Жизнь в белых перчатках - Махер Керри

Эдит вглядывалась в подругу куда пристальнее, чем требовал наряд. А потом сказала:

— Грейс, мужчины в основном привыкли получать от женщин то, чего они хотят, без всяких возражений. А Ренье к тому же растили князем, поэтому он еще сильнее, чем большинство, ориентирован на… полную к нему лояльность.

— Он совсем не такой, Эдит, честное слово. Он ко мне прислушивается. Мы хотим от жизни одного и того же.

— А он прислушивается, когда ты хочешь от жизни не того, что он?

— Да, конечно, — мгновенно ответила Грейс, хотя, не успев даже закончить, сообразила, что они с Ренье редко хотят разного. Но все же во время разговора о брачном контракте он к ней прислушался. И пообещал, что именно она будет впредь беседовать с прессой о своей карьере. А еще они сходятся в представлениях о семейном счастье, для них важны одни и те же вещи, и в этом Ренье куда ближе к ней, чем любой мужчина из ее прошлого.

— Хорошо, — ответила Эдит. — Значит, — добавила она, и в ее голосе зазвучали знакомые твердые, но вполне дружелюбные нотки, — давай обсудим твое свадебное платье. Я уже знаю, что мне его не сшить, потому что заплатить за него намерен Дор, чтобы продемонстрировать щедрость «Эм Джи Эм» (хотя, конечно, на самом деле они весьма прижимистые ребята), но могу намекнуть, что сказать тем, кого он наймет. И я бы замолвила словечко за Хелен Роуз.

Биббиди-боббиди.

Все снова встало на свои места. Пока Эдит суетилась с очередной кипой нарядов, в голову Грейс закралась странная мысль: кто же сыграет Мэгги в «Кошке на раскаленной крыше», после того как эта пьеса сойдет с бродвейской сцены, если ей самой это будет уже недоступно? Если она о чем-то и жалела, так это 6 том, что не сможет участвовать в этой экранизации; ей очень хотелось исполнить эту роль. «Но я ничуть не меньше хотела стать женой и матерью, — сказала она себе. — И как-никак я выхожу за князя. Вечно мне хочется слишком многого, — пожурила себя Грейс. — Нужно радоваться тому, что есть».

Глава 28

Если тысяча девятьсот пятьдесят пятый год закончился на самой высокой ноте, то пятьдесят шестой начался не слишком благополучно. В январе, когда она в последний раз работала над фильмом под своей девичьей фамилией и наслаждалась этим, а еще — теплым солнцем Западного побережья, местной кухней и обществом Ренье, мать приняла возмутительное решение дать эксклюзивное интервью «Моя дочь Грейс Келли: ее жизнь и романы» издательскому тресту Херста. Это означало, что оно появится в доброй половине главных газет страны! Грейс не могла припомнить, чтобы когда-нибудь так злилась.

— Мама! — кричала она в трубку телефона после выхода последней части интервью, уже не в силах сдерживать гнев. — Ты выражаешься, как неопытный психолог! «Добившись такой славы, Грейс, скорее всего, уже не могла обрести счастья с соседским парнем», — процитировала она отрывок из первой статьи. — Ты опускаешь имена некоторых моих бойфрендов из уважения к их личной жизни, но как насчет моей личной жизни, а, мама?! — Она почти задыхалась от собственных слов, а ее тело содрогалось от гнева.

— Понятия не имею, почему ты так сердишься, — беззаботно ответила Маргарет. — Я не хотела, чтобы грязные сплетни о тебе производили впечатление фактов, которые твой князь может посчитать правдоподобными. И подумала, что лучше пресечь их на корню. Я же не сказала ни слова неправды, верно? И постаралась скрыть кое-что из того, что, подозреваю, тоже было.

— Да, мама, ты говорила, что мое имя «связывают» со знаменитыми артистами, но ты не можешь ничего подтвердить или опровергнуть, потому что не знаешь, что было на самом деле! Но в любом случае речь не об этом! Ты не имела права рассказывать прессе о моей жизни! Ты же моя мать! — всхлипнула Грейс. — Предполагается, что в тяжелые времена ты должна быть на моей стороне.

— Я твоя мать и должна делать то, что для тебя лучше. Вот что предполагается. И твой отец со мной согласен, — парировала Маргарет.

