Инженер Петра Великого 7 (СИ) - Гросов Виктор

— Ваше благородие! — доложил он, разворачивая на столе карту. — В десяти верстах к западу — узкая, глубокая балка. С трех сторон скалы, заросшие лесом. Идеальное место для разведывания. — Его палец указал на ничем не примечательную зеленую линию. — Мои люди прошли ее насквозь, никого не встретили. Но самое интересное — наткнулись на следы. Небольшой татарский разъезд, человек тридцать. Похоже, они там стояли лагерем, но как только нас зачуяли, тут же убрались. Да так спешили, что побросали часть снаряжения: сломанный котел, несколько седельных сумок. Драпали, аж пятки сверкали.

Я склонился над картой. Узкая балка — идеальное укрытие от порывов ветра для финального, боевого запуска. А поспешное бегство татар… лучшее подтверждение того, что наша тактика работает. Они боятся. Избегают прямого столкновения.

В шатер вошел Дюпре. Бросив быстрый взгляд на карту и на возбужденное лицо Дубова, он спросил через толмача:

— Господа, вы обсуждаете эту балку?

— Да, Анри. Похоже, мы нашли идеальное место для нашего… финального рывка.

Француз нахмурился, его взгляд снова впился в карту.

— Мсье, позвольте мне высказать сомнение. Профессиональный военный никогда не оставит столь удобный для засады проход без присмотра. То, что он пуст, — само по себе подозрительно. А следы поспешного бегства… — он сделал паузу, — слишком похожи на приманку. На плохую театральную постановку.

На мгновение я заколебался. В его доводах была железная логика. Но тут же ее перебила ядовитая мысль: а не пытается ли этот хитрый француз заставить меня потерять время, отговорив от идеального для запуска места? Затянуть, замедлить, саботировать?

Усталость и пьянящее чувство успеха решили за меня. Я вымотан. Люди вымотаны. Нам отчаянно требовалась передышка, укрытие. А главное, я цеплялся за «доказательства» их страха.

Даже Дубов, кашлянув, решился вставить слово:

— Место и впрямь уж больно тихое, ваше благородие. Как в могиле. Но мы проверили все вокруг, даже десяток солдат послал в обход, чтобы проверить, нет ли кого на склоне — чисто.

— Ценю вашу осторожность, господа, — ответил я. — Но вы мыслите канонами привычной войны. Мы же ведем войну страха. Они боятся нас, и это факт. Разведка подтвердила — балка чиста.

Подойдя к выходу из шатра, я указал на шест, на котором трепетал длинный шелковый вымпел — моя примитивная метеостанция. Он указывал строго на запад.

— И ветер нам благоволит. Войдем туда на рассвете, дождемся устойчивого потока, запустим аппарат. Решение принято.

Я верил Дубову, он же человек де ла Серды, а раз он говорит, что проверил даже склоны, то все хорошо.

Дюпре ничего не ответил, едва заметно пожал плечами и отошел от стола. Он сделал то, что должен был — предупредил. Я сделал то, что считал нужным — проигнорировал его.

Рассветное солнце едва тронуло верхушки холмов, когда голова нашей колонны втянулась в темную пасть балки. Вчерашние предупреждения не прошли даром: солдаты шли напряженно, оглядываясь на нависающие скалы. Несколько десятков человек, время от времени, подымались по склоны в попытках рассмотреть возможного неприятеля. Не всем удавалось это сделать, но пока было без происшествий. В центре колонны, на бронированной спине «Лешего», покоилось сложенное тело «Вознесения». Машина медленно ползла по дну ущелья, готовая в любой момент стать стартовой площадкой.

Пройдя примерно половину ущелья, я отдал приказ на остановку. Место было идеальным: широкая площадка, укрытая от ветра.

— Начинаем! — скомандовал я. — Матвеич, разворачивай оболочку! Дубов, к горелке!

Закипела отлаженная, лихорадочная работа. Солдаты расстелили на земле огромное пестрое полотнище. Я поднес фитиль к «Сердцу Дракона», этот момент был важен, так как в момент запуска можно было очень легко сжечь купол, поэтому я лично руководил этим моментом. Ревущий столб оранжевого пламени ударил в жерло шара. Оболочка зашевелилась, надулась и медленно поползла вверх.

