Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

Хорошо вышивает Люба. Мать хотя и привыкла экономить каждую копейку, – ведь в семье пятеро, а на всех один работник, – однако никогда не жалеет денег на нитки: какие попросит девочка, такие и покупает. Пусть.

– Милая, ты пошла бы погуляла! – говорит мама. – Уроки заданы?

– Ничего не задали, мама, – весело отозвалась девушка, – только задачку одну по арифметике решить – и всё. Я знаю, как решать, задачка лёгенькая. Вечером сделаю.

– Так иди гуляй!

– Сейчас, мама, вот только этот листочек закончу.

Стук в дверь заставил её поднять голову. В комнату вихрем влетела подруга Оля, суетливая, порывистая девочка. Чёрные косички с синими бантами так и подскакивали у неё за плечами. Серые глаза, опушенные щёточкой тёмных ресниц, светились таким весёлым огоньком, как будто говорили: «А вот сейчас начнётся самое интересное!».

И действительно, Оля большой мастер на всевозможные выдумки.

– Любчик, одевайся скорее, пойдём в кино, мне мама рубль дала. Мама с Иринкой и Орестом в деревню поехали. А я сегодня обедать буду у тети Марии... – зацокала Оля так быстро, что было ясно: никому уже она не даст слова сказать, пока не исчерпает весь запас своих новостей.

– Мама, можно, я пойду? – спросила Люба, когда Оля наконец замолчала.

– Да иди уже, иди, – улыбнулась мать, – только долго не задерживайся, тебе ещё задачку решать. Возьми рубль на кино.

Люба быстро оделась, и девушки выпорхнули за дверь. Взявшись за руки, они пошли в направлении центра, в кинотеатр имени Леси Украинки.

– Уже тридцать два есть, – таинственно прошептала Оля.

– Неужели? – удивилась Люба, – Ещё позавчера только двадцать семь было.

– А я пять рублей у мамы взяла, помнишь, как ты мне посоветовала. Никто не заметил. Мама потом искала их, меня спрашивала: «Ты, Оля, не видела, тут у меня в ящике пять рублей лежало?» Я ответила, что не видела. Мама вздохнула, потом и говорит: «Наверное, потеряла, когда ходила за молоком.»

– Получается, ещё пять рублей и шестьдесят копеек не хватает, – быстро подсчитала Люба. – А ты теперь у папы возьми.

– Ой, у папы не возьму, – вспыхнула Оля, – Ты знаешь, как он тяжело работает.

Девочки некоторое время шли молча. Потом Оля посмотрела на подругу глазами, в которых загорелись огоньки – уже что–то придумала.

– Милая, давай будем с тобой играть. Будто мы с тобой сёстры, а мама у нас актриса. И папа тоже.

– Ой, смехота, – тоненько рассмеялась Люба, – Твой папа актриса?

Оля представила отца – коренастого, немного сгорбленного, обросшего колючей щетиной, уставшего после работы, – и темные брови её, словно нарисованные кисточкой, нахмурились.

– Мой папа рабочий, грузчик он. А ты не смейся. Люба. Плохо над старшими смеяться.

– Ну, ну, не буду, – примирительно кивнула Люба, – ты же сама сказала: мама актриса и папа тоже.

В кино на очередной сеанс девочки не попали: все билеты были уже проданы, и они решили погулять по улице.

– Пойдём посмотрим на неё, может, уже продали, тогда тебе и денег складывать не надо, – предложила Люба.

– Ой, пошли! – смутилась Оля, и девочки, толкая прохожих, сломя голову побежали к центральному универмагу.

Нет, всё было в порядке, тревога напрасная. Она, как и прежде, стояла в витрине – небольшая синяя женская сумочка с белыми пятнышками и серебряным замочком стоимостью 37 рублей 60 копеек.

Любе она совсем не нравилась. Зачем она девочке? Не пойдёшь же с ней в школу или по городу – мальчики совсем засмеют. Но для Оли эта сумочка была венцом всех желаний. Ещё месяц назад Оля начала собирать на неё деньги, откладывала рубли, которые мама давала ей на завтраки в школе. Деньги накапливались медленно. А вот вчера удалось добавить сразу пять рублей. Правда, Олю очень мучила совесть, но никто же не заметил. И Люба говорит, что потом можно насобирать ещё, незаметно положить в ящик и сказать: «Смотри, мама, вот они, те пять рублей, которые ты потеряла. Нашлись!»

