Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

– Ты что, Бубна избил? – спросила она.

– Нет, – пожал я плечами. – Просто заставил его извиниться. Никто его не избивал.

– Перед кем извиниться, перед этой кикиморой худощавой?

– Настя!

– Да блин, что Настя? Зачем уничтожил его канал? Блин, Красивый, нафига? Там же была куча моих видосов.

– Настя, ну как ты с этой мразью вообще могла какие‑то дела иметь? – спросил я.

– Да почему он мразь‑то? – удивилась Настя. – Нормальный он парень.

– Ну не знаю, если это для тебя нормальный парень, то как бы… – покачал я головой, – наши взгляды на хороших людей очень сильно разнятся.

– А ты куда? – спросила она. – Опять к милфе своей? Казанова!

– Я не Казанова, – ответил я и зашёл в класс, закрыв дверь.

– Сергей, – воскликнула она, – ну это было вообще ужасно.

– Да, мы уже всё урегулировали, – ответил я. – Вы извините за такую внезапность. Я уже обсудил проблему и с Лидией Игоревной. А теперь просто хотел узнать, как у вас дела.

Я подошёл ближе и повторил уже намного тише. – Как у тебя дела?

– Нормально, – кивнула она. – Моё предложение в силе. Про полицию.

– Лен, да о чём ты говоришь? Ты читала новости? Всё это фигня была. Ты что думаешь, я действительно убил какого‑то уголовника?

– Мне всё равно, – ответила она. – Для меня ничего не меняется.

– Хорошо, – усмехнулся я, – но я не убивал. Скажи мне, от Петрушки никаких сигналов не приходило?

– Нет, – сухо ответила она и поджала губы. – И я не хочу больше о нём говорить. Когда ты придёшь?

– Не знаю, – ответил я. – Сегодня точно не выйдет.

– Как бы смотри, я не настаиваю, – сказала она скучно. – Как захочешь, приходи.

– Лен, боюсь, только на следующей неделе уже… У меня ведь мама…

– Да ладно, не объясняй. Я же сказала, как захочешь… Слушай, иди. Не надо, чтобы нас видели вдвоём…

После уроков и перед тренировкой я встретился с Романовым. Теперь мы встречались в другой кафешке, ближе к городскому саду.

– Ну, чё‑как, Пётр Алексеевич? – спросил я. – Дырочку продырявили в кителе?

– Нет ещё, сначала звёздочку, потом ордена, – ответил он.

– Я вам желаю то и другое вместе взятое. Всё нормально?

– Да, прямо отличный у нас получился месяц, все довольны, – радостно ответил он. – Меня там прямо на руках носят. Даже сам Щеглов в темечко целовал. Образно, говоря.

Он засмеялся.

– Понятно, образно говоря, – улыбнулся я. – Что вы там, всех цыган арестовали? Смотрите, обвинят в этнических чистках.

– Перестань глупости говорить. Мы арестовали только причастных к наркобизнесу. Сеть Афганца тоже подрезали. Подробности, извини, сообщить не могу, но успехов много. Князь, не знаешь где?

– Знаю. У меня.

– Так и думал, – мотнул головой Романов. – Что, прям дома?

– Ну практически.

– Князь пусть живёт, пока его дёргать не будем. А ты когда будешь продолжать работать?

– Я всегда работаю, ни на секунду не прекращаю.

– Молодец. Значит достигнешь больших высот.

– Да мне высоты не нужны, Пётр Алексеевич, мне за державу, сами понимаете, за державу.

– Давненько такого не слышал, – усмехнулся он. – Это в тебе юношеский максимализм играет. Ладно, по Князю будем начинать сразу действовать. Сейчас поляна выжжена, значит на неё ломанутся новые игроки. Нужно чтобы контроль был у нас, а это значит Князь должен занять хорошее место в новой конфигурации.

– Ну какое хорошее место, он пацан, у него своих дел‑то не было. Что там, думаете, не найдётся кого посильнее да посерьёзнее?

– Найдётся, естественно. Я же не говорю, что он сразу бароном станет или начнёт барыжить самостоятельно. Нет. Но он племянник убиенного барона, должен занять неплохое положение в иерархии, понимаешь? А рядом с ним будешь ты.

– Договорились, – кивнул я. – Правда, в цыганский в табор меня не возьмут. Я и на коне не сидел никогда.

– Кони ни при чём. Главное чтобы у тебя с ним доверительные отношения оставались.

