Представитель (СИ) - Семин Никита

— По поводу народов, тут я думаю, Ататюрк имеет в виду народы Кавказа. Регион для нас крайне значимый, а кроме силы местные другого закона не знают, — вздохнул Береговой. — «Притеснения» наши — это просто наведение порядка в регионе. Не думаю, что там, согласятся что-то менять в их отношении. Но передать об этой возможности мы обязаны.

Я лишь согласно кивнул. Долго, впрочем, мы пообщаться не смогли. Час подходил к концу, и пора было возвращаться в зал переговоров.

Когда мы зашли в зал, лица польской делегации уже не были столь самодовольными, какими я их видел недавно. Да и за стенами дворца можно уже было расслышать доносившиеся гневные выкрики людей. Наш состав опять чуть изменился — Ян Брылянский остался за пределами дворца, чтобы контролировать сбор людей и в случае необходимости направить людской гнев в нужную нам сторону. Это понимали все присутствующие. Вон как выразительно посмотрели на пустующее место.

— Надеюсь, все в сборе? — уточнил Игнаций Мосцицкий, выразительно посмотрев на пустой стул. — Или нам стоит еще подождать?

— Нет, мы готовы продолжить, — покачал я головой.

— Хорошо. Мы рассмотрели ваши предложения, а в одном пункте готовы пойти вам навстречу. Признание коммунистической партии Польши и допуск ее к выборам. Жаль, что вашего спутника сейчас нет, он бы порадовался. Но вы ведь ему передадите хорошую новость?

— Безусловно, — кивнул я. — А что по остальным пунктам?

— Вопрос назначения на управляющие должности — наше внутреннее дело. Если вы будете настаивать на его включении в пункт договора, мы расценим это как вмешательство в дела нашего государства, — отрезал Мосцицкий. — А что ваша сторона? Мы пошли вам навстречу. Есть ли у вас желание сделать такой же шаг, или все слова о компромиссе — лишь… слова?

— Мы готовы… подождать выборов, — сказал я, так как обсудить с Береговым пункты, в которых мы можем «поступиться», из-за Мореу мы не успели. — Но мы настаиваем на скорейшем их проведении. И обязательном участии наших наблюдателей — выборы должны стать свободным волеизъявлением народа. И за прозрачностью этого выбора мы будем следить строго. Того же просим и от других стран, — кивнул я в сторону послов Великобритании и Франции.

А вот этого Мосцицкий не ожидал. Как и сами послы, но те лицо держали в разы лучше поляка.

— А что по экономическим вопросам? Подобное сотрудничество выгодно обеим сторонам, — добавил я, пока все присутствующие «переваривали» мое условие.

— Советский союз сейчас находится в состоянии войны, — озвучил очевидное Мосцицкий, как мне показалось, с облегчением отойдя от темы выборов. — И насколько нам известно, переводит экономику на военные рельсы. Разумно ли сейчас говорить об этом? Сможет ли ваша страна выполнить условия по заключенным договорам? Или при невозможности будет ссылаться на обстоятельства войны? Как нам проследить — повлияла на выполнение подобного договора война, или был саботаж или же иные, не имеющие отношения к военным действиям, обстоятельства? Я предлагаю отложить этот вопрос до окончания боевых действий.

После высказываний Мосцицкого впервые слово попросил Найджел Джонатан.

— Я понимаю, что в текущих условиях, наши страны по разные стороны конфликта. И все же разрастание боевых действий не в интересах моей страны. Они разрушительно влияют как раз на экономику. Поэтому мы готовы обсудить с СССР условия, при которых наш конфликт не будет перерастать в полномасштабные боевые действия с обеих сторон. Пока что прямого столкновения между нашими странами не было, что позволяет и в будущем не допустить этого. Сейчас, в качестве жеста доброй воли, мы готовы прекратить поставку оружия Финляндии, и стать гарантом выполнения вашего договора с Польским государством, если таковой будет заключен. Для чего пришлем своих наблюдателей. Они будут следить за соблюдением всех пунктов договора и в случае нарушения, тут же информировать об этом каждую из сторон.

«Как он лихо в красивой обертке хочет своих шпионов подослать! — невольно восхитился я. — Да еще на легальной основе с правом совать свой нос почти куда угодно!»

— Благодарю, но считаю, что мы и сами справимся. Без посредников, — отрезал я.

