Кто-то назовет такое поведение непедагогичным, и будет абсолютно прав, только старому фессалийцу на это плевать. На педагогику, на чувства ребенка и прочую чушь! У него задача — научить мальца ездить верхом, а все остальное — бабья блажь!
Совершив с пяток безрезультатных попыток забраться на лошадь с земли и получив полную меру издевательских смешков от своего учителя, я понял, что надо искать другой подход к решению проблемы.
«Этот самодовольный фессалиец самоутверждается, издеваясь над ребенком, — подумал я тогда, бросив злой взгляд в сторону Пелопида. — Не на того напал! Я не доставлю ему такого удовольствия! Взрослый человек из двадцать первого века найдет способ забраться на лошадь».
Осмотрев еще раз весь манеж, я остановил свой взгляд на ограждении. Столбы высотою метра полтора выставлены по периметру манежа через каждые три-четыре шага, между каждой парой столбов закреплены три горизонтальные жердины.
«Даже со второй, — вычислил я на глаз, — легко заберусь на спину лошади!»
Решив это, я тут же начал приводить свой план в исполнение. Подвел коня к изгороди и, глядя в его умные глаза, пообещал неделю приносить ему сладкие яблоки, если он не тронется с места, пока я буду забираться на изгородь.
Оправдывая свое имя, Софос посмотрел на меня так, словно бы произнес: «Я бы и так постоял, но раз уж ты пообещал, то смотри… Никто тебя за язык не тянул!»
Забравшись на вторую жердину ограждения, я перебрался с нее на спину коня, и все то время, пока я лез, Софос с любопытством следил за моими маневрами. Лишь убедившись, что я уверенно уселся на попону, он сделал шаг и потянулся губами к ветке акации.
Я же, очень довольный собой, поднял взгляд на учителя. Тот уже не хмыкал, а внимательно смотрел на меня. Поймав мой самодовольный взгляд, он иронично пожал плечами.
— Конечно, можно и так, но обычно…
Он повел глазами чуть в сторону, и я увидел что-то вроде маленького переносного крылечка из трех ступенек. Как я не заметил его раньше — загадка! Явно же, таких, как фессалиец, способных одним движением запрыгнуть в седло, найдется немного, а для остальных…
Что и говорить, лопухнулся я тогда знатно. В момент мое чувство превосходства человека двадцать первого века опустилось до нуля, но я не стал посыпать голову пеплом.
«В конце концов, задача стояла забраться „в седло“, — быстро успокоил я сам себя, — и я с ней справился. Пусть я пошел не самым простым путем, но это уже другой уровень проблемы!»
Вспомнив прошлое, я иронично улыбнулся.
«Ничего, лопухнуться иногда тоже бывает полезно — сбивает самонадеянность и спесь!»
Взбежав по трапику, запрыгиваю в «седло» и поднимаю голову, мол, я готов. Пелопид неуловимым движением ног направляет своего коня в центр манежа и командует мне:
— Пошел по кругу! Рысью!
Софоса не надо понукать, ему достаточно слова. Говорю «поехали» и чуть сжимаю лошадиный круп коленями. Умнейший конь тут же трогается с места, сходу переходя на рысь.
— Держи спину! — тут же повышает голос Пелопид. — Не ложись на лошадь, держи посадку!
Делаем кругов пять рысью, затем следует команда Пелопида, и мы переходим в галоп. Я уже месяц почти ежедневно занимаюсь этим, и все равно не чувствую себя достаточно уверенно в такие минуты. Пока для меня полнейшая загадка, как можно в момент, когда все силы уходят только на то, чтобы удержаться в седле, еще и стрелять из лука или махать саблей.
Если бы я не видел этого своими глазами, то никогда бы не поверил. Сейчас мой собственный опыт говорит мне, что достичь такого нереально.
Звучит команда Пелопида, и Софос переходит на шаг. После галопа это действительно отдых: можно сесть на задницу и дать отдых гудящим мышцам ног. Отдых длится недолго, ровно столько, сколько необходимо лошади; Пелопид ориентируется только на это. Он бережет коня, а моя усталость его мало волнует.
Софос пошел галопом, и мою левую ногу ожег удар хлыста.
— Держи спину, Геракл! — тут же слышен голос учителя. — Я повторять не буду!
