Я понимал, что спорить бесполезно:
— Хорошо, бабушка. Оставайтесь, сколько захотите.
— Вот и умница, — сказала она. — А когда твои родители снова в Тулу приедут — тогда и я с ними домой поеду.
К завтраку спустились и родители. Отец, как всегда, был сдержан и степенен. Мать суетилась вокруг Машеньки, которая спустилась последней.
— Машенька, доченька, как ты спала? Удобно было? Может, подушку другую нужно? — засыпала она вопросами.
— Спасибо, всё хорошо, — улыбалась Машка, явно тронутая таким вниманием.
За завтраком отец объявил:
— Ну что, Егор, нам с матерью пора собираться. Дела в имении ждут. Не можем надолго отлучаться.
— Понимаю, отец, — кивнул я.
Мать вздохнула:
— Жаль расставаться так быстро. Но ничего не поделаешь — хозяйство требует присмотра.
Бабушка встала:
— Сынок, Марьюшка, вы езжайте. А я тут останусь на недельку. За внучком и внучкой присмотрю.
— Хорошо, маменька, — согласился отец. — Когда соберётесь возвращаться — пришлите гонца, мы за вами приедем.
После завтрака началось прощание. Мать обнимала Машеньку, давала советы:
— Береги себя, доченька. Слушайся врача, отдыхай больше. И Егору не давай себя в работу погрузить — пусть о тебе заботится!
— Обещаю, — кивала Маша.
Отец пожал мне руку:
— Ты молодец, Егор. Даже не ожидал. Продолжай в том же духе. И о семье не забывай.
— Не забуду, батюшка, — заверил я.
Бабушка провожала их до крыльца, наставляя:
— Андрюша, смотри дорогой за Марьюшкой. Она у нас мнительная, чуть что — сразу в панику. А ты её успокаивай.
— Маменька, я сама себя успокою! — возмутилась мать.
— Ага, успокоишь, — хмыкнула бабушка. — Помню, как ты в прошлый раз в обморок упала, когда медведя увидела.
— Это был не медведь, а большая собака! — оправдывалась мать.
Я улыбался, наблюдая за их перепалкой.
Наконец родители уехали. Мы с Машей, бабушкой и няней Агафьей стояли на крыльце, провожая их взглядами.
— Ну что, — сказала бабушка, когда сани скрылись за поворотом, — теперь займёмся делом. Егорка, ты на завод собираешься?
— Да, бабушка, — кивнул я. — Дела ждут.
— Иди, иди, — махнула она рукой. — А мы с Агафьей тут за Машенькой присмотрим. Да и за хозяйством.
Няня Агафья тут же подхватила:
— Конечно присмотрим! Я Машеньку выхожу, откормлю. Вон какая худенькая!
— Агафья Петровна, я не худая, — попыталась возразить Машенька, поглаживая себя по животику, но няня уже увлекла её в дом, причитая о необходимости хорошего питания.
Я посмотрел на бабушку. Та усмехнулась:
— Ну что, внучок, доволен? Семья у тебя теперь большая, хозяйство крепкое, дело государственное. Вот и живи теперь правильно, по-человечески.
— Так и стараюсь, бабушка, — сказал я.
Она похлопала меня по плечу:
— Вот и молодец. А теперь иди, работай.
Глава 6
Я переоделся в более практичную одежду — толстый кафтан, высокие сапоги, тёплую шапку. На улице мороз крепчал, а мне предстояло провести немало времени на берегу реки.
Спускаясь вниз, я застал картину, которая заставила меня усмехнуться. Захар стоял у двери в полной готовности — в дорожном тулупе, с оружием за поясом. А вокруг него суетились бабушка и няня Агафья.
— Захар, — строго говорила бабушка, — вы там за моим внучком смотрите! Чтоб не простудился, чтоб не переутомился!
— Слушаюсь, Прасковья Никитична, — терпеливо отвечал Захар, явно привычный к подобным наставлениям.
— И покушать ему напомните! — добавляла няня Агафья. — А то он работой увлечётся, про еду забудет!
— Непременно напомню, Агафья Петровна, — кивал Захар.
Я кашлянул, привлекая внимание:
— Готов, Захар?
Тот обернулся с таким облегчением на лице, словно я вытащил его из осады:
— Готов, Егор Андреевич! Только вас жду!