Так переговоры и продолжались дальше: каждая из сторон пыталась продавить свой пункт, а другая или заявляла, почему его принятие невозможно, или старалась как-то скорректировать предложение в свою сторону. Это уже гораздо больше походило на реальные переговоры о будущем союзе, чем тот фарс, который поляки устроили в самом начале. И все говорило о том, что союз мы все-таки заключим. Может и без военной помощи со стороны поляков, но как минимум стребуем с них включение пункта о неприсоединении к нашим врагам.

Через полтора часа и мы, и поляки изрядно устали, поэтому решили снова сделать перерыв на полчаса. Я был этому только рад, ведь в основном от нашей делегации говорил я. Лишь иногда удавалось подключить Романа Владимировича. Все же он придерживался нашего предыдущего плана, по которому беседу веду я. И переигрывать этот сценарий мы пока не спешили. Да и Мосцицкий с Рыдз-Смиглы показательно говорили только со мной. Уж не знаю, рассчитывали ли они снова поставить меня в тупик, или продолжали считать, что со мной им будет проще, чем с Береговым, но показательно обращаться к моим спутникам никто из них не спешил.

— Очень хорошо, особенно для первого раза, — похвалил меня Роман Владимирович, когда мы расположились в комнате отдыха.

— Только вот товарищ Сталин рассчитывает, что пункт с назначением наших сторонников на ключевые позиции в стране должен быть выполнен, — напомнил мне Маленков.

Его тревоги понятны — именно он должен осуществить практическое выполнение этого пункта. Правда лишь в том случае, если он окажется в конечном тексте договора.

— Не думаю, что переговоры закончатся сегодня, — сказал Береговой. — Хорошо, если в неделю уложимся.

— Идея с привлечением местных коммунистов была хорошая, — заметил Аронов. — Вон какие они покладистые стали, когда народ под окна пришел.

— Кстати, надо узнать, как там Ян Адамович, — встрепенулся я. — Да и людям хоть что-то сказать о ведении переговоров. А то от неизвестности или разойдутся, или какую инициативу преждевременную учинят.

— Согласен, — кивнул Валерий Сергеевич Аронов. — Пойду, позову его.

Вернулся он довольно быстро и один.

— Товарищи, там люди требуют выйти к ним президента. Как я узнал, он уже двинулся к народу. Нам тоже нужно быть там, а то мало ли что он им наговорит, когда нас рядом не будет!

Вот это было уже серьезно. Мосцицкий и правда много чего мог сейчас сказать, чтобы успокоить людей, и при этом, самое важное для нас, исказить суть ведущихся переговоров! Или и вовсе соврать, и плевать потом будет, когда мы опровержение дадим. Как известно, первое мнение всегда значимее второго. Допустить его «сольное» выступление перед публикой мы не имели права.

Мы успели. Брылянский встретил нас у выхода из дворца, тут же проводив до импровизированной трибуны из нескольких принесенных ящиков. С другой стороны к ним двигался Игнаций Мосцицкий.

— Людям нужны хоть какие-то новости, — скороговоркой рассказывал Ян Адамович, пока мы шли к трибуне. — Вот и пришлось направить их волю на вызов президента к народу. Сам отлучиться, чтобы позвать вас, я не мог, а моих людей во дворец не пускали. Уж думал, придется бежать за вами, и бросить весь контроль здесь. Хорошо хоть товарища Аронова увидел.

Мосцицкий уже подошел к трибуне, когда я нагнал его. Он с недовольством покосился в мою сторону, но препятствовать встать рядом на глазах народа не решился.

Стоять перед толпой мне было непривычно и некомфортно. Сотни направленных взглядов нервировали. Казалось, что они хотят растерзать меня, хотя большая часть внимания и была направлена на стоящего рядом Мосцицкого. Он уже начал речь о том, что переговоры ведутся успешно, есть подвижки по части пунктов, в частности — подтвердил, что коммунистическая партия будет официально признана, что вызвало всплеск одобрения у людей. Повернул все так, что это одобрение вылилось на него, словно он добился включения пункта в договор. Я уж было хотел дождаться паузы в его речи и тоже «добавить свои пять копеек», как мой взгляд прикипел к невзрачному человеку в толпе. Тот смотрел прямо на меня, а рука его шевельнулась, словно наводя ствол пистолета. Неделя на восточном фронте не прошла для меня даром. Я научился при любом намеке на опасность искать укрытие и сейчас действовал машинально, шагнув за ближайшую преграду между мной и незнакомцем — за спину Мосцицкого.