Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

Вечерние сумерки становились всё гуще. На улицах вспыхнули электрические огни, уменьшилось движение транспорта. Скоро должна прибыть Анна. Он заберёт у неё ампулу и уйдёт. Потом, около двух часов ночи, когда уже в парк зайдёт последний троллейбус, они снова вернутся сюда и...

Лёгкий морозец пробегает по спине Ярослава. Страшно. Но он не отступит. Да и поздно. После второго приедет на машине Татьяна... Тогда вместе махнут в Стрый. Да, сегодня или...

– Ярослав Иосифович! – услышал он позади голос и испуганно обернулся.

Навстречу спешил секретарь партийной организации службы движения Шмыголь. Он был чем-то взволнован. Ярослав настороженно ждал.

– Как хорошо, как хорошо, что я тебя увидел, – говорил секретарь, приближаясь. Выручай, друг. На одну ночь... А там кого-нибудь подыщем.

– В чём это... выручать? – холодно спросил успокоенный Ярослав.

– Разве ты не знаешь? Все жалуются... Недавно же сторожа отвезли на машине домой. Вызвали врача: приступ аппендицита. Может, оперировать будут. А человек старый... Выдержит ли?

– Пусть не пьёт, – проговорил Ярослав, почувствовав, что срываются его планы. – Проклятый пьяница!

– Что ты говоришь! – замахал руками секретарь. – Человек в таком состоянии... Начальник охраны не знает, что и делать. Только что звонил из управления. Никого не может найти. Просил, чтобы я помог... Так ты, Иосифович, подежуришь у кассы? Там денег сегодня много собралось – от перевозок, да и зарплату не всем раздали. Нельзя так оставлять. Сейчас, правда, о ворах не слышно, но сам понимаешь, как это будет, если что-то случится... У людей – дети... Я очень прошу тебя! Надёжнее тебя нет! Ты всегда хорошо «зайцев» ловишь, заботишься об общем деле...

У Ярослава голова шла кругом. Чего-чего, а такого он не ожидал. Не мог говорить, молчал. Шмыголь понял это, по-видимому, по-своему. Он уже ухватил Ярослава за полу, потянул за собой.

– Пойдём в диспетчерскую. Получишь оружие. Там оставили пока что винтовку старика... Как хорошо, что я тебя увидел. Одну только ночь...

Скоро в парке всё стихло. Ярослав остался один. Он, как тень, передвигался под стенами мастерских, возвращался к кассе, заглядывал в освещённую комнату, где стоял сейф, и снова выходил во двор. Тяжёлые мысли снуют в его голове. И он, не в силах в них разобраться, сердился – на себя, на всех. Анну, появившуюся у ворот, послал «к чёрту», бутылку водки вытащил из кармана, долго держал в руках, попытался выбить пробку, а потом с силой швырнул на груду камня. Звонко звякнуло разбитое стекло, и на душе у Ярослава стало яснее, легче.

– Доверяют! – произнёс вслух и сел, обняв винтовку, на пороге кассы. – А я же негодяй...

...На следующий день, едва Карцев явился на работу, в его кабинете зазвонил телефон. Секретарь партийной организации Удовиченко сообщал, что контролёр Гайденко подал начальнику заявление об увольнении.

– Думаю, что он придёт к вам. Говорит: замучила совесть. Так что ждите, – закончил Удовиченко.

«Значит, эксперимент удался», – удовлетворённо констатировал подполковник. – «Человек спасён!»

Борис Лукич

Таинственный сундучок

Ночное нападение.

На улицах небольшого районного центра один за другим угасали огни. Ночная тишина мягко окутывала городок, и слышнее становился неугомонный шум Днестра, который катил свои воды куда-то на юг.

Ефим Иосифович Фельд уверенно ступал по чистому, подметённому вечером тротуару, удовлетворённо прислушиваясь к шуму днестровских волн. Сколько воды уже утекло в реке, как он поселился в этом уютном уголке, подальше от любопытных глаз, от друзей, с которыми много прошёл кривых дорог. Теперь уже никто не потревожит его покоя, никто не назовёт спекулянтом и вором скромного кассира товарной железнодорожной станции, рядового участника художественной самодеятельности районного Дома культуры.

Да, никто! Бог знает где сегодня бывшие приятели Фельда – заядлые дельцы с «чёрной биржи»; исчез неизвестно куда Ковба. Этот маститый валютчик продержался дольше всех, но дошёл до грабежа и, вероятно, уже где-то прочно засел в тюрьме. Он, Ефим Фельд, не из таких. У него голова на плечах, а не пустая пивная бочка. Надо уметь вовремя остановиться! Кстати, и деньги Ковбы не пропали. Он взял их себе как законное наследство. Правда, толку от них здесь мало, не разгуляешься, не заживёшь, как говорится, на широкую ногу. Но, может, изменятся времена, обстоятельства, а золото – всегда золото! Теперь же, надо полагать, всё в порядке. Только ходи да посвистывай.

Ефим Иосифович и в самом деле начал насвистывать лёгкую мелодию старинного романса.

Не торопясь, открыл дверь своей квартиры, в темноте вставил ключ с обратной стороны в замок, дважды повернул.

Осторожность вошла в привычку. Так он делал всегда. Только после этого включил свет.

Включил и... не узнал свою комнату. В ней всё было разбросано, перевёрнуто.

– Деньги!? – не крикнул, а вскрикнул Ефим Иосифович от страшной догадки.

– Да, деньги! – раздался позади него грубый голос.

Хозяин квартиры бешено вытаращил глаза на медвежью фигуру в тени двери и вдруг заревел дико, отчаянно:

– Ков-ба!

Два сильных тела сплелись клубком и завертелись по комнате.

– Гаси свет! – крикнул кому-то Ковба, и в его руках блеснул металл. В тот же миг на щепки разлетелась электролампа. Послышался тяжёлый удар, потом ещё, ещё...

...Разбуженный шумом сосед в одном белье выскочил в коридор и тщетно дёргал за ручку двери квартиры Фельда. А тот, истекая кровью, корчился на полу и хрипел:

– Скорее... здесь бандиты... помогите.

Его рука откинулась на паркет, лязгнув стёклышком часов.

...Когда сосед, решительный рабочий с ремонтного завода, таки сорвал дверь, было уже поздно. Хозяин квартиры лежал мёртвый, его часы показывали половину первого.

– Ещё и не так поздно, – пытаясь понять, что произошло, проговорил рабочий и вдруг резко бросился к выходу, зашлёпал ночными тапочками вниз по лестнице.

...Через полчаса из Львова в райцентр на место преступления мчалась милицейская машина. Возле водителя, пристально вглядываясь в синюю июньскую ночь, сидел подполковник Степан Филиппович Липневый, позади на скамейках разместились капитан Фёдор Иванович Городинский и старшина Николай Михайлович Пашко. У ног старшины вытянулся в небрежной позе Рекс, большой пёс, давно уже привыкший к таким путешествиям.

Улица Вишнёвая, дом № 56, место убийства.

Их уже ждали работники местной милиции. Степан Филиппович зашёл в комнату. Осторожно ступая, чтобы не задеть разбросанных вещей, пробрался на чистое место в углу, спокойно осмотрел помещение, перевёл взгляд на застывшее под стеной тело.

– Приступайте! – коротко приказал капитану, – Пишите.

Он переходил от одной вещи к другой, диктовал:

– Замок в гардеробе взломан с помощью ножа. Одежда сорвана с кронштейнов. В синем пиджаке вывернуты внутренние карманы. Записали? Хорошо. Продолжайте. Один из преступников поднимал тахту и вытащил из-под неё какую-то вещь, похожую на продолговатый ларец. Вот от неё след на пороге. А ну, измерьте его... Ящик железный или окованный железом, потому что от его уголка след на паркете. Тяжёлый. Или сам тяжёлый, или был наполнен чем-то тяжёлым...

– Золотом? – не удержался лейтенант местного райотдела милиции, который молча наблюдал за действиями своих старших коллег из областного центра.

– Возможно, – коротко ответил Степан Филиппович и добавил: – Это мы точно установим, когда откроем ящик.

– Товарищ подполковник! – появился на пороге двери старшина Пашко, – Под балконом, в диком винограде найдена металлическая лесенка! Рекс взял след. Ведёт за кустами сирени на улицу.

Липневский молча вышел на балкон и через минуту вернулся. Говорил чётко, быстро:

– Вы, капитан, отправляете труп на судебно-медицинскую экспертизу! Лейтенант и старшина идут по следу. Детальное обследование – утром. Позовите ко мне соседа. Докладывать в райотдел милиции. Я буду там.