«Я буду совсем другой матерью!» — поклялась себе Грейс, швыряя трубку на рычаги и гадая, какую роль сыграл в этом мерзком демарше отец. Не он ли убедил мать дать интервью? Это скорее в его стиле — порочить в прессе среднюю дочь. Невероятно, но Ренье, увидев статьи, лишь посмеялся.

— Матери не идеальны, — с удивительным спокойствием и даже вроде бы слегка забавляясь, сказал он. — К тому же она любезно завуалировала, что там было у тебя с Гейблом и остальными. А гонорар за интервью пожертвовала на благотворительность. — Потом, когда Грейс расплакалась, он ласково провел ладонью вверх-вниз по ее спине и добавил: — Я рад, что могу помочь тебе отстраниться от этой… неприятности.

Тебе больше не нужно в одиночку справляться с такими ситуациями.

Почему же, услышав это, она еще сильнее захотела плакать?

К четвертому апреля, когда Грейс поднялась в Нью-Йорке на борт лайнера «СС Конститьюшн», она вымоталась и похудела почти на десять фунтов, напряженно пытаясь осчастливить всех и каждого своей свадьбой. Жизнь была не просто вихрем, она превратилась в настоящий торнадо. В ней присутствовали последние мероприятия, которые непременно нужно посетить, и длинный список неотложных дел. Прощальные ужины по всему Нью-Йорку и Голливуду. Грейс упаковала все необходимое из родительского дома и из нью-йоркской квартиры, такой замечательной и нежно любимой, в которой ей почти не довелось пожить. Она снялась в «Высшем обществе», записала сингл «Настоящая любовь» с Бингом и побывала на церемонии вручения «Оскара», где как лучшая актриса прошлого года имела честь вручить золотую статуэтку Эрнесту Боргнайиу за главную мужскую роль в «Марти», а потом в последний раз повеселилась на вечеринке со своими голливудскими коллегами.

Все это время она фантазировала о морском путешествии в Монако. Оно виделось ей сплошным удовольствием в обществе лучших друзей и родных. Ужины, танцы, шоу, палубный хоккей… Но выяснилось, что на корабль каким-то образом оказались допущены репортеры. Они десятками накинулись на Грейс и самых любимых ею людей, как стая голодного воронья налетает на кукурузные поля.

— Если не хотите довести меня до нервного срыва, сделайте так, чтобы они ко мне не приближались! — прошипела она Моргану Хадгинсу, пресс-агенту «Эм Джи Эм», который сопровождал ее в плавании.

Грейс постаралась, чтобы в голосе прозвучала нетерпеливая, почти истерическая страстность, поэтому Хад-гинс воспринял ее слова всерьез.

Пришлось пойти на ряд ухищрений и организовать несколько мероприятий в каютах попросторнее других, но Грейс все Же удалось расслабиться и славно провести время с друзьями, пока продолжалось это восьмидневное путешествие через Атлантику. «Я заслужила немножко радости», — сказала себе она однажды ночью, после того как их компания засиделась допоздна, распевая песни и разгадывая шарады.

Она обнаружила, что присутствие репортеров имеет свои преимущества. Например, это был идеальный предлог избегать родителей и встречаться с ними, лишь чтобы в очередной раз сфотографироваться вместе, улыбаясь и взяв их под руки.

Ближе к концу путешествия она пригласила будущих подружек невесты — пташку Джуди, Мари и Пегги — к себе в каюту на ланч и маникюр. На столе стояли сэндвичи, чай со льдом и птифуры, а также лаки всевозможных оттенков красного и розового.

— Ты должна лучше есть, пташка Грейс. Нельзя питаться только бутербродами и холодным чаем, — сказала Джуди, которая явилась первой.

— Да, — вздохнула Грейс. — Я слишком похудела за последние несколько месяцев.

— Да у тебя и так ни унции лишней не было! — воскликнула подруга.

— Не знаю, что и делать… — Грейс действительно приводила в отчаяние потеря веса. — Виню во всем мать и эти предательские статьи.

— Ну, я согласна, что статьи ужасны и неуместны, но… ты не можешь винить ее за попытку позаботиться о себе. Ты скоро сама станешь матерью и должна будешь подавать хороший пример.