Гасконец. Париж (СИ) - Алмазный Петр

Конечно, таких было много, но я был точно уверен. Нужные нам люди заговорщиков себя обязательно выдадут. Конде уже был здесь, что не отводило от него подозрений. Это значило лишь то, что сам он наблюдателя не подсылал.

— Месье, какого чёрта вы тут делаете? — со смехом, поинтересовался де Тревиль. Записку от меня, ему ещё утром передала кухарка Мари.

— Я здесь, месье, чтобы принести извинения моему дорогому другу д’Атосу. И вам, заодно, — ответил здоровяк, убирая шпагу. Арман последовал его примеру.

Здоровяк подошёл к де Тревилю и снял перед ним шляпу.

— Простите, что не уследил за пьяным языком, месье, — сказал он.

— Достаточно, друг мой, — рассмеялся де Тревиль, слезая с лошади. К ним быстрым шагом подошёл и Арман. Мушкетёры обнялись, так, чтобы ни у кого на рынке уже не осталось сомнений. Дуэли не будет.

— Сейчас не те времена, чтобы ссориться, — немного невпопад сказал де Тревиль. К своему ужасу я обнаружил, что герцог буквально по памяти зачитывает то, что я написал в записке. Получалось слишком уж театрально.

Д’Арамитц едва мог сдержать улыбку, пока Конде стоял хмурый как туча. Анри даже позволил себе повернуть лицо в мою сторону и подмигнуть. Я подмигнул в ответ, и гугенот сразу же нацепил на себя маску холодного безразличий.

Толпа неодобрительно загудела, но всё ещё ждала продолжения. Лишь один человек, невысокий юноша лет двадцати, сразу же поспешил прочь. Я усмехнулся. Нужно было выждать несколько секунд, чтобы отправиться по его следу. Так что я, наконец-то, развернул записку.

«Мой дорогой друг, прошел целый год с нашей прошлой встречи. Я изменилась, но и вы, кажется, возмужали. Уверена, вам интересно узнать, как я оказалась замешана в этом деле. Если вы всё ещё мните себя моим спасителем и, если вам ещё дорога ваша честь. Я буду ждать вас сегодня в полночь, на том же месте, где мы виделись утром. Не способная вас простить, М.»

Письмо несомненно заманивало меня в ловушку, из которой я мог и не выбраться. Спрятав записку в руках, я выбросил из головы Миледи и направился по следу юноши. Тот очень быстро покинул рыночную площадь и скользнул в один из многочисленных переулков. Я последовал за ним, стараясь не приближаться слишком близко. Юноша снова свернул, на этот раз за мясницкую лавку. Я выждал пару секунд и снова пошёл следом.

Когда я заглянул за поворот, спина юноши уже едва виднелась на противоположном конце улицы. Он исчез, через мгновение, в промежутке между двумя тавернами. Я пошёл за ним, чуть было не получил копытом, когда выскочил на дорогу. Всадник выругался, но не в мой адрес. Всё-таки, люди всё ещё жили в мире, где за неосторожное слово можно получить вызов на дуэль.

Времени у меня было не много. Я быстрым шагом вошёл в проулок, узкий длинный и прямой. Юноша, не оборачивался, и слава Богу. Он остановился возле одного из домов. Не богатого особняка, вроде того, в котором жил Конде. Это был скорее двухэтажный городской дом, может быть совмещённый с какой-нибудь мелкой мастерской.

Перед тем как войти, юноша просто обязан был оглядеться по сторонам. А прятаться мне было и негде. Я едва успел скользнуть в узкую щель между домами. Думал и не протиснусь, но от страха быть пойманным, втянул грудь и живот до самого позвоночника. Шляпа смялась и застряла между стенами. Никто меня не окликнул. Через несколько секунд, хлопнула дверь. Прошло ещё пара мгновений, прежде чем я выглянул из своего укрытия. Никого.

Выбравшись, я подбежал к двери, стараясь хоть как-то оправить согнутые поля шляпы. Окна в доме были закрыты ставнями. Я легонько толкнул дверь — заперто. Посмотрел в щель — обычный засов. Досчитал до трёх, вытащил шпагу и осторожно просунул её между дверью и коробкой. Поднять засов было не сложно. А вот чтобы открыть дверь и поймать засов, так, чтобы он не упал на пол — уже пришлось изловчиться. Я вошёл в помещение. Очень сильно пахло варёной кожей и чем-то кислым. Сапожник тут что ли живёт?

