Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

– Нет! – снова возразил Пашка, – Борзилеич не брал лесенки. Это его сапогами пользовался Ковба. Надевал на ту ночь. Борзилевич же сидел дома. Они уже все признались.

– Все? А кто это?

– Возглавлял банду Ковба. Он и убил своего старого приятеля Фельда. Щуцкий и Федорчук «заметали следы». Дружинники помогли нам. Черненко, Юрченко, Палиниченко. Ты сделал больше всего – сразу разоблачил всю банду!

– Я? Ну что вы...

Наступила тишина. На окно сели голуби и заворчали.

– Голуби! – встрепенулся Сергей. – А где Володя?

– Центральный нападающий ждёт в коридоре! – Старшина встал с кресла и открыл дверь.

– Прошу!

Володя вбежал и бросился на грудь друга.

Александр Криницкий

Путёвка в жизнь

Чудесная осень во Львове: тёплая, мягкая, живописная. Начался месяц ноябрь, но ещё не сбросили свои пышные одежды раскидистые каштаны на центральном проспекте города. Одетые в багрянец и золото, они имеют сказочный вид, кажутся нарисованными на голубом фоне неба.

Солнце давно прогнало утренний туман, и теперь в его скупом луче купаются красочные, ароматные цветы, не прибитые еще первыми морозами. Особенно обильны они и разнообразны на клумбах у фонтана и вокруг памятника В. И. Ленину.

Начался второй день торжественного праздника – 40-й годовщины Октября. Поэтому-то на центральных площадях и улицах города так много отдыхающих людей. Вот и двое подростков в чёрных шинелях вышли на прогулку. Ребята из воспитательной трудколонии. Они вдруг остановились, прислушиваются к бою часов на городской ратуше. Раз... два... пять... десять... двенадцать. О, в их распоряжении ещё достаточно времени! И оба смешиваются с праздничной толпой. Низшего, рыжеватого с курносым носом и прыгающими глазами, зовут Костей Малявкой, а более высокого, чернявого и полноватого, Виктором Кравчуком.

Ребята побывали уже во многих местах. От театра оперы и балета они направились мимо неразобранных ещё трибун, перед которыми вчера прошли колонны демонстрантов. Останавливались перед красиво украшенными витринами магазинов, читали афиши на тумбах.

– Были бы деньги, пошли бы в кино! – сказал как бы сам себе Виктор.

Его товарищ промолчал. Но вот возле большого магазина он насторожился, как будто увидел что-то необыкновенное.

– Подожди меня здесь! – шепнул Виктору и шмыгнул в широкую дверь.

Виктор стоит под стеной и рассматривает прохожих. Хорошо одетые, они гуляют кое-где семьями. Вот идут двое: майор лет сорока пяти и с ним юноша в спортивной форме, видимо сын. Виктор на мгновение представляет своего отца на месте этого майора, и к сердцу приливает тепло...

– Идём скорее! – Кость хватает его за руку, тревожно тянет за собой. Смешавшись с толпой, толкая людей, они спешат на площадь Мицкевича. Позади их слышен отчаянный женский крик:

– Украли! Держите! Деньги из сумочки!..

Ребята уже далеко от места происшествия.

– Может, пойдём в шашлычную? – предлагает Кость, многозначительно подмигивая.

– Что ты, с ума сошёл? – возражает Виктор. – Там нас увидят...

Кость ведет товарища в продуктовый магазин. Там он вытаскивает из кармана сторублёвку и покупает пол-литра водки и закуску.

Потом заходят в узкую безлюдную улочку позади кинотеатра «Украина» и там угощаются прямо из бутылки, заедая водку колбасой.

Алкоголь разогревает тело, возбуждает. В голове Виктора роятся смелые мысли и несбыточные желания.

– Через несколько минут у меня будет не сто, а тысяча, несколько тысяч рублей, – дыша в ухо товарищу, шепчет Кравчук.

Не зная его плана, Кость идёт с ним в магазин «Гастроном» на проспекте Шевченко. Там у дверей Виктор раздевается, бросает на руки товарищу свою шинель, а сам шествует внутрь.

