Я – Товарищ Сталин 8 (СИ) - Цуцаев Андрей

Редакция опустела. Кэндзи остался один, глядя на ящик, где лежал портфель. Он достал черновик, перечитал его напоследок. Текст был хорош: интригующий, осторожный, с намёками на раскол в армии. Но он был рад, что не придётся его публиковать. Сато мёртв, и с ним умерла угроза. Кэндзи сложил бумаги, решив, что завтра сожжёт их. Он надел шляпу и вышел на улицу.

Гиндза сверкала огнями, кафе манили тёплым светом, торговцы расхваливали устрицы и сладости. Где-то играли на сямисэне. Кэндзи шёл к остановке, чувствуя, как усталость наваливается на плечи. Он был свободен, но страх, что Кэмпэйтай или убийцы Сато придут за ним, не отпускал. Он остановился у перекрёстка, глядя на огни города, и подумал: «Я сделал всё, что мог. Теперь всё кончено».

Глава 6

Убийство генерала Эмилио Де Боно всколыхнуло Асмэру. Новость о засаде на дороге в Массауа разлетелась по колонии быстрее ветра. Официально говорили о нападении абиссинских повстанцев, но в офицерских кругах шептались о предательстве, о деньгах, что текли в чьи-то карманы, о заговорах, что плелись за закрытыми дверями. Полковник Витторио Руджеро ди Сангаллетто, чья роль в этой истории оставалась скрытой, продолжал свою игру. Он ходил по штабу, подписывал отчёты, отдавал приказы, но мысли его были далеко: тайник под половицей, где лежали пачки долларов, завёрнутые в промасленную ткань, и человек по имени Деста Алемайеху, чьё влияние ощущалось всё сильнее.

Утром следующего дня в Асмэру прибыл новый генерал, назначенный заместителем командующего итальянской армии в Эритрее и Абиссинии под началом генерала Родольфо Грациани. Это был корпусной генерал Лоренцо Адриано ди Монтальто, князь из старинного сицилийского рода, чьи предки владели виноградниками и дворцами близ Палермо и славились умением лавировать в политических интригах. Лоренцо был высок, худощав, с резкими чертами лица: острый подбородок, высокий лоб, тёмные глаза, которые, казалось, видели больше, чем он говорил. Его тёмные волосы, слегка тронутые сединой у висков, были зачёсаны назад, а мундир сидел так, будто его шили прямо на нём. В Асмэру он приехал с репутацией человека, который умеет находить выгоду там, где другие видят лишь неразбериху.

Витторио впервые увидел генерала на утреннем совещании в штабе. Лоренцо вошёл с лёгкой, почти театральной уверенностью, будто привык быть в центре внимания. Он кивнул офицерам, но его взгляд задержался на Витторио чуть дольше, чем на остальных. Полковник, привыкший подмечать такие детали, почувствовал лёгкий укол интереса. Совещание было коротким: Лоренцо изложил свои планы — усилить дисциплину, укрепить гарнизоны, разобраться с повстанцами — и говорил с такой уверенностью, что даже скептики в зале притихли. После совещания он подошёл к Витторио, стоявшему у окна с видом на пыльный двор.

— Полковник ди Сангаллетто, верно? — голос Лоренцо был глубоким, с мягким сицилийским акцентом, который придавал словам тёплую, почти доверительную интонацию. — Слышал о вас. Говорят, вы из тех, кто умеет держать нос по ветру.

Витторио слегка улыбнулся, но его глаза остались настороженными. Комплименты в таких кругах часто скрывали проверки или намёки.

— Генерал ди Монтальто, — ответил он, слегка наклонив голову. — Ваша репутация вас опережает. Сицилийские князья редко выбирают жару Эритреи вместо виноградников Палермо.

Лоренцо рассмеялся, и его смех был неожиданно искренним, почти мальчишеским, что контрастировало с его аристократической выправкой.

— Виноградники хороши на пенсии, полковник, но настоящая игра идёт здесь. Суровая обстановка, интриги, возможности — это и есть жизнь, разве нет?

Витторио кивнул, ощущая, как между ними возникает невидимая связь. Лоренцо не был похож на Де Боно, чья прямолинейность граничила с наивностью, или на Грациани, чья жестокость была холодной и расчётливой. В генерале ди Монтальто чувствовалась смесь утончённости и хищной хитрости, что делало его одновременно опасным и притягательным.

