— Выходит, Яикбаев, которому деньги были очень нужны, все же так и не явился? — подытожил майор. — Это означает, что к тому времени он уже был мертв! По результатам медико-биологической экспертизы, Яикбаев стал одним из первых, похороненных в том «кургане», а произошло это около полугода тому назад.
— Кровь пригодна для переливания лишь в течение трех недель, — проговорила я, пытаясь размышлять вслух. — Потом ее использовать нельзя. Журовой делали операцию чуть больше пяти месяцев тому назад, потом — реабилитация после трансплантации… Да, в принципе, все более или менее совпадает!
— Значит, именно он, скорее всего, и был носителем вируса, — закончил Андрей. — Но теперь у нас есть и другие случаи заражения, а это — уже система!
— Думаешь, снова Яикбаев наследил? — спросил майор.
— Ну, он же несколько раз кровь сдавал? Надо проверить всех заразившихся — сроки операций, сроки обнаружения вируса, операционную бригаду… Короче, работы — непочатый край! Зато у тебя, Никита, появился жирный шанс оказаться оправданным.
— Если, конечно, удастся переключить Толмачева на эту новую проблему, — заметила я без особого энтузиазма. — Как вы уже и сами говорили, Комиссию по этике в его лице больше интересует факт вымогательства денег, нежели чья-то халатность, допущенная при заборе, транспортировке или переливании зараженной крови!
— Кстати, это тоже необходимо выяснить — все-таки кто виноват?
— Скорее всего, именно НИИ, — подал голос Никита. — Ведь именно они занимаются непосредственно подбором доноров и забором крови. Но чем больше я сейчас об этом думаю, тем более странным мне кажется неожиданное появление нужной группы для Журовой, когда за несколько часов до этого шансов получить кровь практически не было!
— Наведаюсь-ка я в НИИ трансфузиологии еще разок, а? — предложила я. — Что-то у меня после разговора с Иночкиной осталось впечатление какой-то незавершенности нашей беседы.
— Отличная мысль! — одобрил мое высказывание Андрей. — Тогда уж выясните заодно, когда именно наш Яикбаев приходил сдавать кровь, — это может оказаться важным в дальнейшем.
— Обязательно, — пообещала я.
Люблю, когда становится ясно, что нужно делать, и терпеть не могу «подвешенных» состояний. Но обычно, когда мне кажется, что разгадка уже близка — стоит только руку протянуть, — дело лишь еще больше запутывается.
Я задержалась, чтобы немного поболтать с Викой, и, выйдя из бизнес-центра «Волна», где располагается офис ОМР, увидела, что машина Андрея все еще припаркована неподалеку. Воровато оглянувшись, проверяя, нет ли где-нибудь поблизости наших коллег, я открыла дверцу и скользнула на сиденье.
— Ты что-то долго, — проговорил Андрей, включая мотор.
Я ничего не ответила и даже не спросила, куда мы едем, — просто расслабилась на удобном мягком сиденье и прикрыла глаза.
— Шилов вернулся, — сказала я через некоторое время.
— И что?
— Ничего. Просто мне нужно быть дома не позже десяти.
— Ну, час-то у нас есть?
Но в течение этого часа мы не делали ничего, заслуживающего чьего-либо осуждения, — просто катались по городу в сгущавшихся сумерках. Неожиданно Андрей притормозил, и я вынуждена была оторвать взгляд от окна.
— Что случилось? — удивленно спросила я, видя, что до моего дома мы еще не доехали.
— Агния, мы должны поговорить.
Господи, как же я ненавижу эти слова — они напоминают мне плохой телесериал, в котором в конце каждой серии главные герои собираются сообщить друг другу нечто важное, и зритель в напряжении ожидает продолжения, но в следующий раз создатели проекта намеренно «забывают» о предыдущих событиях, и разговор героев откладывается на неопределенное время. Но, к сожалению, я знала, что Андрей — это не тот случай.
— О чем поговорить? — спросила я, просто чтобы оттянуть время. Он тоже знал, зачем я это сказала.
— Ты, я и Шилов — с этим надо что-то делать!
— Твои предложения?
