Конструктор живых систем: Красный лед (СИ) - Птица Алексей

Поручик кивнул и проследовал за мелким шнырём, тот провёл его в маленькую комнатку, о существовании которой сложно было догадаться, если заранее не знать. Здесь провожающий его и оставил, наедине с Кошко, который в это время вальяжно развалился в кожаном, но изрядно протёртом кресле, и пускал в высокий потолок сизые кольца табачного дыма из мелкой, орехового дерева трубки, с изображением морды льва.

Одет он оказался в костюм тройку, но небрежного вида, так как костюм хоть и обладал некоей презентабельностью, но был весьма потёртый. На соседнем стуле лежала неаккуратно брошенная шапка пирожком из плотного войлока.

— Как я вам?

— Неплохо выглядите, Дмитрий Анатольевич, совсем неплохо.

— Ну, и вы, я смотрю, мужчина презентабельный и хлёсткий, кстати, вам отлично идёт этот пиджак.

— Шил на заказ.

— У своего портного?

— Что вы, у портного нашего отделения.

— Ну-да, ну-да, как я сразу не догадался о том. Ну, что же, вы готовы побеседовать с молодыми людьми? И, кстати, в карточные игры умеете играть, а то я забыл о том спросить в прошлый раз.

— Умею и достаточно хорошо.

— Отлично, это вам плюс в копилку умений, а я вот на досуге фокусами балуюсь, — и Кошко, подхватив со стола лежащую немного в стороне колоду, раскрыл её и стал творить с ней всякие выкрутасы. То тасовал самым невероятным образом, то мешал так, что глаз не мог уследить за всей колодой, то доставал любую из называемых карт всего лишь одним движением. В общем, изволил шулерствовать.

— Каков наш план действий? — понаблюдав, спросил поручик.

— Трутнев уже здесь, мы выйдем, когда нужно, точнее, его пригласят уже сюда, вместе с ним придёт и приглашающий, когда игра подойдёт к концу, он уйдёт, а мы останемся.

— Во что будем играть?

— В покер. Вот колода, ваше дело играть, как получится, постарайтесь не проигрывать, это важно. Вы играете сами за себя, помогаете создавать честную атмосферу.

— Я понял.

— Что же, тогда ждём-с. Курить будете?

— Нет, спасибо, я на работе стараюсь не курить.

— Ваше право, — пожал плечами Кошко и, постучав трубкой о пепельницу, набил её новым табаком и, раскурив, пустил дым кверху.

— Я тут вспомнил об одной вашей кандидатуре, — немного помолчав, сказал Радочкин

— О какой?

— О Дегтярёве.

— Да, помню, и почему вспомнили?

— Вы знаете, что у него весьма редкий и необычный дар?

— Слышал, но не вникал особо.

— Так вот, он умеет воспроизводить всё, что видел, и не только. Может показать в воздухе любую картину, даже придуманную им самим, и более того, я сейчас с вами поделюсь конфиденциальной информацией, надеюсь на обоюдный обмен ею же.

— Безусловно, — тут же отреагировал Кошко.

— Дегтярёв умеет использовать своё умение в качестве противодействия другому дару, пока ещё очень плохо, но, судя по отчёту профессора, которого чуть не убили, уже весьма эффективно. Это редкость, и он может нам помочь, хоть и не в качестве стукача или наушника, на это он не согласится, а в качестве помощника. Весьма перспективный в этом плане юноша.

Кошко, внимательно выслушав новую информацию, задумался, но не успел дать ответ, как в дверь постучали. Громко сказав «войдите», он тем самым впустил двух новых персонажей. Первым оказался ничем не примечательный мужчина среднего возраста, одетый в обычный плохонький костюм, а вот вторым оказался их клиент.

Среднего роста, довольно щуплый, но жилистый, чуть лопоухий, с немного бегающим, но цепким взглядом человека, побывавшего в разных ситуациях, он сразу привлёк себе внимание Радочкина.

— Зиновий Гердтович, вот, привёл к вам человечка, хочет сыграть с вами, но ставки просит делать небольшие, — сказал сопровождающий Трутнева.

Кошко, пустив к потолку очередной клуб сизого дыма, ответил.

— На мелкие, так на мелкие, главное ведь — игра, а не деньги.

— И то правда. Проходи, Ефим, садись, сыграем, — подтолкнул первый человек Трутнева и спокойно уселся сам, выдвинув из-за стола крепкий стул.

Трутнев повёл головой, рассматривая Радочкина и Кошко, оба состряпали разные маски, которые, видимо, успокоили Трутнева, и он тотчас подсел к столу.

