Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

И сегодня я собираюсь их использовать.

До появления крепости Стародум из земли осталось 42 дня.

Глава 6

Малыш мирно спал.

Воевода улыбался каждый раз, глядя на него.

Хотя сомневался, что сможет сделать следующий шаг.

Солнце почти спряталось за горизонт, передвигаться можно с большим трудом.

Сквозь лес пробираемся вчетвером: я, Никодим, Светозара и Волибор. Точнее впятером, если считать Веду, но девушка-дух невидима для окружающих, так что для других нас четверо. Для того, чтобы освободить отца не нужно много человек. Небольшой, подвижный отряд — самое то.

Я, два близких друга, и Волибор, поскольку он самый крепкий не только в нашем селе, но и вообще во всех окружающих землях.

— Спасибо, что пошёл с нами, — говорю, обращаясь к здоровяку.

— Ерунда! — отвечает Волибор. — Федот мне как брательник!

Очень повезло, что в Вещем есть такой человек как Волибор. Наш сельский великан весит как три человека, ноги такие мощные, что мог бы целую избу перевернуть, а двигается при этом мягко и плавно, будто по воде плывёт.

Хлопает меня ладонью по плечу. Я и сам парень не маленький, но его удар чуть не сбивает с ног.

Точно так же, как и он, бью его по плечу, но моё движение остаётся без реакции, точно по скале ударил. Внешне этот мужчина выглядит очень хмурым и жёстким, но это только до тех пор, пока не напьётся. В этом случае он принимается сначала горлопанить любовные песни, после чего ревёт и пускает слюни. Большего романтика на свете не сыскать.

— Надо поторапливаться, чтобы успеть, — шепчет Никодим. — Или не догоним.

— Расслабьтесь, — отвечает Волибор. — Будете переживать — всё псу под хвост полетит.

Крадёмся по лесу вслед за уезжающей телегой. Мы собираемся убить трёх стражников, посыльного, и коня Фому Сивовича. Но сделать мы это должны так, чтобы никто не заподозрил в убийстве крестьян из окружающих деревень. Если трупы этих людей обнаружат на дороге со следами от ножей на теле, в Вещее явятся дознаватели и будут пытать жителей, пока не выведают правду.

Убить похитителей отца мы должны так, чтобы никто не связал это с нами.

К счастью, у нас есть план. Простой и гениальный по своей природе.

— Слушай, Волибор, — произносит Никодим.

— Да?

— Я тут вот, что подумал. Это ведь ты тренировал нашего Тимофея обращаться с оружием.

— Верно.

— Почему его?

— В каком смысле? — спрашивает здоровяк.

У нашего громилы голос под стать телу: зычный, громогласный. Даже сейчас, когда он пытается говорить тихо, звук разносится далеко.

— Тимофей говорил, что это не он пришёл к тебе с просьбой научить драться. Это ты как-то предложил ему, и с тех пор учишь сражаться.

— Ну да…

— Но ты больше никого в селе не тренировал, только его.

— Ну… как бы…

— Это мне и показалось странным, — продолжает Никодим. — Ты пришёл к Тимофею и предложил ему научиться сражаться. Только ему и никому больше. Отче Игнатий научил Тимофея грамоте, и это он тоже сделал сам. Тимофей не приходил к нему с этим.

— Погоди, — возражает Волибор. — Игнатий же и тебя самого читать научил.

— Это да, но он же мой отец… приёмный. Если не считать меня, то он никого кроме Тимофея этому больше не обучал.

Только сейчас я понял, что это на самом деле странно. Когда мне было лет шесть, отче Игнатий сам подошёл ко мне и предложил научиться читать и писать. Я конечно же согласился, а через некоторое время то же самое предложил Волибор, но только с искусством ломать руки и ноги. Эти два мастера в своих областях передали свои знания только мне со всего села и никому больше.

Я бы понял, если бы в Вещем нашлось ещё с десяток таких же ребят, но нет. Я — единственный, на кого они тратили время.

Даже удивительно, что я сам об этом не подумал. Только Никодим заметил необычное.

— А ведь и правда, — говорю. — Волибор, почему ты никого другого не научил копьё держать?

— Э-э, — отвечает здоровяк.

Наши вопросы поставили его в тупик. Новая мысль мелькает в голове.

