Тысяча шагов в ночи - Чи Трейси

– Ага-а. Мы познакомились сегодня утром, помнишь? – Он провел руками по своим растрепанным волосам, еще больше взъерошив их. Затем, заметив ее пристальный взгляд, добавил: – Эй! Что с тобой? Почему ты так смотришь?

Покраснев еще сильнее, она спрятала лицо в волосах.

– Мне очень жаль! Я просто не ожидала, что ты такой…

– Красивый?

Она рассмеялась.

– Да!

– Миуко должна была предупредить. Я очень красивая пташка.

Миуко закатила глаза.

– Болтовня, болтовня, болтовня, – бубнил Ногадишао. – Мне нравилось, когда ты был без сознания, а?

Однако, когда они оказались на заброшенной окраине Нихаоя, замолчал даже Гейки. Над непахаными полями распростерлась дымка, густая и навевавшая дурные предчувствия. Позади них на северном горизонте свирепо танцевало красное мерцание.

Туджиязай был уже недалеко.

Когда они приблизились к границе деревни, у Миуко разболелась голова. Заклинания на вратах духов, должно быть, обновились после ее ухода, потому что те гудели сейчас с новой силой, болезненно пульсируя в ее глазах.

– Остановись, – тихо попросила она. – Мы должны пойти в обход.

– А что насчет твоего отца? – спросила Сенара.

Бросив взгляд за ворота, Миуко с тоской посмотрела на ветхие дома и полуразрушенные лавки Нихаоя. Находился ли там Отори Рохиро, ютился ли в постоялом дворе или укрывался в храме вместе с мрачными жрецами?

Имело ли это значение? Когда она видела своего отца в последний раз, он вычеркнул ее из своей жизни, как будто она значила для него не больше, чем дырявый зонт или разбитая ваза, не подлежащие починке. Он дважды сделал это. Даже если бы ей удалось войти в деревню, она не думала, что смогла бы выдержать это и в третий.

– Туджиязай нанесет удар по Удайве прежде, чем приступит к Нихаою, – сказала Миуко, снимая последние бинты и разминая недавно зажившие конечности. – Мой отец будет в безопасности за вратами духов, если только мы отыщем душу доро до того, как силы Туджиязая доберутся до деревни. Давайте двигаться дальше.

Когда они пересекали полуразрушенный мост, опустились сумерки, но убывающая луна светила достаточно ярко, чтобы они могли разглядеть обломки в реке Озоцо: бочки, корзины, обугленные обломки дерева…

Тела.

Плавающие в воде лицом вниз.

Всхлипнув, Сенара уткнулась головой в мшистое плечо Ногадишао.

Миуко нащупала связывающее заклинание, что носила на шее, но, когда пальцы сомкнулись вокруг бамбукового цилиндра, по ней прокатилась волна жара.

Вдалеке послышался и тут же затих крик.

Сенара вздрогнула, схватив Миуко за руку.

– О нет, – прошептала она. – Это…

– Туджиязай! – выкрикнул кто-то. По склону холма галопом неслась стройная фигура на дымчато-серой лошади, почти светящейся в тусклом свете.

– Канаи? – удивилась Миуко.

– Миуко!

– Роройшо! – вскрикнул Гейки, когда кобыла остановилась рядом с ними, ее бока раздувались. – Прекрасное животное, я никогда не думал, что увижу тебя вновь!

Миуко уставилась на Канаи, сгорбившуюся в седле и тяжело дышащую.

– Что ты здесь делаешь?

– Туджиязай идет! – сообщила девушка. – Он…

Ее прервали новые крики, за которыми последовал грохот – упало что-то огромное и деревянное, – а затем пришел жар, горячее, чем Миуко когда-либо чувствовала, сродни лесному пожару.

– Я направлялась к Изаджиле, когда увидела его. Туджиязая. Он даже не добрался до Удайвы, прежде чем свернул с Великого Пути и отправился прямо в Нихаой.

– Так ты пришла предупредить нас? – удивленно спросила Миуко.

– Я знала, что вы будете здесь, чтобы остановить его, – огрызнулась Канаи. – Не придавай этому большого значения.

– Насколько он близок? – спросила Сенара.

– Близко. Его силы уже начинают влиять на окраины деревни.

Миуко спрыгнула на землю.

Ее отец был там.