– Понимаю, Пётр Алексеевич, но хочу вам сказать одну вещь. Если вдруг Князь, всё хорошенько взвесив и проанализировав, решит отойти и не лезть в наркоту или вообще в криминал, я его туда запихивать не буду. Более того, говорю прямо, я его попытаюсь отговорить.

– Ну блин, Краснов, только тебя похвалишь, ты всякую хрень несёшь. А как ты туда внедришься без него?

– Я не знаю, но сам склонять к этой мерзости человека, который решил отойти от дел, я не буду.

– Павка, блин, Корчагин нашёлся тут. Поверь никогда он от этого не откажется, сто процентов, тебе говорю, он сам захочет продолжать.

– Посмотрим.

– Ладно, теперь про другое. Раждайкин, который тебя неудачно похищал, помнишь такого?

– Шутите?

– Ну да, помнишь, конечно. Короче, он тот ещё Иуда и Каин. То, что ему дали по башке за то, что, скорее всего, до этого приказали, он не простит. Ни тебе, ни Щеглову. Это значит, что тебе, пока он дышит и живёт где‑то рядом, нужно оставаться крайне осторожным.

– Он приходил ко мне домой, тортик приносил, извинялся.

– Херово, – нахмурился Романов. – За это он тоже постарается отомстить. Я лично с ним никаких контактов не имею. Но по косвенным разведпризнакам могу тебе сказать, что‑то там затевается под него. Выделяется какая‑то отдельная структура, хотя он по идее должен быть в опале, понимаешь? Что‑то они там мышкуют. Так что давай, Серёга, будь осторожен. А с Чердынцевым, как у тебя? Нашли взаимопонимание?

– Ну так более‑менее выстраиваем.

– Саня парень ничего. У всех свои загоны, но в целом по жизни кент нормальный.

– Понял, понял вас. Ладно, побежал я, Пётр Алексеевич, мне на тренировку, опаздываю уже.

– Ну давай, каратист, твою мать. Результат мне нужен, результат, ты понял?

– Блин, да вы заколебали, какой результат, я вам вон какую операцию принёс, где благодарность?

– А стоять, стоять!

– Что ещё?

– Бабло где?

– Какое, блин, бабло? Там осталось.

– Эту легенду может быть Князь и проглотит, но не я. Я же тебя насквозь вижу.

– Вы не Романов, вы Рентгенов. Занесу на той неделе, обналичить ещё надо. Но только по справедливости. Не всё.

– Ну ты змей, Серый, – заржал он.

После тренировки я бегом побежал в баню и сразу махнул кружечку кваса. Кукуша был уже готов. Мы договаривались с ним ехать по делу.

– Ну что, как жизнь, давно мы с тобой ничем не занимались, – сказал он.

– Ну вот, сейчас займёмся, – кивнул я.

– Чем?

– Будем следить за тёлочкой одной, – ответил я.

– Это что‑то новое, – обрадовался Кукуша. – Что за тёлочка?

– Да горячая такая стерва.

– Я таких люблю.

– Ну не теряйся тогда, объезжай, будет твоя, я не против, – засмеялся я.

Кукуша тоже.

– Следачка из следственного комитета, – пояснил я.

– Оба‑на! Ты чего, Серый, вообще что ли из берегов выплеснулся?

– Заодно и проверим, – подмигнул я.

Мы вышли, загрузились в его тачку и поехали в следком.

– У меня вопрос, дядя Слава, – сказал я в дороге. – Нужен мне человечек. Пока в теории и ничего конкретного, но присмотреть надо уже сейчас. Надёжный, железный, понимаешь?

– Как кремень, – усмехнулся он.

– Да. В общем, мне нужен умелый медвежатник. Один хороший человек шифр забыл, надо будет помочь. Но не сейчас. Потом.

Кукуша захохотал в голос.

– Шифр забыл? – гоготал он. – Ну, ты меня удивляешь, племяш. Так‑то я малость шарю в теме. Жаль вот, завязал только.

Он показал мне руку с перстнями, один из которых говорил о его былой квалификации.

– В общем, если, как ты намекаешь, никакого криминала, я могу помочь. Проконсультировать.

У следкома мы простояли меньше часа. Жанна Константиновна Сучкова вышла с работы через сорок три минуты после нашего приезда.

– Ого, Мурка, – усмехнулся Кукуша. – Красючка.

Она была в чёрных кожаных сапогах на высоком каблуке, в обтягивающей юбке и короткой кожаной куртке.