Мы с Захаром наконец вырвались на улицу. Едва за нами закрылась дверь, он облегчённо выдохнул:
— Егор Андреевич, вы уж простите, но я с вами. Одно дело — оставаться с Марией Фоминичной. А тут и бабушка ваша, и няня… Они же сейчас меня загоняют! И им без разницы, что я не холоп какой, а служивый из охраны!
Я рассмеялся:
— Да, Захар, такое не исключено. Бабушка у меня властная, а уж няня Агафья — та вообще считает своим долгом всех вокруг опекать. Так что идём вместе — на заводе хоть спокойнее будет.
— Вот и я о том же, — согласился он, забираясь в сани.
Город уже проснулся окончательно — лавочники выставляли товар, торговцы везли телеги, из трактиров доносились голоса ранних посетителей.
Мы подъехали к воротам оружейного завода. Караульный на этот раз только кивнул, узнав меня, и пропустил без расспросов.
— Уже привыкли, — усмехнулся Захар.
— То ли ещё будет, — ответил я. — Скоро здесь чуть ли не каждый день буду маячить.
Мы оставили сани у конюшни и направились к административному корпусу. Генерал Давыдов уже ждал меня в своём кабинете — сидел за столом, изучая какие-то бумаги.
— А-а, Егор Андреевич! — он поднял голову, увидев меня. — Вовремя! Как раз хотел с вами посоветоваться.
— Слушаю, Пётр Семёнович, — я сел напротив.
Он развернул передо мной чертёж:
— Смотрите. Это план токарного цеха. Вот здесь, — он ткнул пальцем, — мы можем проложить трубы для вашей пневматической системы. Но вопрос — как именно организовать подачу воздуха к станкам?
Я наклонился над чертежом, изучая планировку:
— Видите, тут будут стоять два ряда станков. Значит, нужно две основные магистрали — по одной вдоль каждого ряда. От них — ответвления к каждому станку. И обязательно запорные краны на каждом ответвлении.
— Запорные краны? — переспросил генерал. — Зачем?
— Чтобы воздух зазря не гонять, — объяснил я. — Если станок не работает — перекрыл кран, и воздух не расходуется. Это повысит эффективность всей системы.
— Разумно, — кивнул Давыдов, делая пометки на чертеже. — А как быть с давлением? Оно же по всей системе должно быть одинаковое?
— Именно поэтому и нужна компрессионная камера, — ответил я. — Она выравнивает давление. Все меха нагнетают воздух в одну общую камеру, оттуда он уже идёт по трубам с постоянным давлением.
Генерал задумчиво кивал:
— Хитро придумано. А сколько времени займёт монтаж всей этой системы?
— Если работать без остановки — недели три-четыре, — прикинул я. — Нужно площадку на реке построить, турбины установить, меха смонтировать, компрессионную камеру сделать, спаять чтоб надежно было, трубы проложить, всё соединить и проверить герметичность.
— Месяц, — Давыдов откинулся на спинку кресла. — Это приемлемо. У нас как раз заказ на новую партию ружей подошёл к концу. Можем себе позволить небольшую паузу на модернизацию.
— Отлично, — обрадовался я. — Значит, можем начинать прямо сейчас.
Генерал встал:
— Тогда пойдёмте. Покажу вам реку. Григорий Сидоров уже на месте — я его предупредил, что вы придёте.
Мы вышли из кабинета. Захар терпеливо ждал в коридоре.
— Захар с нами пойдёт, — сказал я генералу.
— Без проблем, — кивнул Давыдов.
Мы втроём направились через заводской двор к задним воротам, выходящим к реке. По дороге генерал рассказывал:
— Река у нас — Упа называется. Течение хорошее, даже зимой не замерзает полностью. Только по краям лёд встаёт, а в середине вода бежит. Местные рыбаки говорят, что родники подводные есть, потому и не мёрзнет.
— Это хорошо, — кивнул я. — Значит, меньше работы будет при монтаже.
Мы вышли за ворота. Передо мной открылась река — широкая, метров тридцать, покрытая тонким прозрачным льдом по середине и толстым белым, заснеженным льдом по краям. Подо льдом было заметно течение — темная вода бежала быстро и стремительно.
На берегу уже стояла группа мужиков — человек десять, в тулупах и шапках. Впереди всех — знакомая фигура Григория Сидорова.
— Егор Андреевич! — окликнул он меня, подходя. — Вот мы и собрались. Генерал Пётр Семёнович сказал, что вы покажете, что делать.
