Мечников. Битва умов (СИ) - Алмазов Игорь

Активировалась клятва лекаря. Поначалу я подумал, что Павлу стало плохо и клятва желает, чтобы я срочно его излечил.

Но на самом деле сработал другой завет.

Клятва требовала, чтобы я уничтожил всё содержимое колбы, в том числе и голову. Ведь слизь была насквозь пропитана некротикой.

Хуже исхода и придумать сложно!

Если не уничтожу Павла Петровича, клятва отберёт у меня лекарскую магию. Но если я это сделаю, император совершенно точно отберёт мою жизнь.

Глава 6

Как показал опыт, у меня примерно минута, чтобы ответить на клятву лекаря. В прошлые разы, когда я оказывался в спорной ситуации, уже через тридцать секунд моя магия начинала стремительно угасать, а витки горели в груди так, что это чувство легко можно было спутать с инфарктом.

Я взял себя в руки, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы унять ускорившееся сердцебиение, а затем принялся анализировать ситуацию. Думать приходилось быстро.

Потерять лекарскую магию я не могу. Мне ещё многое предстоит сделать в этом мире. А без неё я вряд ли даже от очередного покушения своих врагов смогу отбиться. Сектанты, организаторы восстания против императора, завистливые дворяне. Приличный список.

И да чёрт с ними, в крайнем случае я могу нанять себе охрану, но ведь дело не только в самозащите. Сколько потенциальных больных не получит должной помощи, если я потеряю силу? Сотни? Тысячи?

Нет, я не могу этого допустить.

Но каков мой выбор? Испепелить голову лекарской магией и сообщить императору, что я не справился с данной им задачей?

Может, мне ничего за это не будет, но последствия могут оказаться катастрофическими для империи.

И тогда меня посетила мысль. Единственный вариант, который может создать компромиссную ситуацию.

Ведь, если вдуматься, изначально моя клятва лекаря никак не реагировала на этот сосуд с головой. Впервые она активировалась только после того, как я извлёк наружу немного находящейся в колбе жидкости.

И я решил рискнуть. Направил поток лекарской магии только на образец зелёной слизи и стёр таким образом почти половину вещества. В этот же момент клятва лекаря утихла, а я получил заслуженные крупицы маны в качестве вознаграждения.

Стоп, и это всё? Клятва так резко отреагировала на какие-то жалкие капли этой слизи? Но почему тогда она проигнорировала целую колбу?

Вариант только один. Сосуд, хранящий в себе голову Павла Петровича, состоит из особого материала, который не пропускает через себя магию. Ни некротику, ни лекарскую силу.

Именно поэтому тёмная магия не просачивается наружу, а моя клятва не чувствует присутствие некротики даже при том, что я нахожусь непосредственно около её источника.

Это интересно… Ведь как-то мне довелось встретиться с мельчайшими частицами тёмной магии, которые по размерам своим были даже меньше атомов. Выходит, даже их эта колба не выпускает наружу.

Да уж, хотел бы я пообщаться лично с теми лекарями, кто создал этот механизм. В каком-то смысле они изобрели бессмертие. Но на основе чего? Неужели жизнь в этой голове поддерживает некротика?

Нет, это какой-то абсурд. Некротическая магия и вправду может лечить, но всегда забирает что-то взамен. Одна голова не протянет несколько веков на одной лишь тёмной магии.

Хотя, с другой стороны, мне стоит внимательнее изучать этот механизм. Ведь мне уже доводилось встречаться с верховным некромантом, который прожил больше двух сотен лет. Чем же в таком случае отличается от него Павел Петрович Романов? Плавает в некротической слизи, живёт ещё со времён, когда империей правил Пётр Первый.

Я уже начал подозревать, что теневым правителем Российской Империи является не просто предок современных Романовых, а настоящий верховный некромант.

Но тут же обратил внимание на пробирку, в которую изначально переливал слизь из колбы. Некротику я из неё стёр, но жидкость полностью не испарилась. Значит, она не целиком состояла из тёмной магии.

— Я знаю, о чём вы думаете, Алексей Александрович, — неожиданно открыв глаза, произнёс Павел. — Сомневаетесь, можно ли мне доверять. Не является ли вашим долгом — убить меня, чтобы тёмная магия не распространилась за пределы этой колбы.

