Путь к славе (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

Так-то танкисты все время на острие удара…

И потому едва разлепив рот, я его тут же закрыл — не найдясь даже, что сказать. Потом, правда, все же коротко, с чувством произнёс:

— С Богом. И спасибо тебе за все!

Девушка очень мило сжала губы, улыбнувшись одними глазами — после чего негромко, явно стесняясь, спросила:

— Можно, я вам потом… напишу?

— Конечно же, конечно! А я обязательно отвечу!

Марта вновь кивнула мне с грустной улыбкой… После чего неожиданно порывисто шагнула к кровати — и поцеловала меня в щеку. Вот только полные, мягкие и горячие девичьи губы словно бы невзначай коснулись краешка моих губ…

— Спасибо, что спасли нас всех во Львове, пан генерал!

…Девушка уже покинула мою палату, оставив за собой едва уловимый шлейф духов — но щека в месте поцелуя по-прежнему горит… И на грудь словно каменюку какую взвалили. Прощание с Мартой пробудило целый вихрь совершенно противоречивых чувств — но по ощущением это было прощание с очень близким, родным человеком.

Неожиданно для самого себя ставшим близким за столь короткий промежуток времени… Хотя река времени на войне несёт свои воды совсем иначе — и порой ускоряется, словно горный поток на обрыве. Это я уже понял… Как и то, что невольно начинаешь иначе чувствовать жизнь — и сближаться с людьми куда быстрее.

А теперь осталось лишь стойкое ощущение потери, какой-то нестерпимой горечи… И невольной вины перед женой, чей светлый образ заслонила от меня война.

Чувство вины перед женой, с которой я больше никогда не увижусь…

От мысли об этом чувство потери стало ещё более нестерпимым — но тут начался очередной обход. В мою палату зашёл сам главврач госпиталя — и я с облегчением протянул запечатанные конверты долговязому мужчине средних лет с «профессорской», клинышком бородкой:

— Степан Александрович, чувствую себя куда лучше. Могу ли я сразу попросить вас о небольшой услуги? Эти письма нужно сегодня же отправить адресатам. Сегодня! Это важно — ОЧЕНЬ важно! Понимаете?

— Понимаю, голубчик, понимаю… И письма передам. А пока давайте-ка померим вашу температуру, товарищ комбриг.

Глава 6

26 сентября 1939-го — это вторник, обычный рабочий вторник в мирных, не тронутых войной странах. Таким он был и для Бухареста; столица Румынии встретила этот день чисто подметенными брусчатыми тротуарами, ухоженными бульварами — и запахом крепкого кофе, доносящимся из открывшихся уже утром кафе.

Бухарест был застроен сравнительно недавно и не имел столь глубокой средневековой истории как Париж, Лондон или даже Москва; его основал легендарный Влад Цепеш как крепость, защищающую Валахию от турок-осман. А после становления города столицей Румынии в 1862-м году, его пытались застроить на французский манер — сделать этакой восточноевропейской репликой Парижа.

На самом деле у румын действительно неплохо получилось копировать французский архитектурный стиль «бозар» с его широкими бульварами и чистыми, опрятными зданиями высотой в два или три этажа. А узкие, тенистые и зеленые улочки, открытые кафе Липскани кому-то могли напомнить и парижский Монмартр…

Но Бухарест — столица государства, один из самых развитых ее промышленных и индустриальных центров. В нем много заводов — а на окраинах города жмутся бедные жилища простых рабочих, кои не могут позволить себе крепкого кофе со сливками и венских вафель на завтрак. И, пожалуй, именно в столице Румынии контраст жизни власть имущих и прочих богатеев-промышленников (особенно еврейского происхождения!) столь разителен с бедняцкой жизнью прочего народа.

Тем не менее, большинство простых работяг принимает это разделение как данность — лишь изредка, с завистью косясь на жизнь родившихся с золотой ложечкой во рту… Но принимает до той поры, когда кто-то извне не начинал говорить с ними о несправедливости такого положения вещей — кто-то убежденный, горячо верящий в собственные слова.