Задняя дверь, через которую я вошёл, вела в небольшой коридор. Пара дверей и лестница. Передо мной была дверь в мастерскую, направо должно быть располагалось жильё самого мастера. Я так решил, потому что дверь была приоткрыта и оттуда раздавался тихий храп. Хотя, казалось бы, уже вторая половина дня. А вот со второго этажа доносились обрывки тихого разговора. Кто-то явно ругался. Я, не убирая шпагу, направился туда.

Половицы, ну конечно же, заскрипели. Я остановился, но разговор не смолк. Подождав пару секунд, осторожно, поднялся по лестнице. Она сразу же упиралась в старую, давно не чиненную дверь. Такая точно заскрипит, если попробовать приоткрыть. К счастью, щелей в ней было больше, чем досок, так что я смог нормально прислушаться к разговору.

— … говорил, что так и будет! — донёсся до меня мужской голос.

— А по-другому как? Проклятые чернильные крысы только всё испортили! — ответили ему.

— Думаю, в этом и дело, — раздался третий голос.

— В каком это смысле? — снова второй, который рычал про «чернильных крыс». Я был уверен, что он имел в виду покойный братьев Бюте.

— Если бы они не всполошили этого д’Артаньяна, может он бы сейчас тихо пил в таверне!

— Надо было подослать к нему потаскушку, как мы сделали с… тихо.

Я, кажется, вздохнул слишком громко или моя тень упала через щель. Не знаю. Но троица за дверью всполошилась. Вариантов было немного — убегать вниз, или врываться со шпагой наперевес.

— Проверь, — шепотом, будто бы это могло что-то изменит, сказал кто-то. Но это была обманка. Я услышал, как с той стороны двери что-то едва слышно зазвенело. Очень знакомый был звон.

Я выбил дверь ногой и ворвался в комнату. Как я и думал, один из мужчин сейчас вставлял ключ в колесцовый замок пистолета. Ещё двое только начали вытаскивать шпаги. Никого, кроме юноши, ушедшего с несостоявшейся дуэли, я не знал.

Времени на милосердие не было. Я бросился к тому, что ещё сидел, отбросив стоящего на пути парня в сторону. Тот не успел даже до конца обнажить своё оружие. Моя шпага вошла в глаз человеку с пистолетом. Юноша, за которым я следим, закричал и набросился на меня сзади.

Я успел развернуться, принимая выпад шпаги и отбрасывая её в сторону. Отброшенный мною парнишка наконец-то опомнился и тоже выхватил оружие.

— Месье, у вас есть шанс выжить. Сдавайтесь и покайтесь перед Королём, — спокойно сказал я.

— Нас двое, ты один, — не уверенно ответил парнишка.

— Знал бы ты, как часто мне это говорили, — устало сказал я и отразил новый удар юноши. Второй присоединился к нам, и, должен признать, вдвоём они представляли угрозу. Фехтовальщиками они были не слишком опытными, но отчаянными.

На меня обрушился град ударов, и несколько первых мгновение битвы, я мог только отступать и защищаться. Пришлось выхватить свободной рукой кинжал.

Удары летели с неистовостью обречённых. Противники старались оттеснить меня подальше от входной двери, не сговариваясь. Но они могли бы и раньше попытаться сбежать, так что тут было что-то ещё. Наконец-то, я перешагнул через свалившийся с табуретки труп. Юноша попытался подойти к нему ближе.

— Вот оно что, — усмехнулся я и сделал единственный точный выпад. В этот момент юноша попытался схватить труп за рукав, потерял бдительность и пропустил укол.

Умирающий, но ещё живой, противник отступил назад, держась за горло. Я покачал головой, переводя взгляд на последнего оставшегося. Тот явно трусил.

— Последний шанс, — сказал я, но парень только зарычал и бросился на меня. Не знаю, на что он там надеялся, но атака была неловкой и отчаянной. Я с легкостью отбросил его шпагу в сторону и мой кинжал нашёл сердце врага.

— Ну дурачьё ведь, — только и сказал я, вытирая лезвие. Затем перевернул труп того, кто заряжал пистолет. Порывшись в его одежде, я нашёл именно то, что искал. То, к чему потянулся юноша и поплатился за это жизнью.

— Что там за шум? — наконец кто-то внизу сообразил, что люди не просто так звенят сталью и рычат друг на друга.