Может, он и не хотел видеть ее – по крайней мере, в такой сущности, – но она не могла допустить, чтобы он стал жертвой Туджиязая.

– Миуко, подожди. – Гейки соскользнул следом, осторожно коснувшись ее локтя.

Она бросила на него встревоженный взгляд.

– Я должна. Мой отец…

– Мы сделаем это.

Она покачала головой. Это была ее деревня, ее забота. Она должна была спасти их или хотя бы попытаться.

– Но…

Ногадишао повернул к ней свое морщинистое лицо, глаза его заблестели.

– Это миссия чрезвычайной важности, да?

– Делай все, что потребуется, чтобы остановить это, – согласилась Канаи, ее челюсть напряглась. – Мы доставим жителей деревни в безопасное место.

Сглотнув, Миуко переводила взгляд с одного члена их разношерстной компании на другого: лесной дух, две девушки-убийцы, серая кобыла с пятнистой шерстью и Гейки, который подмигивал ей.

– Давай, – прошептал он.

– Спасибо, – отозвалась она и, не дождавшись ответа, повернулась и побежала к старому особняку мэра… и к душе Омайзи Рухая.

26

Принесенные жертвы

Призраки Огавы вырвались на свободу. Пока Миуко мчалась по полям, они поднимались из-под земли – их доспехи скрипели, ножны стучали по бедрам, – чтобы вновь пережить тот роковой поход, который совершали каждую ночь с момента их нападения на Удайву более трехсот лет назад.

Только сегодняшним вечером, с помощью Туджиязая, они смогут действительно увидеть падение крепости своих врагов.

«Нет, если мы успеем найти Омайзи Рухая», – мрачно добавил внутренний голосок.

Лунная дверь подсказала ей, что его удерживает где-то в старом особняке мэра, потому она нырнула через полуразрушенные ворота в заросший сад. Проскочив мимо раздвоенной сосны, она промчалась через спальни, кухни и приемные, где когда-то собирались высокопоставленные гости, чтобы обсудить политику, философию и приданое своих дочерей.

Все помещения оказались пусты, пыльные и заброшенные, пока она, в конце концов, не заметила шевеление в маленькой кладовой на задворках дома.

Подкравшись ближе, она выглянула из-за дверного косяка. Внутри уже сгнили деревянные полы, среди развалившихся досок виднелись щели, из которых торчали гравий и сорняки. Одна из внешних стен обрушилась, впуская в тусклое помещение лунный свет, который сиял, чистый и серебристый, на бестелесной душе Омайзи Рухая, скорчившейся в углу.

Его молодое красивое лицо выглядело таким знакомым – то же самое лицо, которое она наблюдала на Туджиязае неделями, – но в призрачных чертах лица была доброта, в очертаниях рта – радость, которую Туджиязай никогда не смог бы проявить, даже если бы владел телом доро тысячу лет.

Дух доро настороженно наблюдал за призрачным солдатом, что расхаживал взад и вперед перед ним.

– Что-то случилось, – бормотал солдат, чьи разрушающиеся черты лица, насколько могла рассмотреть Миуко, выглядели довольно сердитыми. – Меня должны были уже освободить от поста. Почему так долго? Я не надсмотрщик. Я – солдат! И должен идти на своих врагов, а не нянчиться с этим жалким подобием Омайзи!

Он стукнул прикладом своей алебарды по прогнившему полу, отчего рой призрачных мух в смятении зажужжал у него над головой.

Миуко едва не рассмеялась. Стражем доро оказался тот самый призрак, с которым она встретилась в ту ночь, когда Афайна перебросил ее на Старую Дорогу.

Тогда он принял ее за солдата. Если она сможет убедить его сейчас в том же, то с легкостью сбежит с потерянной душой Омайзи Рухая.

Она лишь надеялась, что у нее получится притвориться мужчиной лучше, чем в библиотеке, когда ей помогали иллюзии Гейки.

Миуко расправила плечи и с важным видом направилась в кладовую.

– Что ты делаешь, солдат? А ну шевелись!

Стражник замахнулся на нее алебардой.

– Как раз вовремя! Много же тебе потребовалось времени… – Он с подозрением посмотрел на нее, если такое вообще возможно, учитывая отсутствие как век, так и глаз. – Ты не тот, кто должен сменить меня.