В магазине тесно от покупателей. Виктор оглядывается вокруг, оценивает ситуацию, его взгляд падает на одну из касс. Там кассирша, прекратив работу, считает и складывает в пачки деньги. На каждую пачку она надевает бумажную полоску.

«Мне бы такую пачку!» – думает Виктор, чувствуя, как в его висках пульсирует горячая кровь. Деньги привлекают парня, но его шансы, понимает он, призрачны. Да что это? Кассирша повернулась к нему спиной, на мгновение нагнулась за чем-то...

Виктор быстро протягивает через барьер руку, хватает толстую пачку полусотенных и, расталкивая людей, наступая им на ноги, спешит к двери. Сердце тревожно бьётся. Ещё два шага – и он спрячется в уличном потоке... Но нет, провал: его хватает чья-то большая, сильная рука.

Парень пробует дёрнуться, но высокий мужчина держит его крепко. Тогда в голове Виктора молниеносно возникает план спасения. Он срывает бумажную ленту с пачки и швыряет деньги в толпу покупателей. «Начнут собирать, забудут обо мне!» – мелькает мысль.

Однако план не удаётся. Виктора ведут в милицию. За дверью на улице он оглядывается вокруг и не видит нигде товарища. Тот, став свидетелем провала Виктора, исчез.

В милиции Виктор узнаёт, что он держал в руках две тысячи рублей.

Родной дом! Как часто нам, уже взрослым, снятся родительский дом, ласковые руки матери, которая учила нас делать первые шаги по земле. Иногда, бывает, до старости запоминаются нам отдельные эпизоды из далёкого детства, когда нам было три-пять лет.

Виктор не помнит родного дома, не снится он ему. Наверное, из-за того, что раннее его детство пришлось на грозные годы Великой Отечественной войны, на эвакуацию семьи.

Мировосприятие мальчика началось в Долинском детском доме на Запорожье. Здесь он впервые услышал свою фамилию: Кравчук. Узнал, что в детский дом его и старшую сестрёнку Раю отдала мать. Об отце никто ничего не сказал.

Прошло ещё несколько послевоенных лет, адрес Вити и Раи изменился, они переехали в село Терпенье близ Мелитополя. Из этого детского дома Раю, которая уже стала школьницей, перевезли в другое место. Витя остался один.

Парень подрастал. После Терпенья он побывал еще в Преславе, Черниговке и Ногайске – тоже на Запорожье. Мальчика перевозили с места на место, а в характеристиках записывали: способный, но ленивый, учиться не хочет, поведение плохое.

Живя в городе Ногайске, Виктор прочитал «Тараса Бульбу» Гоголя. В мыслях побывал на Запорожской Сечи. «Наверное, и мои родители жили в Запорожье, потому что здесь, в этой области, меня отдали в детский дом», – думал парень. – «Но почему же они не ищут меня? Бросили?»

И в сердце Виктора от такого вывода закипали обида и злость. Он вымещал её на своих товарищах, грубо отвечал воспитателям. Дезорганизатор, дебошир, нечестный парень – такое мнение сложилось о Вите Кравчуке у руководителей Ногайского детского дома. От подобных воспитанников им хотелось избавиться. И после удобного для этого случая парня, как такого, что «трудно поддаётся воспитанию», передали в детскую воспитательную колонию. Из Запорожской области Виктор попал во Львов – первый большой город, который довелось ему видеть.

Во Львовской детской колонии Виктора приучили к дисциплине, к труду, заставили учиться. Однако характер парня был ещё в стадии становления, и именно во Львовской колонии шестнадцатилетний Виктор совершил своё уголовное преступление – кражу из кассы гастронома.

После этого и началось знакомство Виктора со старшим лейтенантом Неонилой Фёдоровной Найчук, инспектором по политвоспитательной работе среди заключённых. Грубый и озлоблённый тогда, парень не мог надеяться, какую роль сыграет она в его жизни.

С первых дней заключения Виктора Неонила Фёдоровна увидела, что, хотя парень выглядит нелюдимым и ершистым, он сможет стать на верный путь. Много раз она разговаривала с глазу на глаз с Кравчуком и заметила, что завоёвывает у него доверие. Впоследствии у юноши открылось сердце к этой требовательной и чуткой женщине, настоящему воспитателю по своему призванию.