Хорунжий (СИ) - Вязовский Алексей

— Сможешь на ней за день добраться от моей стоянки до реки Чеган, что несет свои скудные воды у самого подножья Усть-Юрта или пересечь само плато от колодцев Касарма до урочища Урга (4).

260 верст за сутки по безводной пустыне? Это казалось невероятным.

Я уже кое-как ориентировался в предстоящем нам путешествии, в узловых его точках. Разобраться мне очень помогли два проводника, мне предоставил их султан. Один, Есентимир из рода есентемир, входившим в букеевкую орду, неплохо говорил по-русски, не раз водил караваны из Хивы в Астрахань, знал многих рыбопромышленников в Гурьевском городке. Второй, Мамаш из побочной ветки рода торе, состоявшего из потомков ханской династии, вызывал у меня подозрение. Что забыл чингизид, пусть даже из захудалой семьи, на караванных тропах? На русском он общался еле-еле, и, по моему мнению, был скорее не важатым, а обычным разбойником, не сопровождавшим караваны, а их грабившим. Заносчивый, гонористый, он командовал Есентимиром, но со мной был предупредителен, все время улыбался, щуря внимательные узкие глаза. За ним нужен особый пригляд — казалось, он только и ждал случая, чтобы украсть что-то ценное и сбежать.

Но с Волковым был необычайно вежив. Как мне пояснил Профессор, все рыжие в необычайном почете в степи, в них видят потомков Чингисхана. Пользуясь этим моментом, мы с Федором Исидоровичем насели на обоих проводников, но первым делом потребовали принести клятву на Коране. За неимением священной книги подсунули им «Пространное землеописание Российскаго государства, изданное въ пользу учащихся по Высочайшему повелению Царствующiя Императрицы Екатерины Вторыя», одолженное у Рерберга. И Есентимир, и Мамаш прониклись, не заподозрив обмана, приложили руку к книге и обещали честно служить. Рассказали без утайки, что нас ждет на переходах.

Первой точкой продолжения нашей разведки должны стать колодцы Арыс в 220 верстах от Ембы и речка Чеган. Будет ли в ней вода или нет, проводники не знали. Если стаявших снегов окажется мало, придется копать колодцы в ее русле. Далее начнется подъем на плато Усть-Юрт, в безводную глинистую пустыню. Хорошие колодцы нас ждали через 220 верст в урочище Касарма. Потом, через 4 дня пути — урочище Урга, собственно хивинские земли, где стояли два укрепления.

— Хан-Хожа? — поинтересовался Волков, сверяясь со своей картой.

Проводники удивленно переглянулись, пошептались.

— Почтенный хакким! Хан-Хожа — это крепость на другом берегу Каспия, в землях шамхала Тарковского. А у хивинских укреплений нет названия. Их называют, как и урочище, Ургой. Иногда Джан-Кала.

Профессор покраснел, бросив на меня виноватый взгляд. Он хорошо запомнил наш первый разговор, когда я указал ему на недостатки его карты, на отсутствие на ней старого и нового Ургенча. Кстати, проводники смогли показать их примерное местонахождение, а также много других городков и поселков на пути к Хиве. Все их сведения Волков аккуратно пометил на своем плане, но пока карандашом. Он был необычайно воодушевлен перспективой войти в мировое ученое сообщество как первый, кто составит правильный атлас земель вокруг Аму-Дарьи, которые хранили от путешественников степи, пустыни и хищничество племен, составлявших народ Хивы.

Получив четкое представление о предполагаемом маршруте, я оставил Волкова удовлетворять свой научный интерес, а сам пошел на тренировку с Кузьмой — уж очень он просил, и не он один. Слух о моем «ногодрыжестве» и поверженном амбале Назарове разнесся по отряду, вызвав смесь удивления, уважения и любопытства. Некоторые из казаков, в основном молодые и более пытливые, уже подходили к Кузьме и просили «показать, как вашбродь бьет», но тот, верный клятве, лишь отмахивался. Теперь же они, как и сопровождавшие нас в большом числе киргизы, смогли пронаблюдать это редкое зрелище в подробностях. Многие этапы нашей тренировки вызывали восхищенные крики, кто-то пытался нам подражать, а когда я несколько раз завалил Назарова, степняки, восседавшие на лошадях, устроили вокруг импровизированной площадки настоящую скачку. Не сказал бы, что мне подобное внимание сильно понравилось.

