Японская война 1905. Книга седьмая (СИ) - Емельянов Антон Дмитриевич

Конечно, будет непросто, но Шереметев не сомневался, что справится. Даже ответ дал в тот же вечер. А вот написать о своем решении в Маньчжурию он решил в самый последний момент и даже немного подправил итоговое письмо, придумав не говорить прямо, что уже согласился, а для начала спросить совета. И это оказалось хорошей идеей. Макаров поддержал своего недавнего подчиненного и даже обещал помощь.

Сотни тысяч рублей на найм дополнительных нестроевых частей и инженеров. Генерал почему-то настаивал, чтобы Шереметев как можно больше прихватил их прямо из столицы. Насчет техники он же написал, что решит вопрос напрямую, и не успел Степан Сергеевич разобраться, а что стоит за этой телеграммой, как на следующее утро ему доложили о неожиданной гостье.

— Вера, — представилась молодая девушка в сером неприметном пальто. — Нам с Анной написал Вячеслав Григорьевич и попросил обсудить с вами и составить точные списки того, что вам понадобится против австрийцев. И скажу сразу. Моторы и тележки для машин дадим только на один механизированный полк. Все остальное — можно обсуждать.

Глава 6

Лавр Георгиевич Корнилов проснулся пораньше, чтобы успеть забежать в госпиталь, где у княжны Гагариной в последнее время начали собираться на утренний чай те, кто чувствовал, что Макаров в последнее время свернул куда-то не туда.

— Верхний лист — самый толстый и молодой, поэтому, когда его сушат, он почти не крошится и сохраняет в себе вкус до самой последней капли, — Дмитрий Борисович Неплюев щедро делился как мудростью, так и найденной на рынке Инкоу добычей.

Он заглядывал сюда всего раз в неделю, когда ездил на доклад к Столыпину. Вообще, можно было обойтись и телеграммой, но родственник Петра Аркадьевича предпочитал держать руку на пульсе не только порученной ему большой порт-артуровской стройки, но и всех маньчжурских дел.

— Вам не кажется, что в городе в последнее время стало много японцев? — сменил тему один из офицеров. — И я имею в виду не стройки, а военные полигоны.

— Лавр Георгиевич, может быть, вы знаете? — спросила у Корнилова княжна, и разведчик поспешил покачать головой.

Если Макаров даже своей невесте ничего не рассказал, то и ему, пожалуй, стоит молчать. Пусть он и не согласен с некоторыми решениями, но все же… Разведка — это даже не служба, это образ жизни.

— У меня знакомый есть среди англичан, так те говорят, мы на французов хотим напасть. За то, что они сначала в войне не помогли, а после и вовсе наш флот задержали, — неожиданно выдал упитанный фон Бергманн.

Корнилов помнил, каким неуверенным был столичный доктор, когда только приехал в Маньчжурию, как держался в стороне, пока шла война. Но в последние недели у него словно открылось второе дыхание, и многие молодые врачи начали искать его покровительства.

— И вот опять, — вздохнул первый офицер, — штаб как решето. Никакие секреты сохранить не могут!

— Действительно, некоторые уж слишком любят играть в таинственность, — поддержал разговор Бергманн. — Вот только какой смысл давить своих, когда даже простые иностранцы уже в курсе?

Корнилову очень хотелось ответить, но пришлось сдержаться. А то борьба за правду — это, конечно, хорошо, но быть тем, кто в итоге выдаст планы Макарова, ему совсем не хотелось. Вместо этого Лавр Георгиевич снова бросил взгляд на княжну. Раньше она всегда с пылом защищала генерала, кто бы и что бы против него ни сказал, а тут — погрузилась в мысли и молчит.

— Или враг все же обманулся? — Деникин, который тоже ходил на эти чаепития, не удержался от легкого намека. — До этого генерал не раз водил за нос всех наших неприятелей.

— Ну полно вам, — Бергманн засуетился. — Все-таки одно дело — обмануть кого-то перед сражением, когда вдали от городов и сторонних глаз есть возможность сохранить тайну. А тут же все на виду! Те транспорты, на которые японцы перекупили фрахт у Рожественского. Или торговые корабли, которые якобы арендуются для отправки новых партий водорослей. Даже я заметил, что они приплывают к нам и как будто случайно задерживаются на целые месяцы.

