Бродник (СИ) - Старый Денис

Что-то я слишком идеализирую спасённых мной некогда людей. А разве Акулина не приходила и не предлагала себя? И Беляна попала ко мне в объятия не потому ли, что сама пришла и предложила быть с ней?

Так что, прежде чем кого-то обвинять в распутстве и упадке нравов, нужно бы посмотреть, как с этим обстоят дела у меня самого и у моего близкого окружения.

— Не по нраву я тебе пришлась? — огорчённо спрашивала девушка.

Я изучающим взглядом более пристально взглянул на неё. Да, чего не отнять, того не прибавить: она была красивая, даже очень. Женские формы выпирали там, где это положено, рыжие волосы были длинными и, казалось, ухоженными. Всем хороша девка. И смотрю на неё, а внутри ничего не ёкает. Пусто, безэмоционально, неинтересно.

Уже было думал отправить её подальше, но пришла мысль…

— А сослужи-ка ты мне службу. И на том благодарность моя будет превеликая. И возлегать со мной не потребно, а жить будешь сытно… — я замолчал, изучая реакцию девушки.

По-моему, она была готова, если не на всё, то почти на всё. Слушала внимательно, ждала предложения.

— Коли соблазнишь и возляжешь с одним ратным, половцем, на которого укажу, то пристрою тебя, и будешь жить не хуже, чем ранее, — сказал я.

Коварно вот так вот «отваживать» конкурентов от Танаис? Ну, ничего не поделать. Разве же мне нужен ревнивец, который будет меня ненавидеть, между тем который отлично стреляет из лука? А так… если получится, конечно, то либо для Танаис он и вовсе перестанет восприниматься как мужчина, ну или она на него обидится крепко. Желательно третий вариант, когда половецкий горячий парень забудется в объятиях рыжей…

— А как зовут тебя? — спросил я.

— Рябая, — ответила девушка.

Имя соответствовало внешности. Веснушек на ней было много, даже не представляю, сколь ярким будет лицо у девушки по весне, когда солнце раскрасит рыжие точки на лице, и, похоже, на всем теле. Была, судя по всему, чуть ли не на окладе у вожаков. Такую яркую особо они вряд ли выпускали из вида.

— Иное имя придумаю тебе, — сказал я, вышел из дома, нашёл взглядом половецкого воздыхателя по Танаис, указал цель для девушки. — Его зовут Айрат. И если он станет твоим, то у тебя все будет.

Рыжая ухмыльнулась, очень многозначительно облизнула губы и направилась на «охоту». Ну, боги ей в помощь!

А потом начались доклады, сообщения. Было важно, сколько чего мы берём и как это распределить между двумя поселениями.

— Голова, там… э-э прибыли Мстивой, Дюж, Мирон… — доложил мне к обеду Волк.

— Одни, без людей? — спохватился я.

— Одни, — сказал Волк.

Он был напряжён. Наверное, как и я, сразу подумал, что наше поселение подверглось нападению, потому воины и пришли сюда. Но я уже понял, что Вран обезврежен, возможно, и убит. Не могут они оставаться в живых, бежать, не оставаться защищать. Дюж не оставил бы в опасности Беляну.

Так что мои владения расширяются. Уже два поселения, правда, оба всё ещё почти беззащитны. Но пропитаться сможем. И это уже хорошо.

Остаётся теперь заявить о себе как о броднике. А то получу и с ними войну и карательную акцию со стороны монголов. Ведь не только это поселение числиться за этим странным народцем, похожим по укладу на казаков, но явно не они. По крайней мере, как я понимаю казачество.

Есть и на Дону ещё общины бродников, и на Днепре, даже на Дунае. И ордынцы их не трогают. Почему? Соображения уже есть. И мне так же нужно. Чтобы не трогали, а вот я, еще как.

Ещё сегодня ты обычный комерс в Российской глубинке, а завтра ты дворянин, владелец деревни, земель и крепостных, одним словом барин.

https://author.today/work/421381

Глава 10

Поселение Береговое (бродников).

11 января 1238 года.

Последующие дни у меня было очень много организационных вопросов; приходилось часто решать и проблемы взаимоотношений. Люди на поселении бродников, когда, наконец, поняли, что теперь, кроме моей власти над ними, неоткуда ждать очередного переворота, словно с цепи сорвались.