– Ой, Любка, я такая голодная! – воскликнула Оля, – Пойдём к моей тёте, я сегодня буду обедать у неё. Она работает в общежитии студентов на Учительской улице.

– Я ещё на той улице ни разу не была, – покачала головой Люба. – Ну, пойдём.

Пока Оля ела суп и пила кофе, пока тётя переплетала ей косички, Люба сидела на окне в коридоре и скучала. Розовые пухлые губки её надулись. Она решила рассказать своей маме, что Оля взяла у родителей пять рублей.

Узкий длинный коридор был пустой. На него с обеих сторон выходило много дверей, но почему-то ни одна не открывалась. Какое же это общежитие, если никто здесь не живёт? «Наверное, все студенты в институте», – догадалась Люба.

В ту минуту прибежала весёлая, разгорячённая после обеда Ольга. Серые глаза её зажигательно блестели, и Люба сразу догадалась: наверное, что-то придумала! Раздражение её исчезло – всё же интересно с Олей, она такая выдумщица!

– Пойдём скорее, – дёрнула Оля за руку подружку, – тётя сейчас будет мыть посуду, а мы пока что-то посмотрим. Там внизу есть ящик с ячейками, и в каждой ячейке письма лежат. Видела, как их почтальон раскладывал, когда мы сюда шли?

Девочки волчком скатились по ступенькам, вошли в тётушкину конторку, сели на стол и начали рассматривать то, что было в деревянном ящике «с клеточками», который висел на стене.

– Ой, какие красивые картинки! – воскликнула Люба, вытягивая несколько конвертов, – Смотри – «С Новым годом!» написано, и дед Мороз. У меня такой нет... Я возьму это письмо. – Люба решительно засунула конверт в карман и спрыгнула со стола. – А ты, Оля, вот это возьми, с ромашками. На, прячь скорее, а то тётя придет, будет ругать.

Девочки выскочили за дверь, со страхом оглянулись и побежали вдоль улицы, забрав с собой чужие, может, долгожданные письма.

Тётя Мария спустилась по ступенькам вниз, в свою конторку, увидела на столе разбросанные письма и помянула недобрым словом почтальона – не мог разложить почту как следует. Она собрала письма, прочитала адреса, тщательно рассортировала их по ящикам. «А Ване с третьего курса опять нет ничего!» – подумала с горечью, – «Так ждёт парень, каждый день по три раза сюда заглядывает...».

...Девочки бежали, не останавливаясь, до самого парка. Запыхавшись, сели отдохнуть на скамейку под фонарём. Парк стоял тихий, загадочный, утонувший в голубоватом снегу, будто окаймлённый белым кроличьим пухом. Вокруг яркого фонаря, сверкая на свету, кружились прозрачные снежинки. Оля залюбовалась их медленным танцем, и в ушах неожиданно возник знакомый мотив любимой музыки: «Танец маленьких лебедей». Его несколько раз исполняла на школьных утренниках Олина одноклассница Иринка, которая учится в музыкальной школе. Она играла, а девочки и мальчики хлопали в ладоши, просили повторить снова.

Люба, томимая любопытством, уже толкала подругу локтём:

– Давай почитаем. Интересно, что там написано?

– Чужое письмо? – воскликнула Оля удивлённо.

– Какое чужое, оно теперь наше. Всё равно картинку вырезать будем. – И Люба разорвала конверт.

Письмо было написано большими корявыми буквами. Мать писала сыну, что вся семья ждёт его на Новый год домой, что корова Звёздочка привела чёрненького телёнка, у которого такая же белая звёздочка на лбу. Весной мать с отцом начнут строить новый дом, колхоз поможет...

– Это не интересно, – разочарованно сказала Люба, запихивая письмо снова в конверт. – Сейчас другое посмотрим.

Она разорвала конверт с ромашками. На белом листочке из ученической тетради легли ровные строки:

«Мой Ванечка, мой солнечный! Если бы ты знал, как бывает тихо и грустно в нашей школе, когда заканчиваются уроки, ребята разбегаются домой и снег заметает вокруг все тропинки...»

– Ой, это любовное! – с восторгом прошептала Оля, – Давай скорее дальше читать.

Оля придвинулась ближе к подруге, Люба читала медленно, по слогам.

«...На дорогах буксуют машины, борясь со снегом, и иногда мне кажется, что ты далеко-далеко от меня и разделяют нас тысячи километров, а вокруг лежит белая пустыня, через которую тебе ни пройти, ни проехать...