День зимнего солнцестояния - Гойкоэчеа Унаи

Он подмигнул Креспо. Тот никак не отреагировал.

– Короче говоря, у тебя была ломка, и ты решил пройтись по причалу в поисках бедолаги, который оплатил бы тебе дозу, – заключил Андер.

– Нет-нет-нет, агент, я в завязке, – забеспокоился Горка, закатал рукава и показал изможденные предплечья. – Уже больше двух лет, как я слез с тяжелых наркотиков, – теперь разве что косячок иногда выкурю. Должны же оставаться в жизни какие-то радости, – улыбнулся он, обнажив редкие гнилые зубы.

Мужчина кивнул, сохраняя серьезное выражение лица.

– Продолжай.

– В тот день дождь лил так, что даже Ной нанял бы плотников, чтобы побыстрее закончить ковчег. – Задержанный посмеялся над собственной шуткой. – Я хорошенько обошел и набережную, и окрестности, особенно ту часть с зарослями, куда люди тайком выбрасывают мусор. Там я и нашел кошелек.

– Где именно?

– Прямо перед зданием Соньяр.

Он имел в виду здание в Олабеаге, рядом с железнодорожными путями Ренфе. Там на стене огромными буквами было написано SOÑAR.

– Что еще привлекло твое внимание, кроме кошелька? – спросил Андер.

– Больше ничего. Сплошной хлам: банки, пакеты, битая посуда, ржавое железо, ну, в общем, все как всегда. Ничего ценного не было, уверяю вас, инспектор.

– Отлично, Горка. А теперь суперигра. Если ответишь правильно, заберешь главный приз. Что было в кошельке? Только перед ответом хорошенько подумай, потому что, если попробуешь меня обмануть, как обманул моего коллегу, клянусь, я оставлю тебя здесь еще на два дня.

– Вы не имеете права так делать! – возмутился тот.

– Выбор за тобой. – Андер склонил голову набок и взглянул на него, словно судья, готовый вынести приговор.

Задержанный обхватил голову руками и на несколько мгновений замолчал. Массируя виски большими пальцами, он явно взвешивал все за и против. Наконец Бланко поднял голову и уставился на мужчину стеклянными взглядом.

– Хорошо, инспектор. Там были деньги, много денег, – выдавил он из себя, облизывая губы. – Я никогда столько не видел.

– Сколько? – спросил Андер, лукаво прищурившись.

Парень сунул руку себе в штаны. Креспо с изумлением наблюдал, как тот достал из трусов коричневый конверт и бросил его на пол.

– Я не считал, – зло буркнул задержанный. – Можете сами это сделать.

Инспектор развернул конверт и поднял брови: внутри была пачка как минимум из пятидесяти купюр по сто евро. Рядом с деньгами лежала записка:

Ему сразу бросилось в глаза, что как бумага, так и почерк были схожи с теми, что нашли во рту жертвы. Эта улика могла подтвердить ее личность: Глория Редондо. Казалось, ответ на первую загадку убийцы был совсем близко.

– О чем она только думала, столько денег с собой носила? – спросил Горка.

Андер встал и спрятал конверт в кармане жилета.

– Горка Бланко, можешь идти. Ты свободен, – сказал он, указывая на дверь камеры.

– А деньги? – спросил тот, раскрыв от удивления рот.

– Этот конверт – улика по делу об убийстве. К тому же эти деньги тебе никогда не принадлежали, – холодно заметил полицейский, выходя из камеры.

Конверт скрывал немало загадок. Деньги либо получили за шантаж, либо должны были отдать за него же. О какой сумме шла речь в той короткой записке? Инспектор склонил голову. Ясно было одно: у Глории Редондо имелись секреты, которые придется раскрыть без нее.

Андер Креспо покинул участок и поехал за отцом, чтобы отвезти его к врачу. Пока они ждали, когда медсестра пригласит их в кабинет, мужчина бездумно теребил конверт, все еще лежавший у него в кармане.

Откуда он у Глории? Может, это она кого-то шантажировала? Но кого? Своего убийцу?

Слишком много вопросов без ответов, но теперь появилась хоть какая-то зацепка. Надо сосредоточиться на женщине и детально изучить последние часы ее жизни.

