Красавчик. Часть 3 (СИ) - Федин Андрей

— Дозвонился? — спросила Варвара Юрьевна.

Она встретила меня в прихожей.

— Разумеется.

— Как он отреагировал.

— Реакция будет завтра, — сказал я.

Посмотрел на серьёзное лицо бабушки Вари. Улыбнулся.

— Платок готов, — сообщила Варвара Юрьевна. — Когда начнём?

Я посмотрел на часы и ответил:

— Через час с четвертью. Ровно в полночь. Как я ему и пообещал.

За две минуты до полуночи Варвара Юрьевна вручила мне пропитанный кровью кинорежиссера Ивана Зверева носовой платок. Она сказала, что прибинтует его к моей руке. Но я от её предложения отказался.

Махнул рукой и ответил:

— Сегодня одна серия. Просто подержу его в руке.

Я зажал носовой платок в кулаке — бабушка Варя взяла меня за запястье.

Ещё час назад мы с ней единогласно решили, какой именно предмет сегодня используем для «поиска». Потому что и у бабушки, и у меня он ассоциировался с Еленой Лебедевой. Мы посчитали: так будет символично.

Варвара Юрьевна вздохнула, закрыла глаза и произнесла:

— Это билет в Московский театр сатиры…

Я тоже зажмурился, словно тоже представлял полученный от Алёны билет — тот самый, где с обратной стороны теперь красовались не только записанные мною ФИО режиссёра, но и сделанные Сан Санычем записи.

Воображаемая стрелка компаса будто бы лениво качнулась и указала на стену, за которой (в комнате моей мамы) на спинку стула я не так давно повесил рубашку. Билет лежал там, в кармане. По моей руке в сторону головы побежали мурашки.

— Готово, — сказал я.

Варвара Юрьевна открыла глаза.

— Может, ещё разок? — спросила она.

Я усмехнулся и покачал головой.

— Я пообещал Звереву, что покажу сегодня ночью только одну серию. Де… папа говорил: донорам перепадает больше головной боли, чем досталось бы от сеанса без платка мне. Поэтому на сегодня хватит. Посмотрим на его реакцию.

Второй раз я позвонил режиссёру в пятницу вечером. Из другого таксофона.

Сразу узнал голос Зверева.

— Алло?

— Здравствуйте, Иван Леонидович.

— Снова вы?

На втором слове режиссер будто бы взвизгнул.

— Иван Леонидович, вас снова побеспокоил представитель Киноассоциации чукотских шаманов, — сказал я. — Скажите, понравилась ли вам первая серия нашего фильма?

— Какая ещё серия? — сказал режиссер. — Товарищ, о чём вы говорите?

— Ну, как же. Остросюжетный художественный фильм «Головная боль режиссера Зверева». Сегодня ночью вы просмотрели первую серию. Разве не так, Иван Леонидович? Как ваша голова? Ещё побаливает?

Примерно пятнадцать секунд я слышал в динамике телефонной трубки только дыхание режиссера.

— Причем тут моя голова? — спросил Зверев.

Сквозь стеклянную дверь телефонной будки я проводил взглядом спешившую к входу в метро девицу — та вышагивала, будто манекенщица по подиуму на показе новой коллекции одежды от известного модельера.

— Как это причём? — сказал я. — Иван Леонидович, неужто вы не почувствовали всю простоту идеи нашего фильма? Не ощутили заложенный в первую серию эмоциональный посыл? Что ж ладно…

Я выдержал двухсекундную паузу и сообщил:

— Сегодня мы покажем вам сразу две серии. Одну, как и прежде, в полночь. Просмотр второй начнём в два часа ночи, когда впечатления от просмотра предыдущей серии чуть поблекнут. В ночь с субботы на воскресенье вы увидите и прочувствуете тоже две серии. Покажем их вам по уже озвученному мной расписанию: в полночь и в два часа ночи. Это будет индивидуальный показ. Как и прежде. Только для вас, Иван Леонидович. Эксклюзив, так сказать. Причём, совершенно бесплатно.

— Не понимаю…

Я улыбнулся и продолжил:

— Главный девиз нашей Киноассоциации — это забота о зрителе. Мы работаем для вас. Счастливого просмотра, Иван Леонидович. Наслаждайтесь новыми сериями нашего фильма «Головная боль режиссера Зверева». До свидания.

— Как там режиссёр? — спросила Варвара Юрьевна.

Она замерла посреди прихожей; понаблюдала за тем, как я снял обувь.

