— Григорий, главное — точность. Все размеры должны быть выдержаны строго по чертежам. Турбины должны стоять ровно, меха — работать синхронно. От этого зависит эффективность всей системы.
— Понял, Егор Андреевич, — серьёзно ответил он. — Стандартизация и взаимозаменяемость. Как вы учили.
— Именно, — кивнул я, улыбнувшись.
Генерал Давыдов посмотрел на меня:
— Ну что, Егор Андреевич, кажется, всё обсудили?
Я обернулся к нему, потом снова к группе мужиков:
— Да, вроде всё. Ещё один момент — когда турбины установите и начнёте монтировать меха, позовите меня. Хочу лично проверить, правильно ли всё соединено.
— Обязательно позовём, — пообещал Григорий.
Давыдов кивнул Василию Кузьмичу:
— Начинайте. А мы пойдём, дел ещё много.
Мы с генералом и Захаром направились обратно к заводу. Я оглянулся — мужики уже сгрудились вокруг Григория, который разворачивал чертежи, объясняя что-то, показывая руками.
— Думаете, справятся? — спросил Давыдов.
— Справятся, — уверенно ответил я. — Мужики опытные, а Григорий — толковый. Главное, чтоб не халтурили, всё по чертежам делали.
— За этим прослежу, — пообещал генерал.
Мы вошли на территорию завода. Давыдов повернулся ко мне:
— Егор Андреевич, пойдёмте в мой кабинет. Хочу ещё кое-что обсудить.
Мы поднялись в его кабинет. Генерал прошёл к столу, достал графин с хлебным вином, налил две по четверть кружки, достал хлеб с салом, поставил на стол. Одну кружку протянул мне.
— Ну, за успех, — сказал он и мы выпили.
Давыдов сел за стол, жестом пригласил меня сесть напротив:
— Значит, так, Егор Андреевич. Площадка на реке — это хорошо. Но мне нужно понимать — это точно будет работать? Я вкладываю в это немалые деньги, время, людей отрываю от основной работы.
Я понял его беспокойство. Он военный человек, привычный к чётким приказам и предсказуемым результатам. А тут — нечто новое, непроверенное, непонятное.
— Пётр Семёнович, — начал я, глядя ему в глаза, — я понимаю ваши сомнения. Но поверьте — это будет работать. Я уже построил такую систему у себя в Уваровке. Она работает безотказно уже несколько месяцев. Приводит в действие лесопилку, токарные станки, вентилятор — это вместо кузнечных мехов который. Всё функционирует, экономя время и силы рабочих.
— Вы уверены? — настаивал он.
— Абсолютно, — твёрдо ответил я. — Более того — эта система надёжнее, чем конная тяга или ручной труд. Вода течёт постоянно, её не нужно кормить, поить, она не устаёт, не болеет. Один раз правильно построил — и она работает годами.
Давыдов задумчиво кивал:
— Логично. Но всё равно… Если что-то пойдёт не так, мне отвечать перед начальством.
— Ничего не пойдёт не так, — заверил я. — Я буду контролировать каждый этап. Лично проверю все узлы, все соединения. И только после того, как убедюсь, что всё идеально — запущу систему.
Генерал наконец расслабился:
— Хорошо, Егор Андреевич. Я вам доверяю. Иван Дмитриевич очень высоко вас оценивал, говорил, что вы — человек дела, а не пустых обещаний.
— Стараюсь соответствовать, — улыбнулся я.
Мы ещё немного поговорили о деталях, о сроках, о ресурсах. Давыдов обещал выделить всё необходимое — дерево, железо, инструменты, рабочих.
Наконец я встал:
— Ну что ж, Пётр Семёнович, пора и мне. Дома жена ждёт, да и дел ещё много.
— Конечно, конечно, — он тоже поднялся, протягивая руку. — Спасибо, что приехали. Держите меня в курсе.
— Обязательно, — пообещал я, пожимая его руку.
Я вышел из кабинета. Захар стоял у дверей, общаясь с местной охраной. Мы вместе спустились вниз, направились к саням.
— Ну что, Егор Андреевич, — спросил Захар, когда мы выехали за ворота, — домой?
Я задумался:
— А давай к Ивану Дмитриевичу, — ответил я, устраиваясь поудобнее.