Андер огляделся: отец смотрел прямо перед собой. Он нервничал, хотя и пытался скрыть чувства от сына. Болезненный инстинкт гиперопеки не отпускал Кармело. Царила типичная для медучреждений атмосфера: уклончивые взгляды, сдержанная тишина, тревога. Мужчина ненавидел комнаты ожидания в принципе, а в больницах в особенности. На соседних стульях сидели люди, главной заботой которых, похоже, было узнать, на какое время назначено остальным. Андер подозревал, что эти любители позадавать вопросы сами были записаны на прием гораздо позже, но коротали время, рассчитывая завязать беседу и в красках рассказать обо всех своих хронических болезнях и перенесенных за последние несколько десятков лет операциях. Чтобы никому даже в голову не пришло доставать их болтовней, Креспо надел форменный жилет Эрцайнцы. Они прошли в кабинет, не обменявшись ни словом с окружающими.

Хотя врач не поставил никакого диагноза, Андер покинул кабинет сильно обеспокоенным. Кармело же, напротив, сохранял бодрое расположение духа. Вероятно, он напускал на себя беззаботный вид, чтобы не волновать сына. А как иначе? Тем не менее три глубокие морщины прорезали его загорелый, широкий лоб. Кармело был высоким, даже выше Андера, и крепким мужчиной – мускулатура его развилась во многом благодаря многолетнему труду на земле. Его руки были жилистыми и сильными, и он гордился своим здоровьем.

– Вот видишь, сынок, зря переживали. Забывчивость из-за переутомления, только и всего, – сказал он.

– Врач не так сказал, папа, – нахмурился сын. – Он дал тебе направление к неврологу. Тот нам лучше объяснит, что с тобой происходит. А пока ты слышал: никакого алкоголя.

Кармело с досадой махнул рукой, а потом жалобно посмотрел сыну в глаза и приобнял его.

– Да разве ж это алкоголь? Всего два стаканчика в день.

– Папа, послушай меня внимательно. Я сейчас не шучу. Говорю тебе совершенно серьезно: если узнаю, что ты пил – а поверь, я узнаю, – то пристегну тебя наручниками к кровати. – Андер пригрозил отцу, постучав ему указательным пальцем по голове.

– Ну и кого же я вырастил, Грязного Гарри? – пробормотал Кармело. – Еще бы сказал: «Давай, порадуй меня» [12].

Андер покачал головой, но не смог сдержать улыбку. Он высадил отца у подъезда и поспешил на важное собрание в комиссариат Мирибильи.

Субкомиссар Торрес назначил совещание с представителями муниципальной полиции в Центре совместной координации сил правопорядка, известном как ЦСК. Большие начальники любят устраивать подобные заседания, однако для рядовых агентов они, как правило, оказываются пустой тратой времени. Впрочем, в этот раз Андер был вынужден признать, что встреча имела смысл – расследование требовало мобилизации максимального количества сотрудников, а одна Эрцайнца не могла обеспечить выполнение всех задач по надзору и обеспечению общественной безопасности.

Дело не стояло на месте. Теперь, когда предполагаемая личность жертвы была известна, оставалось лишь подтвердить ее путем сравнения образцов ДНК, чем и занимался Гардеасабаль. Судебно-медицинский отчет и заключение криминалистов, возможно, помогут найти другие важные улики – отпечатки пальцев или следы биоматериала, принадлежавшего кому-то еще, кроме самой жертвы. Андер скрестил пальцы на удачу. Однако что действительно его беспокоило в последние часы, так это статья в «Эль Коррео».

Заголовок «Кровавое преступление у реки» и множество фотографий с места убийства, за которым следовал рассказ о том, что анонимные источники автора описали как «чудовищную расправу». Хотя в статье не приводилось конкретных данных о расследовании, одна деталь зацепила Андера настолько, что он отложил отчет об убийстве Глории Редондо и принялся размышлять, как ему связаться с журналистом. В публикации упоминался белый фургон – возможно, именно на нем Н9 добрался до причала Олабеага.

Фургон. Белый. Все сходится, конечно сходится. Неприметная машина каких вокруг сотни. Такие носятся по улицам с раннего утра: развозчики газет, пекари, рабочие, спешащие на стройку… Заурядность автомобиля делала его практически невидимым.