Вдруг вспомнили обиды, начались склоки, нередко переходящие в драки. Причем бились так, что возникал вопрос: вы чего же так не отстаивали свою свободу и честь ранее? Почему же позволили тварям собой руководить и вас унижать, избивать?

Немного понаблюдал, честно попробовал вникать в суть каждого конфликта, разбираться. Но уже к концу второго дня я стал жёсткой рукой наводить порядки. И не смотрел, кто прав, кто виноват. Первым начал — тебе больше прилетит от меня. Были и те, кого плетью отходил.

Как же всё-таки обидно, на самом-то деле, что доброе и милосердное управление поселением — не самый эффективный метод воздействия на людей. Огрел плеткой спину, все — шелковые, понятливые. Не хочу так, но вынужден.

Может поэтому я и стремился быстрее уйти. А еще и потому, что наконец у нас достаточно кирпича, как мне сообщили прибывшие из поселения Островного. Так мне проще определять: здесь — Береговое; там — Озерное. Нет, не дома кирпичные строить собрался я. Пора металлургию развивать.

— Я забираю отсюда четырёх ремесленных людей и всех полоняных, — когда на третий день я собрался уходить, объявлял свои решения. — Мстивой, ты останешься тут, как и Волк с Третьяком.

— Голова, но как же так? — попробовал было возразить Мстивой, но я решительно его отсёк.

— А где я наберу ещё мужей ратных, кабы здесь кому в шальную голову не пришло желание развернуть всё, пограбить или кого убить? И ежели ты в беспокойстве об Акулине и её детях, так я пришлю её к тебе. И поставите её головой над бабами. Ещё Ведану пришлю, кабы детей посмотрела на хвори всякие, да с людьми чтобы поговорила да рассказала мне потом, кто здесь кто.

Говорил я голосом властным, решительным, не предусматривающим долгих обсуждений. Вижу, что у меня это стало получаться. Видимо, чувствуют люди какую-то энергию, решимость, напор, исходящие от меня. Или видели, как я плеткой хлестал очередных нарушителей спокойствия?

— Нам пора кузницу ставить, водные колёса, лесопилку мастерить… На это сейчас упирать буду и этим стану заниматься плотно, — определял я ближайшие планы. — Потому мужиков забираю многих. Но… Думаю я поставить помеж поселениями пост. Не сейчас, но после. И что случится, так огонь разжигать будем, и так увидим и придем.

— Мудро, — согласился со мной Лисьяр.

Ну да, такой себе оптический телеграф получается. Но главное — чтобы помогал.

На Совете не было половцев и одной красивой дочери степи — некому было меня отвлекать. Так что продолжал говорить уверенно и четко.

— Лисьяр, подумай, кого из своих воспитанников ты отправишь на Остров. Там же пока поживут твои родные, — говорил я.

— Ты мне не доверяешь? — с обидой в голосе спрашивал Лисьяр. — Заложников берешь.

— Доверие скрепляется годами жизни без предательств, — ответил я. — И твои родные вольны, как и ты сам. Но пока лучше пожить им на Острове. Твоя жена знахарка? Травы ведает? Так вот… Пусть науку у бабки Веданы перенимает, да и дочь твоя.

Словно бы мальчишка, а не уже бывший в годах мужик, Лисьяр состроил обиженное выражение лица. Ну а как иначе мне поступать, если мы знакомы с этим человеком без года неделю? И даже, если я не чувствую в нём какой-то червоточины, фальши, злого лукавства, то разве же это полностью гарантирует мне, что всего этого нет? Тут даже психологический портрет, нарисованный бабкой Веданой, не является истиной в последней инстанции. Для меня, по крайней мере.

И то, что у меня побудут родственники Лисьяра, — это перестраховка, чтобы иметь возможность узнать, как человек поведёт себя на новом месте. Вдруг, хотя я и не вижу этого, но он меня использовал, чтобы вернуть себе власть. А теперь закроется в поселении, запросит помощи у других общин бродников. И что тогда? Ещё до прихода монголов или ещё кого из стаи стервятников, что сейчас кружат над русскими землями, мою общину уничтожат.