Директор (СИ) - Семин Никита

Башта от предложения приехать и обсудить детали проекта отказываться не стал, тем более что и командировку ему оплачивать будет мой НИИ. Прототип мини-трактора в текущий момент проходил испытания «в полях» — я договорился с несколькими колхозами, что они с помощью нашей техники вскопают землю, попробуют открыть котлован под застройку, протянут насыпную дорогу. Этими работами они проверят в действии сразу несколько наших «насадок» и смогут дать им свою оценку. А большего пока и не нужно.

У «бытовиков» все было тоже не плохо. Чертежи их морозильного шкафа я уже отнес в Бюро по изобретениям, а заодно составил заявку на рассмотрение нашего прибора комиссией Госплана для внедрения его в производство. И пока там ее рассматривают, дал задание отделу по созданию «линейки» таких шкафов — чтобы и размер был разный (не только в квартиру поставить, но и в тех же магазинах было где хранить продукты), и температуру можно если не регулировать, то хотя бы сделать аппарат с не такой глубокой заморозкой, а для простого охлаждения.

Кроме работы мои мысли возвращались к кооперативной квартире, которую я строил когда-то, еще будучи главой иного института. Стены давно готовы, в этом году время на «усадку» фундамента должно завершиться и можно будет делать внутри ремонт и закупать мебель. Сдавать в аренду мне эту квартиру никто не даст — не те времена, но уж придумаю что-нибудь. А то зависеть в жилищном вопросе полностью от государства не хочется. Сейчас я на должности и живу здесь, а завтра снимут или переведут куда-то — и все, на улице что ли окажусь? Не хотелось бы.

— Ты был прав, — заявил мне Борис, растянувшись на пледе.

Мы сидели на берегу реки, отдыхая после заплыва на лодках. Люда следила за Лешей, пока тот бултыхался на берегу. Совместить гоночный заплыв среди любителей лодок с выводом на пикник семьи было моей идеей. Только вот Борис пока один, что немного огорчало мою половинку — поболтать Люде было особо не с кем. Хотя она уже поглядывала заинтересованно на молодую семейную пару, расположившуюся в десятке метров от нас. Может и не удержится и пойдет знакомиться.

— В чем? — лениво спросил я друга, прикрыв глаза.

Руки после нагрузки ныли, но не болью, а приятно как после хорошей тренировки. Рядом стояла бутылка с морсом, из которой я выхлебал почти половину, и двигаться, и о чем-то думать не сильно хотелось. Тем более теплое апрельское солнышко пригревало очень хорошо, обещая более раннее начало летнего сезона. Да и выбрались мы на этот пикник при первой же возможности — а то опостылело сидеть в квартире, как Люда выразилась.

— Про Германию. Их Гитлер — никакой не коммунист. Да и социалист из него… непонятный, — друг досадливо поморщился.

— Что же заставило тебя поменять свое мнение? — стало мне интересно.

— Первое что он сделал — отменил свободу собраний и союзов! Представляешь? Социализм — это ведь про коллективное управление, а запрет собраний и союзов прямо противоречит этому. Да еще и сделали германцы это якобы из-за того, что пожар в рейхстаге у них устроил наш разведчик. Ну это ни в какие ворота! Ясно ведь, что капиталисты стараются, чтобы мы не объединились, а он на поводу у них идет!

— Ну, я сразу сказал, что «национал» — это про одну нацию, — все также лениво ответил я другу. — Так что тебя смущает? Для своего народа он старается? Хоть что-то сделал?

Было видно, что тот наш давний разговор зацепил Борю, вот он внимательно и следил за событиями, что в Германии происходят. Так что ответил он быстро, не задумываясь.

— Закон приняли, о ликвидации бедственного положения народа и государства. Но странно: вроде в названии говорится о народе, а по факту, почитал я его положения, там лишь о том, кому власть принадлежит написано. И вот в пунктах о народе ни словом не упомянуто!

— Диктат? — хмыкнул я. — Но не народа?