Да уж, неспроста император его так бережёт. Соображает он очень быстро.

— Вы можете читать мысли? — спросил я, тем самым подтвердив, что и вправду сомневаюсь, можно ли продлевать жизнь этому человеку или даже «существу».

— Нет, вы же сами знаете, какой магией я обладаю. Точно такой же, как и все Романовы. Я могу задать вам любой вопрос, и вы будете отвечать честно, — заявил он. — Но не беспокойтесь. Я не стану этим злоупотреблять и вытягивать из вас ваши тайны. Каждый имеет право хранить свои секреты. Даже от императора.

— Как я понимаю, вы от Николая Павловича тоже держите немало секретов, — подметил я. — Он сказал мне, что вы утаиваете от него тайны своего прошлого.

— Незачем это знать никому, кроме лекарей. Достойных лекарей, — уточнил Павел. — Пока что таковым я считаю только вас, господин Мечников. Это я настоял на том, чтобы на помощь призвали именно вас. Не вашего отца, не кого-то из ордена, не вашего приятеля Ивана Сеченова и даже не Владимира Павлова. Я долго изучал ваши работы и принял решение довериться именно вам.

Эх, и сложно же по его интонации определить, говорит он правду или лжёт. Мимика скудная, за жестами из-за отсутствия тела не проследить.

Трудный пациент. Я для него — как открытая книга. При желании он сможет извлечь из меня любую информацию, но я его никаким образом прочесть не могу.

Интересно, каким образом он умудряется лгать императору? Наверное, сила Романовых не действует внутри семьи.

— А теперь вернёмся к вашим сомнениям, господин Мечников. Вы полагаете, что я опасен, но на самом деле…

— Нет, — перебил его я. — Мне всё ясно. Я понял, как работает жидкость, в которой плавает ваша голова. Это — среда. И в ней оказываются отходы жизнедеятельности. И скорее всего механизм устроен таким образом, что для сохранения вашей жизни из вас постоянно нужно извлекать некротику.

— Ого! — попытался приподнять брови Павел Петрович. — А вы меня удивили, господин Мечников. Об этом я ничего не знаю. Я лишь хотел пообещать вам, что не имею к тёмной магии никакого отношения, но вы уже сами обо всём догадались. Похоже, я и вправду не ошибся с выбором.

Думаю, вся суть механизма заключена в обмене жидкостей. Нужно выводить некротику и, скорее всего, вливать что-то вместо неё. И это явно не обычная вода или физиологический раствор.

Придётся мне изучить оставшийся в пробирке образец под микроскопом. Возможно, я смогу что-то выяснить.

— У меня к вам остался всего один вопрос, — произнёс я. — Вам ведь наверняка было видно со стороны, как обслуживали колбу императорские лекари? Что они делали?

— В этом и проблема, господин Мечников, что я видел лишь начало процесса. Сразу после того, как ваши коллеги переключали что-то в основании колбы, я погружался в сон. И приходил в себя уже после того, как колба была обновлена.

— Понял вас, Павел Петрович, а теперь подытожим, — произнёс я. — Мне нужно разобраться не только со средой, в которой вы находитесь, но также и с другими функциями колбы. Могу описать, но не уверен, что вы…

— Разбираюсь в лекарском деле? — усмехнувшись, закончил за меня он. — У меня было достаточно времени, чтобы постичь хотя бы поверхностно большинство фундаментальных наук, господин Мечников. Я вас слушаю.

Чтобы лучше отложить в памяти созревший у меня в голове план, я достал из сумки листок бумаги и принялся тщательно прописывать каждый пункт. Придётся нехило потрудиться, учитывая, что дел много, а времени — всего три недели.

— Итак, — закончив расписывать план, произнёс я. — Самое важное, как я уже и сказал, понять, из чего состоит жидкая среда, которая обеспечивает вам обмен веществ и выводит некротику. Я подозреваю, что эта жидкость заменяет вам пищеварительную и выделительную систему. То есть ваш мозг питается за счёт этой среды, а продукты обмена, которые обычно выводятся через мочу, выходят в виде зелёной слизи.