— Бодр и весел, — ответил я. — Зверев безумно рад, что мы покажем ему сегодня сразу две серии. Наш фильм ему безумно понравился. Но пока это только мои догадки.

— Две? Братец, ты уверен?

Варвара Юрьевна приподняла брови.

— Две сегодня и две завтра, — сказал я. — Этот… деятель искусств, пока не понял, что происходит. Пусть хорошо прочувствует наше возмущение. Прежде чем я озвучу свои требования.

Глава 9

В субботу днём мы с бабушкой навестили Юрия Григорьевича. Дома у прадеда не засиделись — повели его на прогулку по сентябрьской Москве. Солнце сегодня уже не припекало: спряталась за серыми облаками. Ещё утром во время пробежки я почувствовал приятную прохладу. Днём она не исчезла — ветер покачивал ветви кустов и деревьев, протаскивал по тротуарам фантики от конфет. То здесь, то там пестрели красные пионерские галстуки: школьники возвращались домой, несли тяжёлые портфели. Я невольно посочувствовал им. Не вспомнил, когда именно в школах началась пятидневная учебная неделя. Но я в выпускных классах по субботам не учился.

Прогулка привела нас к тому самому магазину, где я купил себе набор рубашек. Варвара Юрьевна заметила стоявший в витрине манекен (наряженного в строгий костюм мужчину). Заявила, что «в таком пиджачке» я бы хорошо смотрелся. Схватила меня за руку и потащила к входу в магазин. Юрий Григорьевич хмыкнул, последовал за нами. В магазине мы пробыли почти час. Вышли оттуда с покупками. Я прикупил себе «тот самый» серый пиджак и трикотажный джемпер с высокой горловиной. Варвара Юрьевна порадовалась моим покупкам, словно собственным обновкам. Но от подарков отказалась — в отместку я повёл её и прадеда в ресторан.

«Ресторан» около метро «Академическая» оказался обычным кафе. Я уже не раз бывал в таких заведениях: здесь, в Москве семидесятого года. Купил бутылку шампанского — Варвара Юрьевна нахмурилась, узнав о её стоимости. Но от блинов и от мороженого бабушка Варя не отказалась. Как согласилась она и на порцию салата «Столичный». Бабушка отчиталась перед своим отцом о ходе моих ежедневных тренировок «лечения». Рассказала, как мы с ней вчера обсуждали современную зарубежную литературу, сравнивали её с советской. Призналась, что узнала от меня много фамилий иностранных писателей, о которых до этого никогда не слышала.

С Юрием Григорьевичем мы в субботу расстались около спуска в метро. Встретились с ним снова в воскресенье. Юрий Григорьевич сообщил, что побеседовал вчера вечером по телефону с Сан Санычем. Обрадовал Варвару Юрьевну известием о том, что Сан Саныч вернётся в Москву в пятницу днём. От деда мы ушли затемно. Вот только не поехали к бабушке домой — отправились на станцию метро «Лермонтовская» (она значилась третьей в списке Сан Саныча). Нашли там одинокую кабинку с телефоном. Внутри неё ещё кружил табачный дым, а на полу кабинки тлела недокуренная сигарета. Варвара Юрьевна осталась наружи. Я набрал номер Зверева.

— Алло?

В голосе режиссёра мне почудилась настороженность.

— Здравствуйте, Иван Леонидович, — сказал я.

— Это снова вы?

— Это снова я, Иван Леонидович. Как вам наш фильм? Оцените его с высоты своего режиссёрского гения.

— К…какой фильм⁈ — рыкнул Зверев. — О чём вы говорите⁈ Перестаньте мне названивать! Я уже выяснил: нет никакой Чукотской киноассоцияции! Вы хулиган! Бандит! Я пожаловался на вас в милицию! Вы хоть представляете, кто я такой⁈ Вы знаете, какие у меня связи⁈ Скоро вас найдут и накажут! Так и знайте! Я!..

Режиссёр умолк — мне почудилось: он застонал.

— Всё ещё болит голова, Иван Леонидович? — сказал я.

В динамике шумно вздохнули.

— Связи не вылечат вашу головную боль, Иван Леонидович, — заявил я. — Милиция с ней тоже не справится. Таблетки вам не помогут. Да вы и сами это уже поняли. Вы посмотрели только пять серий нашего фильма. Бессонные ночи и головная боль — это только начало. Представьте своё самочувствие после десятой серии. А после двадцатой?