Обострение (СИ) - Волков Тим

— Слышали, святый отче!

— Так вот, и язм к сему же присоединюсь! — глубокий баритон священник звучал проникновенно и чувственно. — Вы же, миряне, благословенной Божей вакцины не бойтесь! Приходите, прививку вам сделают — не заболеете! И сами спасетесь, и детушки ваши. Тиф проклятущий мимо пройдет, отступит. Тако есть!

— Парфен Акимыч, — чуть помолчав, священник обратился к церковному старосте. — Поручаю тебе богоугодное дело. По дням мирских распредели, чтоб у больницы толпы не создавали. Чтоб порядок во всем был!

— Сделаем, батюшка! — горделиво приосанился Кузькин. — Сладим.

Потом выступила Ростовцева. Тоже сказала пару слов в поддержку вакцинации, после чего под аплодисменты собравшихся пожертвовала на новый храм полста рублей…

Слухи о том, что нынче у всех есть только два пути — на погост или на прививку — быстро распространились по всей округе.

Уже на следующий день у больничного крыльца собралась толпа, человек тридцать. Правда, надо сказать, держались все организованно — церковный староста Кузькин делал свое дело с энтузиазмом. Он даже завел список! Оказывается, грамоту знал. Ну, так приказчик же!

— Акинфеева Марья… Пошла! И детки ее… следом… Да сказал же — следом. А не все сразу! По одному, по одному давай… Чего слепились друг с другом? Укола боитесь? Не бойтесь, Иван Палыч делает так, что не почувствуете — будто комар укусил.

Падал мелкий снежок.

— О, кто пожаловал!

К больничным воротам подкатили шикарные сани. Субботинские! Сам Егор Матвеевич был непривычно трезв и бледен, всегдашняя наглость его куда-то ушла, а в глазах явственно стоял страх.

— Здрав будь, Егор Матвеевич, — подойдя, поклонился староста.

Субботин кивнул:

— И тебе не хворать… Парфен… — воротила понизил голос. — Слышь… ты бы это… Спросил бы, узнал… Мне-то это… на погост, что ль, собираться? Иль и для меня вакцина сыщется?

— Спрошу, Егор Матвеевич, — заверив, кивнул староста. — Вот, прямо сейчас и спрошу.

Пройдя по двору, Кузькин поднялся на крыльцо.

— А ты сам то, Парфен, без очереди, что ль? — поинтересовалась одна въедливая бабенка.

— Мне только спросить! — с гордостью ответствовал староста.

И впрямь, не обманул — вышел почти сразу. Подошел к саням, провожаемый любопытными взглядами.

— Егор Матвеевич. Вакцина есть! Дохтур сказал — в порядке общей очереди.

— Что ш… — Субботин покусал губы. — И когда ж?

— А вот… — вытащив список, Парфен Акимыч подслеповато прищурился. — Салимков Кирилл, Сомякова Софья… Вот, после Сомяковой! Но, допрежь еще буквица есть… Думаю, через час где-то…

— Ну, через час, так через час, — взяв трость, Субботин ткнул кучера в спину. — Давай в трактир.

В смотровой дело спорилось — работа шла быстро, в две руки. Кроме самого доктора прививки еще делала и Аглая, смышленая девушка научилась быстро.

— Расстегаев Иван… двенадцати лет… Ты что ли?

— Я-а…

— А мать что не пришла?

— Тако в город уехамши, на рынок.

— Как вернется, скажи, вечером чтоб зашла! Обязательно!

— Салимков Кирилл… Сомякова Софья… Субботин…

Иван Палыч был занят — колол вакцину Сомяковой, той самой въедливой вредной бабенке, брюнетке лет сорока… впрочем, на вид вполне симпатичной, разве что чересчур уж худой.

Скупо поздоровавшись, Субботин с недоверием глянул на Аглаю со шприцем… хмыкнул, сняв шубу, уселся в уголке на топчан.

— Обожду пока…

— А чего это ты обождешь, Егор Матвеич? — немедленно обернулась Сомякова. В черных глазах ее заплясали желтые чертики. — Али нам, женщинам, не доверяешь?

— Да уж, вашей сестре доверь…

— Ой, кто бы говорил! Забыл, как медведя в лесу испужался?

— Чего?

— В десятом-то годе! Забыл? А то не медведь был, а куст! Коли б не я…

— Ох, Софья… — снимая сюртук, угрюмо засопел Егор Матвеевич. — Чего это ты про того медведя вспомнила?

— А у тебя такие же уши тогда были. Красные! Со страху! Как, вон, сейчас.