— Да! У нас тоже диктатура прописана, но не конкретного органа власти или там человека — а пролетариата. Главные у нас — рабочие, а не те, кто в правительстве заседает, — я мысленно улыбнулся такой наивной трактовке. Все же Боря — больше инженер, чем политик, и в нюансах пока разбирается слабо. — Потому у нас и собрания никто запретить не может, и союзы новые только появляются, да расширяются. Да то же политбюро взять — это ведь не один человек, а несколько авторитетных представителей разных коммисариатов. И они вместе голосованием решают, как мы будем жить дальше! Эх, — тут он вздохнул, и запал дальше говорить у парня пропал.

А я задумался, стоит ли теперь идти к товарищу Сталину с предупреждением о будущих проблемах с новым режимом в Германии? Данных, опираясь на которые я могу дать свой прогноз, уже достаточно, раз даже далекий от политики Боря начал сомневаться в нашей дружбе с Гитлером. Но тогда и Иосиф Виссарионович уже сам должен быть в курсе проблемы. У него под рукой целый институт есть, который как раз и занимается прогнозированием, в том числе и таких вещей. Ага, если им дать задание. Но вот было ли оно?

Впрочем, как позже я узнал, волновался и переживал я зря. Вскоре уже и в наших газетах стали писать об «извилистом» германском пути, что способен увести их далеко от идеалов социализма-коммунизма, а также в одной из газет национал-социализм был назван новым видом «капитализма», что и вовсе нонсенс. Похоже, задание для института было дано, и прогноз моя бывшая заместительница Аня сделала верный. Друзьями с Гитлером и его правительством нам не быть. Хотя совсем уж враждебную новой власти политику наше правительство пока вести не собиралось. Алоизыч был признан нами на всех уровнях дипломатии и наш Внешторг вел активные переговоры по поводу долгосрочных контрактов, в том числе в военной области. Об этом нам опять же поведали газеты, а уж как там на самом деле — неизвестно. Не лезу, мне сейчас и в своем НИИ хорошо. Трофим Максимович включился в работу и даже временно перебрался в Москву. Лабораторию под эксперименты мы ему смонтировали, теперь он там почти весь день проводит. Степан Дмитриевич даже выдохнул облегченно, ведь система механического привода на малом тракторе показала себя хоть и неплохо, но все же хуже, чем ожидалось. И пока Башта не разработает нормальную гидравлику для нашего 'УТ"енка (универсального трактора), я приказал дальнейшие работы приостановить.

— Кстати, а у тебя в институте как дела? — решил друг сменить неприятную тему, что поднял сам. — Или ты не можешь…

— Да нет, почему? — усмехнулся я, перебив его. — Мы все же гражданскими разработками занимаемся, у нас с секретностью не так строго, как у вас.

Боря тут же повернулся и с любопытством настоящего человека от науки, вперил в меня требовательный взгляд.

— Короче, по всем фронтам — работы идут. Решено расширить наш «тепличный» проект. Все же неурожай прошлого года сильно еще давит на руководство. Боятся, что он повторится в этом году, вот и ухватились за идею контролируемого взращивания.

— Ты про какой-то трактор раз упоминал. С ним что?

— Переделываем систему крепежа для насадок. Меняем привод на принципиально новый. Хорошо, если к концу года управимся, но в серию он если и пойдет, то не раньше следующего года. Зато с морозильными шкафами интересно получилось, — хмыкнул я.

— Это ты о «холодильниках»? Помнится, ты не раз сокрушался, что нельзя летом мясо дома хранить.

— Да, о них. В общем… не будет персональных домашних холодильников в ближайшие год-два, — вздохнул я.

— Почему? Не сумели создать достаточный уровень заморозки?

— С этим все отлично, — отмахнулся я. — Но товарищи из госплана считают, что не нужен советскому человеку сейчас такой агрегат.

— Они там что, белены объелись? — изумленно вскинул брови Борис.

— Да нет, — снова вздохнул я. — Дело в другом. Дорогой он получается, Борь. Не по карману простым людям. Тут бы хлебом всех обеспечить, что уж про холодильник говорить.

— Значит, отложили в долгий ящик? — протянул друг.

— Тоже нет, — улыбнулся я и покосился на Борю.