Правда, я заметил, что самый большой интерес у степняков вызвал мой ученик, а не его учитель. «Пахлаван, пахлаван Махмуд, святой пир!» Кого они имели в виду? Спросил у Есентимира, и он мне поведал интересное. Оказывается, в Хиве царил культ Пахлавана Махмуда, борца-гиганта, выходившего победителем из всех схваток в Средней Азии, Афганистане и даже в Индии. Живший во времена монгольских завоеваний, он отправился к делийскому султану, чтобы освободить проданных в рабство хорезмийцев.

— Когда он победил на состязании борцов, попросил в качестве награды у повелителя Дели отдать ему столько людей, сколько поместится на большом куске кожи. Тот согласился. Тогда Махмуд разрезал эту кожу на тысячи полосок, роздал их своим соотечественникам и вывел их из неволи. А потом начал писать стихи-рубай… не знаю, как перевести, это такие четверостишия, и стал одним из столпов суфийского течения «Жавонмардлик», что переводится, как «Отвага молодости».

— Борец, силач, поэт и философ? — усомнился я.

— Да, да! Верь мне! Его считают покровителем Хивы, в его честь названы восточные ворота в цитадель, а слава о нем живет и по ту сторону Гиндукуша. Своими ушами слышал.

Ого, как интересно девки пляшут по четыре штуки в ряд! Наш проводник бывал в Индии? Полезный товарищ, а мне новый знак-напоминание о сожженном письме. Нужно с этим киргизом сойтись поближе. Например, через Кузьму, раз он так впечатлил Есентимира.

Я посмотрел на толпу, обступившую Назарова. Низкорослые степняки трогали его руками, восхищенно цокая языками. Они напоминая фанатов, нежданно-негаданно встретивших Рональдо, их восторг был неподдельным.

«Как бы не украли моего ученика», — усмехнулся я, даже не подозревая, насколько близок оказался к истине.

(1) Аламан — советник султанов из Младшего Жуза по гражданским делам, по межплеменным спорам и дисциплине. Байрак Муратов — реальная историческая личность, очень заметная фигура при дворе султана Букея, будущего основателя Букеевского ханства в астраханских степях. Указ о разрешении на переселение был подписан Павлом I за день до смерти.

(2) Сардар — воин, которому хан может поручить отряд, войско или секретную миссию.

(3) Караб-утырь — эквивалент русского «Слушай!», как кричали в России хожалые.

(4) Реки Чеган у Усть-Юрта сегодня не существует (не путать с правым притоком Урала, рекой Чаган), но она упомянута в записках арабских путешественников X века и в описании похода Оренбургского отряда 1873 г.

Глава 8

Чинки! Так назвались высокие обрывы, ограждающие со всех сторон плато Усть-Юрт, подобно крепостным стенам.

Мы добрались до них, в очередной раз разделив отряд у Ембы. Волков с Рербергом, продолжавшие свою съемку, гребенцы и увеличившийся обоз опять догоняли, двигаясь под охраной двух сотен киргизов под командованием мынбасы Джумальгедина. На такой сильный караван, как уверил меня тысячник султана Букея, никто не рискнет нападать.

У стремительно мелеющей речки Чеган мой отряд поднялись на плато и, немного углубившись, проехал в сторону Арала, не помышляя о спуске к нему. Чинки со стороны моря выглядели как система террас-ступенек. Когда мы немного освоились и продвинулись вглубь пустыни, моим глазам предстал уходящий за горизонт марсианский пейзаж — какое-то невообразимое награждение, чем-то напоминавшее разбитую вдрызг весеннюю грунтовку Черноземья, внезапно схваченную морозом. Глинисто-каменистые бугры, скальные выступы, изуродованные ветром, бездонные узкие провалы и неглубокие расщелины сочетались с абсолютно ровными как стекло участками, будто из-под катка — никакой растительности, только голый камень или известковая пыль. И вдобавок лютый холод, который, как мне объяснил проводник, мог смениться жарой, пронзительным ветром. Неужели здесь можно выжить, пройти десяткам тысяч людей, лошадей и верблюдов?