Патриот. Смута. Том 2 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Какое-то умиротворение повисло в воздухе. Казалось — беда отступила. Маришка сожжена. Все, жить можно и не боятся. Только не так это было. Более страшная беда — татары! И стояла она подле города. Где-то в Поле. Мыслил я, что два дня и проявит эта сила себя во всей своей красе… Точнее — всем ужасам своим.

Яков бы к этому времени подоспел. Это хорошо бы было.

Я вышел из раздумий, окинул взглядом оставшихся. Их было много, пожалуй, половина от тех, кто пришел. Стояли. Следили за тем, как горит пламя. На лицах их я видел разные эмоции. Облегчение, смешанное с радостью. Опасение, угрюмость, задумчивость.

Среди них я приметил шестерых важных людей воронежских. Обсуждали что-то. Неспроста, ох неспроста. Поговорить хотят, только думают, как лучше.

— Как догорит, мы пепел соберем и в реку. — Серафим подошел ко мне, отвлек. — Что огонь не взял, вода унесет.

— Как считаешь нужным, отец. Я свое дело сделал, издохла она, а уж остальное, дело твое. — Я посмотрел ему в глаза. В них читалось уважение и доверие.

— Да, насчет лодок… — Начал он.

Понимаю, долг платежом красен.

— Завтра поутру людей пошлю. И паром понадобится твой. Не все мы вывезли с бандитского хутора. Вернемся.

Сегодня не с руки было. Допросы и фильтрация людей дело важное. Второй поход за оставшимся добром, менее ценным имуществом в Колдуновку — вторичен. К тому же до него я очень хотел поговорить с кабатчиком и обсудить наши с ним совместные действия. Так сказать — обсудить экономическую политику.

Расчет мой был на то, что не могли недобитки лиходейские так быстро вернуться и растащить все. Побоялись бы, а если нет, то не унесли многого. А завтра уже мои люди нагрянут. С зарей их туда пошлю.

— Спасибо. — Серафим кивнул, вырывая из раздумий.

Здесь же подошел Григорий. Вел моего скакуна под уздцы, хмурый, утомленный. Покосился на шестерых, мнущихся в толпе, но по поводу их ничего не сказал.

— В город, боярин. Допросить бы этого надо. — Он махнул рукой на связанного беглеца.

— Надо. И что все пленные из Колдуновки поведали, услышать хочу. Давай рассказывай.

— Да что… — Он замялся. — Сейчас по дороге все и поведаю.

Мы распрощались с попом. Он оставался здесь, следить за завершением всего этого действа. Про своего человека, которого мы схватили, слова не спросил. Как будто и не его он. Дал понять, что передал нам его для следственных дел.

Я махнул в седло, двинул коня к дороге на холм. Толпа тем временем стала еще меньше. Часть людей двинулась к баням мыться. Часть, постояв, все же решила постепенно в город возвращаться.

И здесь те шестеро, переглядываясь, преградили моему малому отряду путь.

— Говорить хотим, боярин. — Вперед выступил один из атаманов.

Думал я, что будет так. Что-то долго вы меж собой говорили, речи вели. Ждал сразу после сожжения, а то и во время него. А вы дождались и в самый последний вагон запрыгнули. Хорошо еще не бегом за мной бежали.

Поднял руку, мои люди остановились.

— Точно сегодня надо? — Это была для них проверка. Если начнут сейчас, значит, серьезно настроены, договорились промеж себя.

— Да чего ждать-то. — Проговорил тот, что в тереме выглядел, как не в своей тарелке. Особняком сидел.

— Хорошо. — Я спустился с коня. Тот всхрапнул. Хотелось животине уже обратно в стойло. Не нравился ему запах гари. Тем более с примесью жженой плоти.

— Григорий, чуть подожди с товарищами. Поговорю с людьми уважаемыми. — Передал ему узду.

Встал перед ними, плечи расправил, шапку поправил, смотрел спокойно, пристально.

— Что господа, сказать хотели?

Глава 9

Ждал. Смотрел на местный воронежский бомонд.

Пятеро достаточно опытных бойцов, неплохо вооруженных и одетых богаче прочего собравшегося люда. Шестой, чуть выделяющийся, не выглядевший хорошим воином, больше рукастый, деловой мужик.

