Гений МАЗа (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич

Всё бы ничего, но сдох гидроусилитель руля. Поскольку даже удержание допотопного трака на прямой требует непрестанно орудовать баранкой, руки моментально заныли. Уверен, на месте руль проверну, только если упрусь ногами.

Чисто на морально-волевых продолжил гонку, не упуская из вида корму лидера.

Смотрю, он после поворота, где почти не потерял темпа, понёсся вверх на пригорок. Вроде здесь не ездили, этот участок полигона мне незнаком. Швыряло немилосердно. На гребне пригорка артуров ЗИЛ ушёл вперёд без торможения, стоп-сигнальные огни, по крайней мере, не вспыхнули. Доверяя его знанию трассы, тоже вознёсся на полном газу, не снижая скорости, а главное — без малейшего представления, что откроется впереди.

Ёптить, как говорит сам Артур! Пролетев по воздуху не менее 40 метров, мой ЗИЛ хлопнулся на все четыре и понёсся вниз по обледенелому пологому спуску, не снижая скорости, несмотря на сброшенный газ. При переключении на передачу ниже погнал юзом, разворачиваясь налево. Скорость даже выросла!

Хуже всего, в полусотне метров ниже по склону и тренер не справился с машиной. Она ударилась правой стороной в снежный бордюр и исчезла за ним, кувыркнувшись.

Что там — овраг, кювет? Главное — не хлопнуться на машину Артура, от такого удара придёт хана обоим. Чуть газанул, смещая траекторию движения как можно дальше влево от следов его ЗИЛа.

Сгруппировался, вырубил зажигание, вцепился в руль…

Пошли кувырки! Голова-ноги-голова-ноги! Вот сейчас будет удар в другой автомобиль и всё кончено…

Грузовик стал на колёса. Стекло засыпало снегом.

Открыл дверцу, выпрыгнул. Руки-ноги дрожат. А сверху несётся ЗИЛ Геныча, я что есть мочи бегу в сторону, если он слетит в овраг по нашим следам, размажет меня как паштет по бутерброду!

Он тоже пробил снежный бордюр, я видел бешено вращающееся правое заднее колесо, но автомобиль удержался на дороге и как-то, на волоске от падения, вписался в поворот.

Смотрю: Артур вылез из своей целёхонький, его мустанг лежит на боку.

— И на старуху бывает проруха, ёптить. Не испугался, Серёга?

— Испугался, что на тебя упаду. Переворот не впервой. На «жигулях» сверзился с обрыва в горах, дело привычное.

Мы пожали друг другу руки.

Скоро подошли все минские ребята. Поскольку мой ЗИЛ не особо пострадал и нормально двигался, я развернул его, буксуя по снегу, и подал задним бортом к опрокинутому. Зацепили тросом, поставили на колёса, с помощью толкавших товарищей и какой-то матери выбрались на дорогу, после чего поехали все вместе к гаражам — на сегодня более чем достаточно.

Напутствуя, Тарасов сказал, что основы мы впитали. А далее надо заниматься уже на тех машинах, на которых выйдем на гонку.

В воскресенье утром вернулись домой. Отдохнув пару часов с дороги, я набрал домашний Марины, не доставая повестку — запомнил наизусть. Немного колебался, вдруг её бывшая половинка успела наломать дров. Если так дальше пойдёт, и адвокатесса вполне конкретно будет считаться моей девушкой, с обидчиком придётся разбираться лично мне. Понятия не имею — как.

— Алло?

Приятный голос. Не то, что у её мамы.

— Привет! Это Сергей. Только из Москвы. Ты как?

— Всё хорошо. И хорошо, что позвонил.

— Раз так… признаюсь, что тоже скучал. Могу тебя увидеть?

— Планы были немного другие, но когда парень рвался ко мне из самой Москвы, это заслуживает поощрения. Знаешь кафе «Берёзка» на площади Победы?

— Не знаю, но найду.

— В три успеешь? Там рядом парк Горького, он очень живописный под снегом. Погуляем немного, потом попьём кофе. Не против?

— Рогами и копытами за!

— Рогов я тебе ещё не наставила. Ах, да, это не стёрлись от прежних…

В трубке раздались гудки, а я ещё слышал её смех. Вроде и подколола, а совсем не обидно.

Потрясающая! Как же чурбан из ОБХСС её упустил?

Глава 10

Главное — качество

Мы гуляли по заснеженному парку Горького и болтали о пустяках. Марина в серебристой норковой шубке и джинсах, заправленных в широкие полусапожки, представила к рассмотрению совершенно новый вариант своей внешности, хоть и два предыдущих не вызывали желания критиковать. Вместо крошечной сумки притащила торбу, достав из неё довольно большой фотоаппарат «Зенит».