— А у меня есть доля в Безобразовских концессиях в Корее, — заметил еще один офицер. — Так нам после войны вернули собственность, и сейчас почти весь лес выкупают или Макаров, или Сацума. Я, конечно, рад, прибыль получается неплохая, но… Это ведь тоже неспроста.

Так, за разговорами, полчаса и пролетели совсем незаметно. После этого княжна начала собираться: больных было немного, и врачи вполне могли обойтись без ее участия, но привычка — вторая натура. А вслед за хозяйкой поднялись и остальные. Корнилов хотел снова поговорить по душам с Деникиным, но тот отошел в сторону с тем самым недоверчивым офицером, которого, как оказалось, звали Карл. И даже титул имелся — финский фрайхер, то есть барон.

В любой другой день Корнилов бы тоже с радостью присоединился к явно интересному разговору, но сегодня его ждали в еще одном месте. Неожиданно, но Огинский попросил Лавра Георгиевича о личном разговоре и ждал его к девяти утра прямо у себя дома. Пришлось ловить извозчика.

— Николаевская, 221, — Корнилов назвал адрес и на следующие двадцать минут оказался погружен в целый ворох последних сплетен.

Вообще, дорога обычно занимает гораздо меньше времени, но с утра слишком многие спешат на работу, и быстро ездить никак не получалось.

— Побыстрее бы трамваи запустили, — извозчик тоже этого коснулся. — Люди на них пересядут, и снова можно будет разогнаться. А то чем дальше, тем больше кажется, что у меня не лошадь, а черепаха. Правда, говорят, что скоро лошадей в центре и вовсе запретят — чтобы какашки с дороги не убирать. А то пахнет якобы! Но так от машин же пахнет еще больше! Конечно, если прям все, даже ваши благородия на трамваях ездить станут, то, конечно, чище будет. И тише. Но ведь не станут. Впрочем, если генерал решит, то он-то и заставить может. А совсем уж важных людей иногда и потерпеть можно.

Корнилов не удержался:

— И кого бы вы не стали заставлять ездить вместе со всеми?

— Ну, — извозчик явно не привык, что ему отвечают, и сначала растерялся. — Думаю, 1-й и 2-й класс по табели о рангах могут машины использовать. Да даже 3-й и 4-й тоже: все-таки генералы, как с ними иначе. А вот те, кто ниже — если сами по себе, путь с народом едут, а если по заданию, то можно и машину, но опять же не личную, а от полка или дивизии. Чтобы не злоупотребляли.

Корнилов, который сначала принял извозчика за одного из ветеранов, понял, что ошибся. Этот был явно из бывших интеллигентов, которые раньше в народ ходили, потом губернаторов взрывали, а теперь все чаще появляются в Маньчжурии, словно в поисках какого-то своего Эльдорадо.

Тем временем они доехали до места, Корнилов расплатился, добавив целый рубль за храбрость и интересный разговор, а там его заметил Огинский и даже помахал рукой из окна. Внутри дома Алексея Алексеевича неожиданно оказался настоящий хаос. Все слуги бегали туда-сюда, а в кабинете самого поручика на полу оказался огромный чемодан чудовищно рыжего цвета.

— Куда-то уезжаете? — спросил Корнилов, пытаясь понять, что же это все может значить.

— Мне пора взяться за дела на месте, — Огинский бросил на своего гостя быстрый взгляд. — И, соответственно, мне нужен кто-то, чтобы присмотреть за делами уже здесь.

— Разве вам это нужно обсуждать не с Глебом Михайловичем? — что-то внутри Корнилова дрогнуло.

— Полковник Ванновский возьмет на себя все мои внешние контакты, — спокойно ответил Огинский. — Но мы же оба понимаем, что он просто не сможет работать с делами внутренними.

Корнилов кивнул. Они были дружны с Ванновским, тот прекрасно поставил снабжение и организацию работы их службы, умел найти нужных людей для каждого дела, но в то же время был у него и существенный недостаток. Он не умел снимать белые перчатки. Грязные дела, недоверие к своим — Глеб Михайлович занимался этим только когда не было совершенно никакого другого выхода, и в свое время с радостью скинул все эти дела на Огинского, даже и не подумав спорить с выбором Макарова. И вот…