Кто-то, за кем люди готовы пойти…

В Румынии таким человеком стал Корнелиу Зеля Кодряну. Высокий, красивый и статный молодой мужчина с правильными чертами лица и каким-то особенным, проникновенным и твердым взглядом — он умел расположить к себе, да и биография у Корнелиу была подходящей. Достаточно сказать, что Корнелиу отправился добровольцем на фронт в 1916 году — незадолго до своего семнадцатилетия… И принял участие в боях в Трансильвании.

А уже в 17-м году Корнелиу поступил в пехотное училище — но второй раз до фронта не добрался: по выходу Советской России из войны румыны вынужденно заключили сепаратный «Бухарестский» мир, невыгодный для страны. Для горячего патриота своей Родины это был словно удар под дых… Предательства большевиков он не простил — а отголоски Гражданской войны в России и «белой» пропаганды сформировали в голове еще совсем молодого человека устойчивую связь: жиды-большевики-предатели.

Тем более, что на тот момент все это вполне соотносилось с фактами! Так, к власти в России пришла солидная группа евреев в составе Троцкого, Каменева, Зиновьева, Свердлова, Сокольникова, Кагановича, Урицкого, Лашевича, Радека. Да и у самого Ленина были еврейские корни по матери, пусть и предки его номинально перешли в православие…

Большевики инициировали «расказачивание», что толкнуло в большинстве своем нейтральных к новой власти казаков в белый стан. Большевики начали гонения на Православную Русскую церковь, что для убежденного христианина Кодряну было тяжким преступлением само по себе! Да, большевики провозгласили интернационализм и равенство людей. Но интернационализм их заключался в том, что «царская» Россия провозглашалась тюрьмой народов, русское патриотическое самосознание клеймилось «великорусским шовинизмом» — а на окраинах бывшей империи старательно взращивалась русофобия и поощрялись националистические настроения.

Хотя до прихода России в Среднюю Азию там царило угрюмое, дикое средневековье — и в отличие от европейских колониальных держав, Россия строила и облагораживала, а не грабила под корень…

Сталин, правда, предлагал более адекватный вариант формирования Советского Союза на принципах «автоматизации» республик, входящих в состав РСФСР в качестве автономий — но без права выхода. И без всякого суверенитета там или атрибутов государственности! Но Ленин этот план зарубил на корню… И встав во главе СССР, Сталин уже не пытался ничего переделать в существующей структуре. Хотя он устроил жесткую чистку национальных коммунистических элит, стремясь на местах назначать руководителей именно из русских…

Важный, хоть и не бросающийся в глаза факт: при большевиках переписывались детские сказки. Но не нужно недооценивать их значения! К примеру, именно так Емеля из сказки про печь и щуку стал дурачком и лентяем — типичным представителем «русского народа». Но в оригинале это был бедный, трудолюбивый и добрый русский мужик, ежедневно молившийся Богу; щуку он поймал в праздник — и отпустил ее не по дурости, а к деткам, по милосердию отзывчивого сердца… И просил он не по «щучьему велению и моему хотению», а «по щучьему велению, Божьему благословению». Также из сказок Андерсона вымарали все упоминания Господа и обращенных к нему молитв — к примеру сцену, где Герда читает «Отче наш» во время пурги. Попало под запрет творчество замечательной русской, детской писательницы Лидии Чарской — «Сибирочка», «Записка маленькой гимназистки», «Княжна Джаваха»…

Конечно, Корнелиу Зеля Кодряну не мог знать все эти факты — но ему было достаточно уже отголосков их для того, чтобы утвердиться в своей правоте. Получив образование (он отучился на юриста), Корнелиу стал одним из самых активных сторонников «правого» движения! В 23-м году он основал студенческую «Лигу национальной христианской защиты», получил необходимый организаторский, ораторский и управленческий опыт. Члены лиги во главе со своим лидером участвовали во множестве столкновений с полицией, отметились нападением на еврейские кварталы — и во всевозможных манифестациях и выступлениях… Но при этом они не выглядели в глазах простых людей маргиналами и отбросами, криминальным элементом, нет. Румынские христиане-националисты твердо отстаивали права бедствующих рабочих и голодных крестьян, тем самым отнимая электорат у социалистов.