Мой голос прозвучал резче, чем мне хотелось бы, но я на самом деле не представляла, о чем тут говорить! Ситуация наша вполне банальная — думаю, тысячи людей сталкиваются с проблемами так называемого любовного треугольника, но, наверное, в каждом отдельном случае кажется, что именно твоя проблема является из ряда вон выходящей. Лично я считала, что на данный момент существует лишь два варианта. Первый — мы продолжаем в том же духе и ждем, пока все само не рассосется. Честно, я не была уверена, что именно подразумеваю под словом «рассосется», но справедливо полагала, что рано или поздно обстоятельства нам подскажут, что делать. Второй вариант казался мне наиболее болезненным — разрыв. Но почему, собственно, я должна рвать отношения, которые доставляют мне такое удовольствие, причем не только физическое, но и моральное, духовное?
— Мы должны поговорить с Олегом, — сказал Андрей.
Это был третий вариант — тот, на который я никогда не согласилась бы.
— Зачем? — спросила я. — Чего ты надеешься добиться этим разговором?
— Честности.
— Тебе не в чем себя упрекнуть, — возразила я. — Ведь это я изменяю мужу, а ты у нас мужчина свободный, не связанный никакими обязательствами.
— Мне нравится твой муж, — возразил он. — Всегда нравился, и мне неприятно, что приходится врать ему.
— Если бы ты был женат, твоя точка зрения изменилась бы? — с сарказмом спросила я и получила довольно неожиданный ответ:
— Нет.
— Шилов тебя терпеть не может.
Не знаю, зачем я это сказала — наверное, потому, что Андрей минуту назад заявил о своем хорошем отношении к моему мужу.
— Что ж, его можно понять, — пожал плечами Андрей. — И честный разговор не улучшит наших отношений, но я все равно считаю, что мы должны разорвать этот узел. А насчет твоего вопроса — я не изменял жене во время брака. Наверное, не потому, что не хотел, а просто обстоятельства этому не способствовали.
Молодость и бо́льшая часть жизни Андрея прошли в горячих точках, а там женщин не так много, да и быт слишком сильно отличается от обычного уклада, чтобы мужские желания оставались теми же, что и на гражданке. Хотя, с другой стороны, некоторые умудряются находить возможности даже в самом пекле, за два шага до смерти.
— Однако, — продолжал Андрей, — как ты, наверное, понимаешь, у меня было достаточно романов.
— Не сомневаюсь, — буркнула я.
У меня самой их было всего четыре за всю жизнь, и два из них закончились браками — сначала со Славкой, с которым мы дружили еще со школы, а потом с Шиловым. Теперь вот — с Андреем. Наши отношения я как-то четко описать затрудняюсь. Они начались бурно, с обоюдной неприязни, постепенно переросшей во взаимный интерес. Но даже когда мы нашли общий язык, я не могла и подумать, что когда-нибудь мы станем любовниками! И вот это произошло, и теперь я не знаю, что делать.
— Ни разу с момента моего развода, — говорил он между тем, — для меня не стоял вопрос о браке. Я никогда не думал, что захочу жениться вторично… Пока не встретил тебя.
Я едва не задохнулась. До того как Андрей произнес последнюю фразу, я как раз собиралась сказать что-то вроде: «Ну, вот видишь — ты не собираешься жениться, я не собираюсь разводиться, так зачем что-то менять в наших отношениях?»
— Это что, предложение руки и сердца? — спросила я, все еще надеясь обратить разговор в шутку.
— Если угодно.
— Тогда это самое нелепое предложение о замужестве из всех, какие мне доводилось слышать!
— Ну, извини — оно первое в моей жизни.
— Не первое!
— Нет, первое. Алина сама попросила меня жениться на ней, потому что была беременна, и я согласился — в то время так было принято. Короче, ты права: я предлагаю тебе выйти за меня замуж! У меня это плохо получается — просить руки, но в остальном, по-моему, мы друг другу замечательно подходим.
— «Вы привлекательны, я чертовски привлекателен, так чего зря время терять?» — вполголоса процитировала я мироновскую тираду из «Обыкновенного чуда». Но и там, и в нашем случае имел место муж. И хотя мой благоверный не был волшебником, ситуация от этого вовсе не становилась менее затруднительной.