— Снимать умеешь?

— Так себе…

Конечно, умею! Но только цифровой камерой или смартфоном в режиме полной автоматики.

— Меня на занятиях по криминалистике научили. На манекенах, изображающих трупы. Попробовала сама — получается. Только с проявлением плёнки и печатью фотографий не вожусь, проще сдать в ателье.

Пока не потух дневной свет, попросила щёлкнуть её в разных романтических позах на фоне сосен, потом поставила меня на фоне моста через Свислочь, укрепила камеру на маленькой треножке и подбежала вплотную, взяв под руку и прижавшись боком.

— С автоспуском? Сейчас вылетит птичка?

— Да. Потом повторим. Вдруг ты моргнул.

— Или вытер нос рукавом.

— Знаешь анекдот: почему на шинелях ментов по три пуговицы на каждом рукаве? Чтоб нос рукавом не тёрли! А почему блестят? Так ведь трут, окаянные!

Я не разделял её максималистского негативного отношения к советской милиции, за три четверти века насмотрелся куда худшего, но не возражал и смеялся шуткам, рассказывал забавные ситуации из автоспорта, не перегружая их техническими деталями.

— Серёжа! — она снова взяла меня под руку. — Ты можешь научить меня водить? У отца «москвич», но он мне не даёт, говорит: побьёшься.

— Права получила?

— Нет пока.

— Значит, правда на его стороне, прости. Научить — могу, но только не по снегу и льду. Вытерпишь меня до весны? Тогда и займёмся.

— Честно? Уроки вождения — не самая надёжная привязка. Вокруг полно мужиков с авто. Но ты, Серёжа, имеешь другие достоинства.

— А ты — вообще само совершенство. Мы нашли друг друга?

Засмеялась. Не обидно.

— Не торопись. Лишь второе свидание. Можешь, конечно, рассказать, что всю жизнь ждал встречи именно со мной, и вот, эврика и вуаля, свершилось… О чёрт, ты же пошутил!

— В каждой шутке есть доля шутки, остальное — правда.

— Ого! Какой серьёзный молодой человек! Тогда колись — откуда взялся, кто родители…

Тут уже смеялся я.

— Приятно иметь дело с юристом. Прямо вижу, как ты взяла бланк протокола допроса и заполняешь графы: фамилия-имя-отчество, год рождения…

— Стоп-стоп. Где ты видел этот бланк? Залетал по-крупному?

— Нет. Даже свидетелем. Просто видел в «Следствие ведут ЗнаТоКи».

— Не пугай так.

— А что такого? Это же романтика приключений и дальних дорог! — не слишком надеясь на слух и вокальные данные, я скорчил постную рожу и выдал припев «Владимирский централ, ветер северный» до слов «Но не „очко“ обычно губит, а к одиннадцати туз». Михаил Круг написал этот хит не раньше 1990-х, Марина его слышать не могла и наверняка должна была принять за зэковскую самодеятельность. Я подкинул дровишек: — С корешами пели, когда на киче чалились. Чифирь заваришь, купола наколешь, и как затянешь — аж душа летит к небу за ржавой решёткой на окне. А вот ещё: еду в Магадан!

— Понятно. Ты — любитель шансона. Без судимости. Иначе кто бы тебя выпустил на ралли за границу?

— Значит, могу не ходить на флюорографию. Ты меня и так насквозь видишь. Если честно, блатняк и шансон не особо слушаю, просто дразнил.

— Уфф! Ты едва не упал в моих глазах. А что любишь?

— Разное. Рок, попсу. Money, money, money must be funny in the rich man’s world! Это АББА, такой шведский шансон про то, как можно из-за денег попасть в тюрьму и чалиться на шведской киче.

Вряд ли в СССР уже приехали пластинки со свежайшим альбомом шведского квартета, но «Мани-мани» крутились европейскими радиостанциями во всю, до Минска добивали польские, песня про деньги затмила прошлогодний успех «Ватерлоо» той же группы.

Марина аж подпрыгнула на каблуках.

— Сейчас в точку попал. Диск «Ватерлоо» дома есть, а «Эрайвл» нет даже у знакомой фарцы — просить переписать на магнитофон. Слушай, Серёжа, у тебя чеки с ГДР остались? Диски, думаю, можно в «Берёзке» купить. Я дам полтора рубля за чек! Пожалуйста-пожалуйста!