Это я уже знаю: за ним не заржавеет. Нет, он не бьет царского сына открыто, он делает это хитро. Стеганет, вроде бы, коня, но обязательно достанет и всадника. Старые шрамы от его кнута не успевают заживать, как появляются новые.
Он словно бы каждый раз проверяет меня на прочность. Пожалуюсь я или нет? Заплачу, запрошу пощады или нет? Никто, и тем более Пелопид, мне этого не говорил, но я это чувствую. И пока я терплю, этот чертов фессалиец думает, что из меня еще что-то выйдет, а стоит мне хоть раз дать слабину — и все, он поставит на мне крест. Терпи и не жалуйся — таков его девиз обучения, и в этом он похож на Энея. Методы у них одинаковые: все через боль, терпение и страдание. Только так!
Я сам выбрал себе таких учителей и потому не жалуюсь. Раз я собираюсь ставить на кавалерию, то сам должен сидеть в седле как минимум не хуже других, а в идеале — лучше, если не всех, то многих. Про владение мечом и говорить не приходится. В этом времени царь не стоит позади войска, он всегда на острие атаки и ведет своих воинов к победе. Так поступал Великий Александр, так поступает каждый его военачальник, а без этого уважения войска не добиться.
Если я собираюсь вступить с ними в борьбу, то должен соответствовать, иначе о победе можно и не мечтать. С моим старым телом такая концепция была бы невозможна, но раз перенос подарил мне новое, то надо расценивать это как бонус. Пусть оно пока не в лучшей форме, но потенциал у него есть. За месяц тренировок я уже чувствую результат: живот пропал, на мышцах проявился зачаток рельефа, а в руках и ногах я ощущаю приток сил, а самое главное — упорства.
Я уже не валюсь без сил после десятка отжиманий, а довожу счет до тридцати, восстанавливаюсь и снова до тридцати, восстанавливаюсь и снова… И так со всеми мышцами рук и ног! Каждое упражнение — по максимуму и по три подхода, не снижая количества. Поначалу было неимоверно тяжко, но я это уже пережил. Теперь я и восстанавливаюсь намного быстрее, и делаю в разы больше.
Задумавшись, вновь теряю концентрацию, и хлыст учителя напоминает мне об этом.
— Держи спину! — Рычит Пелопид, и кончик его хлыста оставляет очередной кровоподтек на моих лодыжках.
Еще одна команда фессалийца, и Софос переходит на рысь. Я словно сжатая пружина, взгляд уперся в гриву коня, колени работают в такт лошадиному шагу.
Вроде бы все как учили, но старый грек по-прежнему недоволен и раздраженно бурчит.
— Да расслабься ты! Что ты сжался, как суслик! Вцепился в узду, будто она тебя удержит!
Во мне тоже начинает закипать злость.
«Чего ему еще надо⁈ Вроде все делаю, как он же и учил! Если нет, так объясни толком, а не ори на меня!»
Все это я, конечно же, изливаю про себя; выплесни я свое недовольство наружу, и Пелопид попросту уйдет. «Не нравится — ищи себе другого учителя», — скажет он. А этот угрюмый фессалиец — единственный, кто поддался на уговоры Барсины и взялся меня учить. Времена сейчас мутные, и никто не хочет связываться с персидским бастардом. Вдруг новый царь возьмется зачищать поле от конкурентов, а тогда, всем известно, особо разбираться не будут. Сторонник ты врага или просто рядом стоял — неважно, выкосят всех просто на всякий случай.
Софос рысит еще пару кругов, и Пелопид вновь взрывается.
— Ну, не так! Не так! — Он гневно топнул ногой. — Месяц уже с тобой бьюсь, а ты все как кукла неживая!
Щеки Пелопида покрылись гневной краснотой, и он вновь заорал:
— Как ты будешь меч держать, если ты взгляд от гривы оторвать не можешь⁈ Подними голову, смотри на врага!
Он вдруг подхватил то ли палку, то ли обломанное древко дротика и бросил ее мне с криком:
— Лови! Представь, что это твой меч.
Древко летит почти вертикально и брошено с аккуратным расчетом на то, чтобы его смог поймать даже ребенок. Только вот это — левая, неудобная сторона, и подо мной не твердая земля, а бегущая лошадь.
Софос продолжает бежать; вся концентрация моего вестибулярного аппарата уходит на удержание равновесия и амортизацию его шага. В результате я всего лишь на миг перераспределяю внимание на ловлю древка — и все…!
