Двадцать невымышленных историй - Глазов Григорий Соломонович

Единственным человеком, с которым он поделился, был Ачик. Распив с ним бутылку коньяка, Ронг сказал, что тому, кто найдёт вора, он дал бы 25 тысяч рублей. Ачик удивлялся: какой Ронг наивный – ищет вора, а сам сидит с ним за столом и угощает его коньяком. Улыбнувшись, Ачик сказал: «Деньги украл я, давайте обещанные 25 тысяч рублей.» Ронг не поверил. Когда Ачик рассказал нам о том разговоре, мы все смеялись.

То, что Ронг не заявил о краже в милицию, – продолжала свои показания Римма, – нам было выгодно. Не имея заявления, милиция искать нас не будет. Оплатив долги и купив кое-что, мы снова остались без денег. Решили ещё раз потрусить Ронга. С целью ограбления его квартиры мы самолётом вылетели в город Днепропетровск. Однако адрес оказался неточным, и я пошла в милицию, чтобы узнать, где живёт Ронг.

Майор милиции, к которому я обратилась, принял меня очень любезно, подробно рассказал, как лучше найти Ронга, и без надобности беседовал со мной почти час. Я вернулась к своим и внесла предложение: не совершать грабежа, потому что майор сразу заподозрит меня. Со мной согласились, и мы ни с чем вернулись во Львов.

Тогда мы с Аней попросили Яшу и Эдика ограбить квартиру моей знакомой Будаковой, которая проживает по улице Киевской. Муж её когда-то работал в одном учреждении со мной. Материально Будаковы живут хорошо, и я заверила своих сообщников, что там можно взять много ценностей.

На грабёж пошли четверо, не считая меня, – рассказывала дальше Римма Ференц. – Роли распределили между собой так: я показываю, где живет Будакова, Эдик, одетый в военную форму, первым войдёт в квартиру, будто, чтобы вручить повестку из райвоенкомата, и под угрозой оружия потребует денег. На случай сопротивления, второй участник, имени которого я не знаю, должен был связать хозяйку квартиры. Яша и ещё один человек остаются внизу на страже. Возле дома все заняли свои места. Эдик со своим напарником легко пробрались в квартиру, но Будакова, когда ей угрожали пистолетом, подняла крик и оказала физическое сопротивление. Эдик, а за ним и все остальные участники грабежа сбежали...

Показания Риммы Ференц подтвердила и Аня Голуб, добавив при этом, что в ограблении квартиры Клименко на улице Ивана Франко участвовал также Ачик.

Кто такой Ачик, милиция не нуждалась уточнять, он давно был известен уголовному розыску как Ачик Струш. Ранее его судили за разбой и посадили на 15 лет.

Пока Кудрявцев проводил допросы Ференц и Голуб, лейтенант Рудько собрал полные данные об Эдике Фишмане и вошёл в кабинет для доклада. Выслушав лейтенанта, Кудрявцев сказал с негодованием:

– А этому чего ещё не хватало! Работает техником, учится на третьем курсе строительного техникума, комсомолец, отец его – заместитель главного бухгалтера, и вдруг пошёл на открытые грабежи. Странно!.. Вот что, товарищ Рудько, готовьте план проведения операции. Завтра утром надо задержать Фишмана и Федоренко, в их квартирах произвести обыск, чтобы обнаружить оружие и военную форму. Ордер на обыск есть. Медлить дальше нельзя, ибо эти мерзавцы, имея оружие и потерпев неудачу в двух случаях, наверняка готовят новое преступление.

Первым привели в уголовный розыск Фишмана, вслед за ним неотступно шла его мать, Буся Моисеевна.

В кабинете Кудрявцева она, не садясь на предложенный ей стул, начала:

– Я возмущена произволом ваших работников. Они незаконно сделали в моей квартире обыск и задержали моего сына, скомпрометировав его перед соседями. Мой Эдик не мог совершить никакого преступления. Я убеждена, что он совершенно невиновен. Здесь произошла какая-то ошибка, и я не уйду отсюда до тех пор, пока вы мне не отдадите моего Эдика.

Но подполковник убедил Бусю Моисеевну пойти домой. Пообещал до вечера разобраться и проинформировать её, в связи с чем произведён обыск и по какой причине задержали сына.