— Волибор, это ты попросил отче Игнатия грамоте меня обучить?

— Нет…

Мы знаем этого здоровяка очень много лет: он запросто может одной рукой сломать хребет взрослому человеку, а второй лопать суп. И даже не разольёт его. Но в плане вранья он — полнейший невежда. Дети врут лучше, чем он.

Даже в сумерках видно, как он разволновался.

— Почему ты так дёргаешься? — спрашиваю.

— Да я не дёргаюсь…

— Ещё как дёргаешься, — замечает Светозара. — Помнится, я тоже хотела научиться читать, чтобы с моими лучшими друзьями могла секретными посланиями общаться, к попу подходила с просьбой. А он мне несколько уроков дал и всё, достаточно. Поэтому Никодиму пришлось мне буквы показывать.

— Так ты же из волхвов, — отвечает Волибор. — Православие и старые боги не ладят. Вот поп и не захотел тебя обучать.

— А вот и нет! Отче Игнатий и слова плохого о старых богах не сказал.

— Ну попросил и попросил… чего прицепились? Увидел, что Тимофей молодцом растёт, вот и решил, что у нас в Вещем должен быть хоть один умный человек. Чтобы было кому за нас постоять! Что с того?

— Просто странно, — отвечает Никодим.

— Ничего странного в этом нет!

Волибор резко ускоряет шаг, отчего нам приходится чуть ли не бежать, чтобы нагнать его.

Наш здоровяк не местный — он раньше жил в Стародуме, крепости, что безумец с людоедом взяли в самом начале эпохи безумия. Даже каким-то крутым солдатом был, но всё потерял. И жену, и семью. Всё. Теперь живёт на окраине и почти всё свободное время рыбачит.

— Да погоди ты, — говорю. — Мы же тебя ни в чём не обвиняем.

— А звучит так, будто обвиняете.

— Тебе так показалось.

Двигаемся вдоль тихой лесной тропы: мы должны нагнать уезжающую телегу, но чтобы никто не заметил нашего передвижения. Вот и идём путём, которым ходят только грибники. В вечернее время здесь абсолютно безлюдно: все нормальные люди давно дома сидят.

Идём аккуратно, но быстро. По нашим примерным подсчётам, догнать телегу мы должны ещё до наступления ночи. Стражники с посыльным возвращаются в острог по прямой дороге, а мы петляем и делаем крюк, поэтому медлить нельзя. Наш темп должен быть вдвое выше, чем у них.

Идём, отбиваемся от комаров.

Ветки хлещут по лицу.

Пока ещё можно видеть окружающую местность, но чем темнее становится, тем опаснее.

Лето — не зима. Это зимой ночью ступишь за порог дома — сожрёт нечисть. Летом твари вялые, сонные: будешь вести себя тихо, пройдут мимо. Даже ночью можно путешествовать, если идёшь по большой дороге и есть с собой достаточно огня.

Вот почему люди удельного князя покинули наше село перед наступлением темноты. Их четверо, вооружены, с факелами — можно вполне спокойно добраться до дома, если говорить шёпотом и не привлекать внимания. Зимой бы такое не прошло. Будь их хоть целая ратная сотня на конях и с горящими мечами… наутро бы лишь разорванные трупы нашли.

Но лес коварен.

Даже летом может устроить подарок.

— Кажется, я что-то вижу, — произносит Никодим.

— Я тоже, — отвечает Светозара.

Когда вокруг сумерки, свет огня можно различить с большого расстояния. Кажется, мы всё-таки нагнали телегу с посыльным. Какие же они всё-таки тупицы, что не потребовали ночлега в Вещем. У нас есть подворье — приютили бы на ночь.

Но нет — захотели покинуть село сегодня, боясь гнева крестьян.

И сейчас они очень горько за это поплатятся.

— Молчим, — злобно произносит Волибор, так и не отойдя от нашего разговора. — Нельзя, чтобы они нас услышали.

— Мы не тупицы, Волибор, — отвечает Светозара. — Сами знаем.

— Все вы у нас умные, а как дело доходит — в штаны срёте и старших зовёте.

— Это ты про кого? — уточняет Никодим. — Я — единственный со всего села, кто отказался коню поклониться.