— Мешай колоду, — подтолкнул к нему карты Кошко, — твоя рука — владыка!

Трутнев схватил колоду, перетасовал её несколько раз, у него загорелись глаза, а движения рук, сначала лихорадочные, постепенно становились более плавными, пока он окончательно не успокоился и не стал разбрасывать карты всем игрокам. Игра началась и продолжалась часа два.

Нет смысла описывать все перипетии её начала, середины и, собственно, конца. Трутнев сначала то выигрывал, то немного проигрывал, пока в середине не сорвал большой куш и дальше стал играть с невообразимым азартом, сорвал второй куш и-и-и… и проиграл сразу, и всё, оставшись в небольшом минусе. Только тогда он пришёл в себя и взглянул на часы, висевшие на стене.

— Ровно два часа я продержался, — сказал он вслух.

— Всё, мне пора, время, — сказал мужчина, который привёл сюда Трутнева, и так как он оказался не в проигрыше, то тут же покинул комнату, даже не обернувшись на Ефима.

— Ну, что же, молодой человек, вы мне должны пять злотых, играли мы с вами долго, всё было честно, вы неоднократно выигрывали, но, в конце концов, проиграли. Такова фортуна-фортунато, — сказал Кошко.

— Гм, у меня в наличии есть только два злотых, — замялся Трутнев.

— Два злотых? Прекрасно, но мало. Отсюда люди выходят либо полностью рассчитавшись, либо не по своей воле, это же Кок и Ос, или правильнее, просто Кокос.

— И что это значит? — набычился Трутнев, глаза его забегали, а мозг, видимо, начал лихорадочно обдумывать, как быстро слинять из не слишком приветливого заведения.

— Сбежать не получится, что бы вы там себе не думали, молодой человек. Здесь нет обычного чёрного хода, а единственный выход надёжно охраняется. И как это вы, господин хороший, пришли в игорное заведение всего с двумя злотыми в кармане?

— Я надеялся на выигрыш, — Ефим Трутнев всё ещё не оставлял свою мысль сбежать, что открыто читалось на его лице, отражаясь в глазах и мимике. Нет, постороннему человеку это оказалось бы невдомёк, но двум следователям, одному по уголовным делам, другому — по политическим, такое желание читалось сразу и ясно.

— Не надо нервничать, гражданин Трутнев, — Кошко вынул из внутреннего кармана ксиву и небрежно бросил её на стол перед Ефимом. — Читайте, молодой человек, вам полезно знать, с кем имеете дело, а то, боюсь, что насовершаете всяких неблаговидных поступков, а нам потом с вами валандаться. А не хотелось бы.

Трутнев впился взглядом в синее удостоверение, и, подхватив его со стола, открыл. Несколько минут он читал, беззвучно шевеля губами, как будто не про себя, а вслух, потом завис и, наконец, положив документ обратно на стол, посмотрел на Кошко уже совсем другим взглядом.

— Что вы от меня хотите?

— А вы не догадываетесь?

— Нет.

— Ну, как же, вы очень хитрый и умный молодой человек, уже изрядно покрутились в различных кругах общества. Вот, скажем, в закрытых карточных клубах, в которые не каждый вхож, а вы там частый гость.

— Не посещал я никакие клубы, — глухо ответил Ефим.

— Ну, как же, у меня всё записано. 10 октября вы посетили клуб «Кларет», 15 числа того же месяца — клуб «Чарджоу», ещё через десять суток — клуб «Невский». У вас имелись обширные долги, но в некий день и некий час их у вас внезапно списали, а вход в данные клубы закрыли, интересно, почему?

— Я выиграл, закрыл долги и решил больше не посещать их, там одни аристократы и богатые купцы трутся, а я не такой, я бедный, вот с ними и разругался.

— О, я вам охотно верю. Уж снобов среди этой категории людей я встречал предостаточно, но здесь есть один небольшой нюанс. Вы оказали какую-то услугу, по моим сведениям, после чего на вас закрыли глаза, а долги списали. Не скажете, какую именно?

— Это не ваше дело!

— Я бы так не сказал, — Кошко усмехнулся и несколько раз сильно затянулся, выпустив в потолок табачный дым. — А, впрочем, вы правы, господин студент первого курса факультета водного и железнодорожного транспорта. И вы даже не представляете, насколько. Это действительно не моё дело, я сыщик уголовного сыска, а вы якшаетесь с политическими и оказываете услуги агентам иностранных разведок, а это уже совсем другая статья, не относящаяся ни к растратам, ни к долгам. Берите выше — это… измена государству.