Глава 7
Мы с Захаром выехали с территории завода и направились к дому Ивана Дмитриевича. Город жил своей жизнью — по улицам сновали торговцы, из лавок доносились голоса покупателей, где-то вдали звонили церковные колокола.
Мы подъехали к воротам, где нас встретил суровый охранник.
— К Ивану Дмитриевичу, — сказал я, спрыгивая с саней.
— Сейчас доложу, — кивнул тот и скрылся внутри.
Через минуту вернулся:
— Проходите, барин. Иван Дмитриевич вас ждёт в кабинете.
Я поднялся по ступенькам, вошёл в дом. Слуга проводил меня на второй этаж, к знакомой двери. Я постучал.
— Войдите! — послышался голос Ивана Дмитриевича.
Я открыл дверь и вошёл. Он сидел за столом, изучая какие-то бумаги. Увидев меня поднялся, улыбаясь:
— Егор Андреевич! Не ожидал вас так рано. Проходите, садитесь.
Я сел в кресло напротив стола. Иван Дмитриевич вернулся на своё место:
— Чай? Или что покрепче?
— Чай, пожалуй, — ответил я.
Он позвал слугу, велел принести чай. Пока тот суетился с самоваром, мы с Иваном Дмитриевичем обменялись любезностями — о погоде, о доме, о Машеньке.
Наконец слуга удалился, оставив нас наедине. Иван Дмитриевич налил чай в стаканы, придвинул один ко мне:
— Ну что, Егор Андреевич, слушаю вас. По какому вопросу приехали?
Я отпил глоток горячего чая, собираясь с мыслями:
— Иван Дмитриевич, помните, мы говорили об эфире? О том, что его производство нужно наладить в больших масштабах?
— Помню, — кивнул он, сразу посерьёзнев. — Вы говорили, что это революция в медицине, что с эфиром операции станут намного безопаснее и эффективнее.
— Именно, — подтвердил я. — Но проблема в том, что производство эфира — процесс сложный, многоэтапный. И я один не справлюсь, если нужны будут большие объёмы.
Иван Дмитриевич наклонился вперёд, сложив руки на столе:
— Объясните подробнее. Что именно нужно?
Я сделал ещё глоток чая, откашлялся:
— Во-первых, нужна серная кислота. Это ключевой катализатор для реакции этерификации — так называется процесс создания эфира. Серную кислоту можно получить прокаливанием железного купороса — сульфата железа. Этот процесс известен алхимикам и аптекарям, так что технология не новая, но требует аккуратности и знаний.
— Железный купорос, — повторил Иван Дмитриевич, делая пометки. — Где его брать?
— Он встречается в природе, — объяснил я. — Месторождения есть на Урале, в Сибири. Можно купить у купцов, которые торгуют химикатами. Но для масштабного производства нужны будут собственные источники — либо добывать самим, либо наладить постоянные поставки.
— Понял, — кивнул он. — Что дальше?
— Дальше — спирт, — продолжал я. — Но не обычное хлебное вино, а максимально чистый спирт. Нужно делать многократные перегонки через дистилляторы. Каждая перегонка повышает крепость и чистоту. Чем чище спирт — тем качественнее получится эфир.
Иван Дмитриевич хмурился, записывая:
— Многократные перегонки… Это сколько раз нужно гнать?
— Минимум четыре-пять раз, — ответил я. — А лучше семь-восемь. Тогда получится практически стопроцентный спирт, без примесей.
— Это же время и ресурсы, — заметил он.
— Да, но иначе эфир будет некачественный, — объяснил я. — В нём останутся примеси, которые могут навредить пациенту. Нельзя экономить на качестве, когда речь идёт о человеческой жизни.
Иван Дмитриевич задумчиво кивнул:
— Разумно. Хорошо, с сырьём понятно. А дальше?
Я откинулся на спинку кресла:
— Дальше — сама реакция. Смешиваем спирт с серной кислотой в определённых пропорциях, нагреваем, получаем эфир. Звучит просто, но на деле требует точности. Температура, пропорции, время — всё должно быть точно до мелочей. Иначе либо реакция не пойдёт, либо получится что-то не то.
— Вы можете этому научить? — спросил Иван Дмитриевич.
— Могу, — кивнул я. — Но только на начальном этапе. Я могу обучить нескольких человек — показать процесс, объяснить тонкости, проконтролировать первые партии. А дальше они должны будут работать самостоятельно. Я не смогу постоянно этим заниматься — у меня и так дел по горло.
