупак внимательно слушал её, запоминая каждую мелочь. Оказалось, что она даже не подозревала о связях мужа с преступным миром. Щупак пытался разнообразными намёками, вопросами помочь женщине, но Вера Романовна не вспомнила ничего такого, что позволило бы ей хоть приблизительно назвать людей, с которыми мог встретиться её муж прошлым вечером.

В течение целого дня Чмир не выходил из дома. В девять часов вечера решил поехать на машине за «калымом». Во всяком случае, так он объяснил свой внезапный отъезд. Уже выходя, добавил, что поедет в Оперный театр. На замечание жены – «Не поздно ли?» – ответил, что пассажиры есть всегда.

И всё же в показаниях жены Чмира промелькнул для Щупака луч света. Хоть слабенький, не очень надёжный, он всё же дал в руки следствию тоненькую ниточку. Этой ниточкой был намёк женщины на стоянку автомашины возле Оперного театра.

...Перед семью часами вечера, когда после рабочего дня «щегисты» – любители лёгких заработков – собираются на площади перед театром, ожидая «клиентов», сюда прибыла серая «Победа» и заняла место в ряду машин, растянувшихся полукругом на площади. Из неё вышел водитель. Вынув из кармана пачку папирос, он стукнул по ней согнутым пальцем и вытащил губами папиросу. Видимо, ему очень хотелось курить, потому что, пощупав руками карманы и убедившись, что спичек там нет, поспешил к чёрной автомашине, возле которой собралось несколько шофёров.

– Спичек, ребята, не найдётся?

Один из водителей протянул коробку. Никто из них не обратил внимания на новичка. И, безусловно, никому из присутствующих не пришло в голову, что серая «Победа», на которой служебный номер предусмотрительно сменили на другой, с буквами «ЩГ», принадлежит уголовному розыску, а водитель, который с равнодушным видом курил папиросу, на самом деле жадно ловит каждое слово.

Щупаку не пришлось ждать, пока кто-нибудь затронет тему, ради которой он был здесь сейчас. В этот вечер разговор шёл преимущественно вокруг вчерашнего ночного убийства. В шофёрской среде покойника хорошо знали.

Лейтенант незаметно для других менял направление разговора, чтобы, не вызывая подозрения, получить ответы на интересующие его вопросы. Но услышал он очень мало. Да, Чмир был здесь вечером. Его видели, некоторые даже разговаривали с ним. В последний раз он уехал отсюда примерно в начале одиннадцатого. Куда уехал? Этого никто не знал.

Лейтенант возвращался в управление в плохом настроении. Что он доложит сегодня подполковнику? Опрос жены убитого, соседей и работников артели не раскрыл никаких связей Чмира-Джаги. Об убийстве ничего нового не было известно. Правда, как удалось установить Стецюку (подполковник Кондраков не ошибся), минут через двадцать-двадцать пять после убийства в аптеку № 14 обратился за помощью невысокий черноволосый юноша. Он сказал, что на него напали хулиганы и ударили камнем по голове. Действительно, у него на голове была рассечена кожа.

Дежурный фармацевт хорошо запомнила этого юношу, обратила внимание на то, что на нём не было верхней рубашки. Из-под пиджака, на котором были пятна неудачно замытой крови, выглядывала только майка. Из аптеки юноша ушёл, как только ему промыли рану на голове и оказали помощь. На предложение фармацевта вызвать скорую помощь и отвезти юношу в больницу, где ему сделают всё, что надо, тот отказался.

– Выбросил где-то окровавленную рубашку, мерзавец. Боялся привлечь к себе внимание, – громко, будто к кому-то обращаясь, со злостью сказал Щупак. Попробуй, найди его, когда не хватает внешних примет. Разве мало во Львове молодых черноволосых мужчин!

Да. Начало розыска было явно неудачным!

Ресторанный счёт.

Щупак мрачный сидел в кабинете подполковника Кондакова. Как ни странно, неутешительный доклад лейтенанта не вызвал у начальника обычной в таких случаях реакции. Василий Илларионович спокойно выслушал Щупака и даже повёл разговор в шутливом, ироническом тоне.

– Вы что же думали? Два дня прошло, а вам уже подавай преступника. Один в поле не воин! Вы эту книжную пинкертоновщину бросьте. Разве, может, ждёте, что преступник вам сам свой адрес пришлёт. Нет, дорогой мой! В наши дни преступника надо с умом искать. Больше с народом работать надо, люди – это наши лучшие помощники. А убийца от нас не сбежит. Под землёй найдем. И не вижу причины вешать нос. Ещё раз с соседями, с женой Чмира поговорите. Я уверен, если покопаться в прошлом Джаги, найдём, за что ухватиться.

Подполковник замолчал и несколько раз прошёлся по кабинету.

– Что для нас сейчас самое главное, – продолжал он. – Установить, где был Чмир после одиннадцати часов вечера. Показания всех, кто видел его до этого времени, показывают, что он был вполне трезв. А экспертиза установила обратное. Следовательно, между одиннадцатью и часом ночи Джага где-то успел хорошо набраться. Где? Мы подумали об этом? Нет. А надо было бы. Не верить жене Чмира у нас нет оснований, а с её слов, у мужа были деньги, примерно сто пятьдесят рублей. Установлено, что до одиннадцати часов он раз пять возил пассажиров, конечно, за деньги. Следовательно, было у Чмира примерно двести рублей. Оставить такую сумму в какой-нибудь пивной он не мог – времени не хватало. Пивные, как вы знаете, в одиннадцать уже закрываются. Вот и остаётся одно – ресторан. А ресторанов в городе не так уж и много...

Услышав последние слова начальника, лейтенант вскочил с места. Раскрыв папку с делом, выхватил оттуда смятую бумажку, которая была обнаружена в кармане пиджака убитого.

– Бить меня мало, товарищ подполковник. Как же я о нём забыл? – Взгляд его впился в небольшую бумажку.

На листке сохранились лишь наполовину затёртые окончания слов, рядом с которыми столбиком были проставлены цифры и подбит общий итог – 178 рублей 90 копеек. Это был обычный ресторанный счёт.

– Надо полагать, товарищ подполковник, – уже веселее сказал Щупак, – что Чмир засунул этот счёт в карман вместе со сдачей.

– А вы не подумали о том, лейтенант, что счёт этот мог оставаться в карманах Чмира бог знает с какого времени. Где уверенность, что он именно за второе июня?

– Есть уверенность! Женщина утверждает, что в карманах мужа, когда он ушёл из дома, не было ничего, кроме денег. Она сама чистила костюм и хорошо это помнит.

В дверь кабинета постучали. Вошёл Стецюк. Он держал в руке почтовый конверт.

– Позвольте доложить, товарищ подполковник. Только что получил, – капитан протянул Кондакову конверт и, подмигнув Щупаку, многозначительно добавил; – Интересная штучка...

Василий Илларионович вытащил из конверта сложенный вчетверо листок бумаги. Минуту-полторы он вчитывался в короткий текст письма.

– Как это попало к вам, капитан?

– Нашёл у себя в кабинете на полу, у порога. Видимо, автор подсунул его в щель.

Василий Илларионович не сдерживал улыбки, жестом указал Щупаку на письмо. Тот склонился над столом.

Лейтенанту сразу бросилась в глаза неестественность почерка, необычная манера письма. Крупные, кривые буквы склонялись влево, как будто были готовы лечь на бумагу. Письмо состояло всего из пяти строк. Подписи не было. Неизвестный автор писал: