Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

В этот момент открылась дверь, и на пороге появилась золотоволосая девушка.

Она умоляющими глазами смотрела на оперуполномоченного и тихо, едва слышно произнесла:

– Скорее... скорее! Арестуйте меня, а то... а то будет убийство!

– Жди дальнейших распоряжений, – повторил Юркив и положил трубку.

...Разговор был долгим. Анна, у которой после тяжёлой внутренней борьбы взяла верх комсомольская совесть, рассказала о своей беде подробно, до малейших подробностей. Правда, она перескакивала от одного события к другому, но Юркив не перебивал, хорошо зная, как важно для человека сразу излить свою душу, раз и навсегда сбросить с себя камень вины, очистить совесть. Только тогда, когда девушка, как ей казалось, рассказала «всё» и окончательно успокоилась, он начал задавать необходимые вопросы: фамилия Ярослава, где он живёт, кто такой его знакомый сторож?

– На это Анна не могла ответить.

– Ну что ж, – подвёл черту на листе исписанной бумаги Юркив. – Всё остальное мы выясним. Молодец! Хорошо сделала. Можно сказать, спасла человеку жизнь...

Анна облегчённо вздохнула.

– А Ярослав? – спросила, снова встревожившись, – Его осудят? У него же – дети...

Оперуполномоченный какое-то мгновение пристально смотрел в ясные голубые глаза девушки, потом искренне, душевно сказал:

– Сейчас я знаю только одно: хороший ты человек, Анна!

Девушка склонила голову, сделала шаг к выходу, остановилась.

– Мне как... что делать?

– Постарайся быть дома, – посоветовал Юркив, – Будет нужно, сообщим.

Дело было серьёзным. Принимать какие-то немедленные меры лично оперуполномоченный не мог. К тому же он должен был задержать грабителей магазинов, которых теперь разоблачили окончательно.

«Доложить начальству!» – решил Василий Трофимович и решительно направился к двери.

Буквально через несколько минут была создана оперативная группа. Возглавил её заместитель начальника городского отдела уголовного розыска подполковник Карцев. В состав группы вошёл и Юркив, его первой задачей было выяснить, кто такой Ярослав. Задержать грабителей магазинов поручили дружинникам.

Из рассказа Анны Василий Трофимович уже знал, что Ярослав работает контролёром трамвайно-троллейбусного управления, что он – «чёрный», горбоносый, возраст – лет тридцать. Значит, прежде всего – в отдел кадров. Терять времени нельзя: Ярослав назначал свою «операцию» на сегодня, и опергруппа должна ещё решить, как предотвратить преступление. Юркив быстро дал последние распоряжения дружинникам, собрал в портфель всё, что могло пригодиться в работе, захватил фотоаппарат и через мгновение уже сидел в милицейском газике.

Регулировщики, увидев знакомую машину, открывали ей свободный проезд по улицам Руставели, Франко, Дзержинского, Суворова. Вот и трамвайно-троллейбусное управление. Юркив знакомится с заведующим отделом кадров. Контролёров оказывается немало. На столе вырастает высокая куча личных дел. Одно, второе, третье... Иван, Дмитрий, Иосиф – все не те имена. Четвёртое... шестое... восьмое... Не то. Девятое, десятое... Ярослав! Ярослав Гайденко. И фото – контрастное, чёткое. Буйная шевелюра, лохматые брови, нос – с горбинкой. Это он! Но надо ещё проверить. Скорее к Анне.

И снова перед синим газиком с красными полосами на бортах открываются «зелёные улицы».

* * *

В работе быстро шло время, но оперативная группа действовала ещё быстрее. Уже всё было выяснено, проверено. Оставалось принять правильное решение, чтобы предупредить преступление.

Подполковник Григорий Иосифович Карцев советовался с секретарём партийной организации трамвайно-троллейбусного управления Юрием Петровичем Удовиченко.

– Давайте еще раз взвесим все «за» и «против», – продолжая высказанную ранее мысль, говорил подполковник, – Мы можем сейчас задержать Гайденко, предъявить ему обвинение. Предположим, что он сразу признается и раскается. Это хорошо. А если будет отрицать, скажет, что Анна всё выдумала? Не верить девушке мы не имеем оснований. А чем доказать вину контролёра? Очные ставки? Мало, да и не совсем верно. – Дело усложнится, надо будет опять отрывать от работы людей для его решения.

– Верно, верно, – качал головой в такт размеренной речи собеседника секретарь партийной организации.

– Значит, – продолжал Карцев, – необходимо прибегнуть к другому методу. К какому? Надо подумать...

Они помолчали. Подполковник задумчиво смотрел в окно. Удовиченко взял в руки газету, лежавшую на столе. «Сила общественности» – привлёк его внимание набранный крупным шрифтом заголовок. «Да, да», – размышлял Юрий Петрович, пробегая глазами газетные строки, – «Это большая сила.» Он отложил в сторону газету, заговорил решительно, убедительно:

– Сегодня я лично поговорю с Гайденко. Завтра созовём собрание коллектива. Думаю, это окажет должное влияние. Наши же рабочие возьмутся перевоспитать его в своей среде. Сила коллектива...

– ...большая сила, – закончил за Удовиченко подполковник и поднял вверх указательный палец. – Однако...

– Я вас понимаю, – горячо подхватил секретарь партийной организации. – Вы хотите сказать, что разоблачённый преступник, боясь суда, покается только на людской глаз, а сам останется таким, как и был.

– Да, – подтвердил Карцев.

– Но ведь это всё-таки самое лучшее средство!

Подполковник не возражал.

– Средство хорошее, – говорил он, будто что-то взвешивая. – Однако давайте продумаем ещё и такое. Вы, Юрий Петрович, верно сказали, что раскаяние может быть только для отвода глаз. К тому же мы не знаем, захочет ли он каяться вообще. Значит, следует допустить его к кассе и там задержать. Ампулу, конечно, он получит с дистиллированной водичкой. Пойманный с поличным, преступник не сможет отрицать. А там, как хотите, берите его на поруки, воспитывайте. В этом случае, думаю, раскаяние будет настоящим, и человек действительно станет на верный путь.

Секретарь партийной организации с удовольствием откинулся на спинку стула. Сначала ему показалось, что подполковник проникнут единым профессиональным стремлением: ловить, наказывать. Теперь было ясно, что их обоих в одинаковой степени волновала судьба человека. Однако...

– Нет, не годится, – вдруг сам отбросил своё последнее предложение Карцев.

– Мы не подумали о стороже? – спросил, поняв, Удовиченко.

– Не подумали.

– Когда Ярослав увидит, что ампула не действует, он ударит сторожа чем-то тяжёлым, убьёт...

– А наши люди могут не успеть, – закончил Карцев.

– Значит, надо что-то другое...

Они долго обдумывали положение, а решение не приходило. Оба вставали со своих мест. Карцев шагал по комнате. Удовиченко остановился у окна, задумчиво смотрел в предвечернее небо.

– Знаете что? – сказал он наконец.

Удовиченко последовательно излагал свой замысел.

– Что ж, – повернулся к столу Карцев, когда секретарь партийной организации закончил обосновывать свое предложение. – Эксперимент, действительно, несколько рискованный, но, надеюсь, его последствия будут хорошими. Вы делайте так, как сказали. Я тоже сделаю всё от меня зависящее. – И подполковник снял с аппарата телефонную трубку.

Было около десяти часов вечера. Ярослав бродил по широкому двору троллейбусного парка, с удовольствием встречал машины, возвращавшиеся с очередных рейсов, пристально следил за кондукторами, которые спешили занести свои туго набитые деньгами сумки в кассу, подходил к водителям, расспрашивал о выполнении планов перевозок пассажиров, интересовался, сколько другие контролёры задержали за день «зайцев», рассказывал о своих успехах в этом деле. Снова и снова заглядывал он в комнату службы движения, где за стеной с широкими стеклянными окнами стоял заветный сейф.

Попробовал отыскать сторожа, но его нигде не было видно. Это немного беспокоило, однако Ярослав отгонял беспочвенную тревогу, он знал, что старик всё равно должен заступить на ночную смену, и со сладкой радостью ощупывал в кармане бутылку водки.