Судя по лицам и жестам, недоброго они не задумали. Выхватить оружие быстро не смогут. Да и за спиной моей — отряд, верный мне. Так что, если все они вшестером за Жука стоят, и купил он их. Тут мы всех шестерых и положим, придется новых атаманов выбирать. Но сомнительно. Глупо на разговор вызывать в такой ситуации. Могли же бойцов своих подтянуть, устроить провокацию. Если надо.

Нет, здесь дело иное. Скорее смириться пришли, договориться.

— Ну, так чего? — Проговорил холодно.

— Мы тут подумали, боярин. — Говорил все тот же атаман, что остановил меня и на разговор пригласил. — Промеж себя порешали тут. Время такое, непростое, тяжелое, сложное…

Началась старая песня. «Не мы такие, а жизнь такая». Все вокруг виноваты, мы заложники обстоятельств выходит. Пришлось нам вот так, а не иначе… И прочие отговорки.

Разочаровываете вы меня, мужики. Ох, разочаровываете, прямо могли же сказать.

— Так чего? — Повторил я уже более напряженно.

— Мы это. — Он поднял глаза. — Воеводой тебя хотим.

О как! Решился все же. Чего-то такого я ожидал, в целом. Но после слов о временах засомневался. Решили, сказали, молодцы.

За моей спиной кто-то крякнул. Услышал я, что люди к оружию тянутся. Руку поднял, в кулаке сжатую, сказал холодно не поворачиваясь.

— Выслушаем их. Решим.

Шестеро напряглись, стали переглядываться. Атаман, что их представителем был, быстро заговорил, рассчитывая разрядить ситуацию.

— Ты не подумай, мы Фрола Семеновича чтим. Только это…

— Что? — Я смотрел пристально, с прищуром.

— Старый он. — Вмешался еще один предводитель служилых людей. — А время опасное. Сам же нам вчера сказал, татары. Как он нами руководить будет, а? Тут жесткий кулак нужен. Холодный ум. А ты…

Вмешался третий.

— Ты всех собрал, гонять начал. Маришку вон… — Махнул рукой на кострища.

Подключился четвертый

— С бандитами все быстро решил, мы даже не поняли как.

Не поняли вы. Резко, дерзко и решительно. Раз и нет. Будь среди вас сволота какая-то, что ее предупреждать человека отправила, вскрылось бы все это прошлой ночью. Но нет, первую проверку прошли. Люди верные, служилые.

— И что с ним, со старым воеводой? — Я буравил взглядом говоривших. Чувствовал, как люди сзади меня подобрались. К драке готовились. Ситуация была напряженной. Как-никак служили они Фролу Семеновичу верой и правдой. Это его люди были.

— Так что. Ничего. Ты же и так за два дня сделал больше, чем он и предшественник его за год. Это вы там промеж себя договоритесь. Ты не подумай, мы нехорошего не хотим. Мы к нему со всем уважением. Но мыслим, если город оборонять, не сдюжит он, а ты, боярин, справишься. — Он переглянулся с другими. — Верно я, други, говорю.

— Воеводой, значит. — Я холодно улыбнулся. — И что же я по-вашему делать буду, когда им стану?

— Так это, город защищать, татары же… — Удивился атаман.

— А татар разобьем? То что?

В лицах их я увидел удивление и какое-то даже недоверие. Не думали они о том, что дальше будет. Прикидывали, как бы город удержать и выжить перед лицом страшного врага.

— Как… — Протянул атаман.

— Не смотрели вы так далеко, верно?

Они переглядывались, молчали.

— Ладно, это я так. Слова да вопросы. А теперь слушайте, что скажу. — Сделал короткую паузу, чтобы веса моим словам больше было. — Воеводой Воронежа быть не могу. Есть у него уже воевода. По закону назначенный.

Мои люди, что за спиной конными стояли, чуть расслабились. Никакой крамолы против их человека я не затевал. Продолжил:

— От татар отбиться, если надо будет… — Видел я в их глазах немой вопрос, что значит «надо». — С вами встану, командовать буду. Но Войский здесь по закону сидит.

Смотрел на них, ждал, почти сразу получил то, что и хотел.

— Так какой закон-то… — Начал было атаман, но наткнулся на мой холодный взгляд, замолчал.

Понимаете, значит, что да как. И кем человек поставлен. Раз единой правящей нет, а ест несколько царей, то сомнения есть. Мне это на руку. На крючок вы попали, сейчас раскручу.