— Засада! Наверху! — отчаянный, срывающийся крик дозорного заставил всех вскинуть головы.

Слишком поздно.

Тишину разорвали два оглушительных, одновременных взрыва. Один — далеко впереди, у выхода из балки. Второй — сзади, отрезая путь к отступлению. Земля под ногами содрогнулась, со склонов с грохотом посыпались камни. На наших глазах завалы превратили узкую балку в каменный мешок.

— Нас заперли! — пронесся по рядам панический вопль.

И тут с небес ударил огонь. Со склонов, из сотен заранее подготовленных гнезд, ударили пушки и штуцеры.

В тот же миг наш шар, уже набравший подъемную силу, рванулся в небо.

— Отпускай! — заорал я солдатам, державшим веревки.

Я боялся, что случайный выстрел сожжет шар и тогда худо будет всем, кто рядом с ним. Пришлось пойти на этот шаг и отпустить свое детище.

Немыслимое, сюрреалистичное зрелище: посреди огненного ада, под свист ядер и щелканье пуль, наш уродливый, сшитый из мешков монстр медленно и величественно поднимался ввысь. Видимый всем — и моим мечущимся солдатам, и туркам на склонах, — он заставил стрельбу на мгновение ослабнуть. Враги с изумлением смотрели на невиданное чудовище, всплывающее из ущелья.

Миг моего триумфа. Секунда, когда я их переиграл. Мой аппарат летел.

Поднявшись над краем ущелья, он попал в поток ветра и, как я и рассчитывал, плавно двинулся на запад. Бикфордов шнур горел, отсчитывая секунды до сброса. Там сейчас простая бочка, имитирующая боеприпас.

Опомнившись от первого шока, турки оживились. Десятки стволов развернулись и ударили по новой, беззащитной цели. Пули рвали просмоленную ткань. Одна. Другая. Третья. Десятки дыр. Он не вспыхнул. Странно!

Горячий воздух с шипением вырывался из пробоин. Раненый, наш небесный корабль начал терять высоту. Он не упал камнем — медленно, словно нехотя, поплыл вниз, зацепился за скальный выступ и повис на нем, как огромная, спущенная тряпка, в сотне метров от нас. Жив, но бесполезен. И именно в этот момент закончилось топливо для огня, он потух. Вот же везет, если можно так сказать в окружении врагов.

На краю сознания меня терзала мысль о том, как же так получилось, что люди Дубова проморгали турков?

Враги, убедившись, что небесная угроза миновала, с удвоенной яростью обрушили весь огонь на тех, кто остался на земле. Их главной целью стал «Леший».

— Рассредоточиться! К скалам! Огонь по высотам! — крикнул я, пытаясь перекричать грохот.

Одно ядро со скрежетом сбило несколько траков гусеницы. Второе ударило в бронированный борт. Третье, пущенное опытным канониром, нашло свою цель: пробило защитный кожух над двигательным отсеком и с глухим, мокрым треском разорвало главный паропровод высокого давления.

Машину окутало огромное облако раскаленного пара. Оглушительный, пронзительный свист — агония умирающего механизма. «Леший», сердце и тягловая сила отряда, дернулся в последний раз и замер. Одно точное попадание превратило его в беспомощную, дымящуюся груду мертвого железа.

Я находился всего в нескольких шагах. Ударная волна от вырвавшегося пара швырнула меня на землю, как тряпичную куклу. Перед глазами застыла картина: мой спущенный, беспомощно висящий на скале корабль.

В голове осознание полного и абсолютного провала. Мы дали им шоу. Мы показали им чудо. И они просто приземлили его, как подстреленную птицу. Великий Визирь переиграл меня. Он заманил меня в ловушку.

Прежде чем потерять сознание я понял, как сделать улучшенное «Вознесение». И стоило ради этого попасть в засаду? Наверное, да, так как это было гениально. Я просто в восторге от своего озарения.

А потом пришла тьма.

Глава 12

Мир вернулся через боль, с металлическим привкусом на зубах. Сплюнув на землю вязкий, темный комок крови, я вдохнул воздух, пропитанный запахом горелого. Открыв глаза, я уставился в серое, безразличное небо, висевшее так низко, что, казалось, его можно достать рукой.