На допросе Эдик отрицал своё участие в грабеже и связь с Яшей. Но когда ему сделали очную ставку с Риммой, расплакался, как ребёнок, и признался, обвиняя Яшу в том, что он затянул его в преступную среду.

Будакова с трудом узнала в Фишмане того «героя», который с пистолетом в руках вымогал у неё деньги. Слишком жалким выглядел он теперь.

Буся Моисеевна явилась в уголовный розыск в назначенное время и требовала объяснить причину задержания Эдика, вновь уверяя, что он не виноват. Кудрявцев поднял трубку телефона, набрал номер.

– Приведите ко мне Фишмана!

Через две минуты появился Фишман и, увидев мать с заплаканными глазами, растерянно заговорил:

– Мама, откажись от меня... Я недостоин того, чтобы ты называла меня сыном... Я преступник...

Вцепившись обеими руками в свои седые косы, мать неестественным голосом закричала:

– Сынок, что ты сделал? Скажи?

Эдик ответил ей, что пытался с оружием в руках ограбить квартиру, забрать много денег.

Мать пошатнулась, не веря своим ушам. Садясь на стул, тихо произнесла:

– Боже мой! Грабёж!

Когда Эдика вывели, она поднялась со стула и неуверенной походкой пошла к выходу. Всё было ясно: она потеряла сына.

Если Ференц, Голуб и Фишман признались в грабеже и краже, осудили свой поступок и клялись, что они этого преступления никогда в жизни не повторят, то Федоренко, доставленный в уголовный розыск после Фишмана, вёл себя на допросе по-другому. Он был притворно весел, на вопросы молодого следователя Петрика, недавно окончившего университет и не имевшего ещё достаточного практического опыта, отвечал на жаргоне преступников, а потом расшифровывал сказанное, как бы подчёркивая этим своё «превосходство» над следователем.

Федоренко был убежден, что соучастники преступлений не дадут показаний против него, а других доказательств у милиции не может быть. Оружие спрятано хорошо, а военная форма, найденная при обыске у Фишмана, это ещё не доказательство.

Когда Федоренко зачитали показания Риммы Ференц и Ани Голуб, он не признавал их показаний, заявлял, что с этими женщинами не знаком, всё это клевета. Но настроение у него уже испортилось, притворная улыбка исчезла. После очной ставки с Фишманом Федоренко признался в подготовке вооружённого грабежа, назвал всех своих соучастников, в том числе и Абрама Ицковского, дважды судимого, о котором ещё не было известно, что он причастен к грабежу.

Федоренко не только дал развёрнутые показания по делу, но и на очных показаниях активно разоблачал других.

Ачик Струш, не зная о задержании Федоренко, Фишмана и других, сам пришёл в уголовный розыск. Пришёл не с повинной, нет, а для того, чтобы выразить своё возмущение. Обращаясь к подполковнику Кудрявцеву, он начал с оскорблённым видом:

– Вам известно, что я в прошлом преступник, но за это меня судили, и я отбыл срок. Теперь не ворую, устроился на работу в райпромкомбинате, а там узнали о моей судимости и увольняют... Зачем сообщили, почему не даёте мне возможности честно работать.

– Не волнуйтесь, – остановил его Кудрявцев, – сейчас выясним. Во-первых, никто не сообщал в райпромкомбинат о вашей судимости и не мог сообщать, потому что мы сами помогаем тем, кто был осуждён, устроиться на работу. Во-вторых, вы пошли на работу только для отвода глаз. Считаетесь на работе в Глинянском районе, а вас почти ежедневно видят во Львове, вы играете в карты на деньги. Вот вас и увольняют за прогулы, а не за судимость. А в-третьих, вы пришли к нам очень вовремя. Вот с вами поговорит сейчас товарищ Рудько...

На допросе Ачик вёл себя вызывающе, возмущался тем, что он сам пришёл в милицию, а его допрашивают не как свидетеля, берут под подозрение. Он не признавался в преступлениях до тех пор, пока его не разоблачили.

Так грабительская банда во главе с Федоренко была полностью изолирована от общества, её участники осуждены на разные сроки лишения свободы.

Пока шло рассмотрение дела Федоренко, Фишмана, Струша и других, подполковник Кудрявцев всё время интересовался судьбой Прокуды. Ему стало известно, что тот работает в одной из артелей города, нормы перевыполняет, живёт честно и, видимо, своё слово сдержит.