— Да ну тебя!

Покраснев, Субботин поднялся с топчана, закатал рукав и решительно уселся к Аглае:

— Коли!

Между тем, Сомякова быстро оделась:

— Спасибо, Иван Палыч! А ты, Егор Матвеич, уколов-то не бойся! Чай, не медведи, не съедят!

Хохотнула. Подмигнула. Ушла…

Оказывается, далеко не все на селе побаивались Субботина!

— Ну, Софья! Язык, что помело. Точно — от цыгана заезжего рожена! Ой-ой-ой! Больно!

— Да всё уже, Егор Матвеевич!

— Всё? Ну, слава те… Пойду… — одеваясь, Субботин всё же обернулся к доктору. — Так говорят, заразная штука?

— Ну, вы ж образованный человек! Сами, что ли, не знаете?

— Да знаю… — снова засопел Егор Матвеевич. — Вот что! Антипа, кучера моего, сейчас пришлю. Чтобы тоже его того, укололи.

Кучера у Субботина менялись часто. Мало кто мог долго выносить суровый хозяйский нрав.

Антип оказался еще довольно молодым парнем на вид, лет двадцати пяти… но, скорее всего, конечно, моложе — иначе б давно в окопах сидел во славу царя и Отечества. Правда, может быть — болезнь? Хотя, не похоже. Плечистый, осанистый, с вытянутым мосластым лицом и редким усиками, кучер выглядел вполне здоровым.

— Черенцов Антип… Раздеваемся… закатываем рукав…

Этот тоже уселся к Аглае.

— Так… ручку сюда… Пока посидим…

— А чего? — напрягся тот.

— Руки холодные у тебя — с морозу. Нельзя. Бактерии замернзут. Обожди минутку.

Встав, санитарка подошла к доктору и тихо прошептала:

— Палец… тряпицей замотан… вон…

Иван Палыч пришулирлся. Попался, голубчик! Сработал план Лавреньтева. Теперь главное было — не спугнуть. И взять без лишних глаз, по-тихому, как и планировал поручик Гробовский.

Впрочем, палец… Это могло быть просто совпадением. Мало где он мог его ушибить? И всё же, надо было проверить. Обязательно!

Ближе к вечеру на прививку пришли и Гробовский, и пристав и с урядником. А как же! Должны же были пример подавать.

— Ах, Аглаюшка… легкая у тебя рука! — смущая девчонку, во весь рот улыбался поручик.

— Скажете тоже, Алексей Николаевич… Льстите!

— Правду говорю! Ей-богу!

Аглая улыбнулась — девичье сердце постепенно оттаивало и теперь она уже не так сторонилась Гробовского, привыкнув к нему.

Однако, любезничать пока что было некогда — в коридоре еще оставались люди. Правда, уже не так уж и много.

— Алексей Николаич, — доктор придержал Гробовского в дверях. — Надо срочно поговорить…

Они перебросились парой слов во дворе, за больницей.

— Антип? Субботинский кучер? — потер руки поручик. — Что ж, посмотрим… возьмем! Кстати, я понял, как Сильвестр мог узнать про фотоаппарат… ну, тот, что сгорел… Понимаешь, я как-то упомянул про него при Якиме… Ну с дуру, Иван Палыч. Не смотри на меня так, с упреком. Кто ж знал? Я буквально слово сказал, между делом. А тот ведь вполне мог проговориться в трактире… Без злого умысла, он же болтлив! Сильвестр услышал и… сделал выводы. Хитер, бес, и смышленый. Больше никак не объяснить… Ладно! Возьмем кучера — узнаем точнее. Может, тут и сам Субботин при делах. Хотя, вряд ли… Морфиниста к серьезному делу не допустят.

В дом станового пристава Иван Палыч нынче заглянул поздно, в десятом часу вечера, когда управился со всеми делами в больнице.

И, на то похоже, успел вовремя, так сказать, к самой раздаче. Посреди горницы, на табурете, уже сидел Антип. Бледный, но все еще наглый. Видать, уповал на хозяина…

— Деньков притащил, урядник… — запирая дверь на крючок, шепнул доктору Лаврентьев. — Раздевайся, Иван Палыч! Проходи… Пациент ваш скоро освободится…

«Пациент» между тем, деятельно проводил допрос. Вернее, пока что просто беседовал с задержанным парнем, рассказывая всякие ужасы про монастырские тюрьмы.

— Вот, в городе-то, в тюрьме и покормят… Опять же — прогулка… Даже библиотека есть! Да, ты читать-то умеешь?

— Могу, — угрюмо протянул Антип.