— Позвольте пригласить вас на ужин, полковник, — сказал Лоренцо, поправляя перчатку на левой руке с лёгкой, почти небрежной грацией. — Сегодня вечером, в офицерской столовой. Хочу лучше узнать человека, чьё имя упоминают с таким… интересом.

Витторио слегка прищурился, оценивая предложение. Он привык быть осторожным, но отказ мог показаться подозрительным.

— С удовольствием, генерал, — ответил он, сохраняя лёгкую улыбку.

Вечером офицерская столовая, обычно наполненная гулом разговоров и смеха, была притихшей. Присутствие нового генерала заставляло всех держаться сдержаннее, хотя бутылки вина на столах опустошались с привычной скоростью. Витторио явился в парадном мундире — тёмно-синем кителе с серебряными пуговицами, скромном, но безупречном. Лоренцо, напротив, выглядел так, будто собирался на приём в высшем свете: его мундир был украшен тонкими золотыми галунами, на груди поблёскивал орден, которого Витторио не узнавал, а манжеты белоснежной рубашки сверкали в свете ламп.

Они сели за отдельный столик у окна. Молодой эритреец из гражданского персонала поставил перед ними бутылку кьянти и тарелки с жареной бараниной, приправленной розмарином и чесноком. Лоренцо поднял бокал, разглядывая вино на свет, словно знаток.

— За Эритрею, — сказал он с лёгкой иронией, которая не ускользнула от Витторио. — И за тех, кто умеет в ней выживать.

Витторио поднял свой бокал, слегка улыбнувшись.

— За выживание, генерал. Здесь этому учатся быстро, иначе не протянешь.

Они выпили, и терпкое вино, тёплое и насыщенное, слегка расслабило напряжение. Лоренцо откинулся на спинку стула, его взгляд стал менее официальным, но всё ещё цепким, словно он изучал собеседника.

— Расскажите мне о себе, полковник, — сказал он, вертя бокал в длинных пальцах. — Не о послужном списке, это я могу прочесть в бумагах. О вас. Что привело тосканского дворянина в эту пыльную дыру?

Витторио помедлил, размышляя, как далеко можно зайти. Такие вопросы редко задавались из праздного любопытства, особенно человеком с репутацией Лоренцо.

— Тоскана красива, но тесна, — начал он, глядя на бокал, где вино отражало свет лампы. — Слишком много старых связей, обязательств, глаз, которые следят за каждым шагом. Здесь больше пространства для манёвра. А вы, генерал? Сицилия ведь тоже не обделена интригами. Что заставило князя ди Монтальто променять дворцы на песок?

Лоренцо усмехнулся.

— Вы прямолинейны, полковник, это мне нравится. Сицилия — как старая книга, где все сюжеты давно известны. Все знают друг друга, всё расписано на годы вперёд. Скучно. А здесь… здесь всё живое, непредсказуемое. И, — он понизил голос, наклоняясь чуть ближе, — здесь можно сделать состояние, если знать, где искать.

Витторио почувствовал, как сердце слегка ускорило ритм. Лоренцо говорил так, будто знал больше, чем показывал. Полковник решил подыграть, сохраняя осторожность.

— Состояние? — переспросил он, приподняв бровь. — В Эритрее? Здесь скорее заработаешь пулю, чем золото.

— О, не скромничайте, — Лоренцо наклонился ещё ближе. — Я слышал, вы мастер находить выгоду. Говорят, даже смерть Де Боно… скажем так, не всем принесла убытки.

Витторио замер, но лицо его осталось бесстрастным. Он медленно отпил вина, выигрывая секунду, чтобы собраться. Лоренцо явно что-то знал или подозревал, но его тон не был обвиняющим. Скорее, он звучал как у человека, который хочет вступить в игру, а не разоблачить его.

— Слухи, генерал, — ответил Витторио, глядя ему прямо в глаза. — В Асмэре они плодятся быстрее мух. Но я не жалуюсь. Иногда слухи открывают людям двери, которые иначе пришлось бы выбивать.

Лоренцо рассмеялся, и его смех разнёсся по столовой, заставив нескольких офицеров обернуться.

— Отлично сказано! Вы мне нравитесь, полковник. У вас есть стиль. И, подозреваю, есть голова на плечах. Такие люди мне нужны.

— Нужны? — Витторио слегка наклонил голову. — Для чего именно, генерал?