Медведев. Пограничье (СИ) - "Гоблин - MeXXanik"

— Это всё решаемо, князь, — произнёс воевода, глядя вперёд, но с такой интонацией, будто хотел глянуть мне в глаза. — Сейчас вам нужно решить ещё один вопрос. Тем же занимался ваш предшественник.

— Хорошо, — отозвался я коротко. Не потому, что не хотел говорить, просто уже начинал уставать от подвешенных фраз без конкретики. Каждый здесь, похоже, считал нужным дозировать информацию, как яд — каплями.

— Есть какие-то пожелания по поводу обустройства в поместье? — уточнил Владимир после небольшой паузы, немного сменив тон на более практичный.

— Мне нужен секретарь, — сказал я, не поднимая глаз. — Постоянно. Желательно, чтобы жил в поместье и был на связи всегда. Даже ночью. Особенно ночью.

На секунду воцарилась тишина. Я отметил про себя, что Морозов никак не прокомментировал слова про «особенно ночью», и это, в общем-то, насторожило сильнее, чем если бы он переспросил.

— И… — продолжил я, прикрыв глаза. — Надо нанять экономку. Не домоправителя, не управляющего, а именно экономку. Такую, которая умеет вести хозяйство, разруливать текущие вопросы и не теряется, когда дружина требует то каши, то спирта, то чистого белья. Чтобы не ко мне с этим шли, а к ней. А она — ко мне, если что-то серьёзное.

Воевода кивнул.

— Если можно, найдите такую, чтобы не боялась, — продолжил я. — Ни привидений, ни дружины, ни меня.

— Это будет не так просто, — усмехнулся Морозов, но негромко, почти про себя. — Но попробуем. У нас тут женщины стойкие, чем попало не испугаешь.

— Ну вот и славно, — кивнул я. — Кстати, а где живут дружинники?

— Есть небольшая пристройка. Казарма. Готовят сами. Себя же обстирывают, беспокоятся о печи…

— Нужно, чтобы бытом они не занимались, — перебил я. — Я проверю условия их проживания и потом об этом поговорим отдельно.

Морозов повернулся ко мне, будто не поверил ушам и вопросительно поднял бровь — чуть слишком резко, как человек, привыкший к предсказуемым ответам, но вдруг получивший что-то с подвохом.

— Зачем? — спросил он, не раздражённо, но явно сбитый с толку. Словно хотел добавить: «Так ведь никто не делает».

Я пожал плечами, глядя вперёд, на дорогу, что неспешно петляла между домами.

— Потому что дружина по закону находится на попечении князя, — ответил я спокойно. — А значит, и забота о ней на мне. Неплохо бы создать бойцам человеческие условия. Кровать, еда, место для отдыха. Нет, если вы против…

Сделал вид, что говорю это в полушутку, но в голосе намеренно оставил паузу. Достаточно долгую, чтобы тот, кто слушает, успел напрячься. Морозов, правда, напрягаться особо не стал. Только усмехнулся уголком губ, будто почувствовал, что я поддел его — мягко, но с прицелом.

— Нет, что вы, — покачал головой он. — Не против. Просто… неожиданно как-то.

Я кивнул. Не потому, что хотел поддержать. Просто слишком хорошо понял эту «неожиданность». Видимо, тут не привыкли, чтобы о людях думали наперёд. Обычно — когда уже поздно и кто-то заболел, ушёл или ушёл насовсем.

Машина между тем петляла по узким кривоватым ухабистым улицам. На перекрёстках старые фонари склонялись друг к другу, как заговорщики.

Каждый думал о своём. Я — о том, во что вляпался и как теперь из этого лепить что-то рабочее. Морозов, наверное, пытался понять, кто я такой и с какой стати мне вздумалось делать всё не так, как было до меня. Может быть, он даже пытался прикинуть, сколько у меня продержится запал.

Я тоже не знал. Но пока он был — надо было что-то менять. Пусть с малого.

— Как вам Совет, князь? — нарушил тишину Морозов.

— Сложно сказать, — ответил я. — Большинство мне показалось ушлыми людьми, которые думают в первую очередь о себе. Ну, кроме мастеровых и старост. Но это первое мнение.

Воевода усмехнулся, но не стал комментировать мои слова.

— Хотя Осипов говорил про предложения промышленных организаций, — продолжил я. — Можно их рассмотреть.

Владимир покачал головой:

— Они не приживутся здесь, мастер. И по итогу мы будем должны много денег, которые эти промышленники у нас отсудят. Вы говорили про проекты, на которые выделит деньги Император…

Я усмехнулся:

— Это так не сработает, мастер Морозов. У крупных промышленников есть друзья, которые сидят очень высоко. Канцелярия не подпишет проекты, сославшись на частные инвестиции. Плюс большая часть налогов со столичных компаний уйдет в столицу. То есть, Петербург получит деньги без вложений. А если мы будем упираться и не пускать сюда столичные капиталы, нам будут создавать проблемы. Промышленники, а может быть, и государевы люди.

— Это для нас дело привычное, — спокойно произнес воевода. — И всегда мы решали их сами.

— Проблемы бывают разные, — ответил я. — А у моего предшественника наверняка были друзья в столице, которые помогали ему эти проблемы решать. Я таких, увы, завести не успел.

— Не переживайте, князь, — успокоил меня Владимир. — Поверьте, здесь есть куда более серьезные вопросы, чем промышленники.

— Не сомневаюсь, — ответил я. — Но вопрос с пополнением казны нужно решать. И делать это срочно.

Морозов промолчал. Пейзаж за окном машины сменился. Малоэтажные дома пригорода мелькали все реже, а через несколько километров потянулся сплошной лесной массив.

— К слову об Осипове… Что он за человек? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал буднично. Без нажима. Будто между делом, хотя на самом деле каждое слово подбирал с осторожностью.

Морозов не ответил сразу, будто нарочно выдержал паузу. Словно проверял: действительно ли хочу знать или просто так, из вежливости спрашиваю.

— Привык всё держать под контролем, — наконец произнёс он. — В Совете давно. Возглавляет его уже лет двадцать, если не больше. Считается в городе важной фигурой. К его слову прислушиваются. Хотя не всегда охотно.

— А кем его считал мой дядюшка? — прищурился я, не скрывая любопытства. Вопрос был с подвохом, и мы оба это знали.

Морозов бросил на меня короткий взгляд через зеркало заднего вида. И к моему удивлению, в нем скользнуло что-то вроде уважения — лёгкое, но отчётливое. Будто я только что задал правильный вопрос.

— Не любил его старый князь, — сказал он после паузы. — Считал, что Осипов слишком ушлый. Всё пытался навязать Северску новый курс. Реформы, проекты, экономические обновления… Только вот всё это — с оглядкой на столицу. Под копирку, как у них. А князь считал, что нам такой путь не подходит.

— Нам… — повторил я, почти шепотом. Это слово зацепилось внутри. Оторвалось от общего фона.

Я медленно повернул голову к окну. За стеклом проплывали беленые домики, невысокие заборы и стройные деревья.

«Нам». Интересная формулировка. Не «им», не «здесь», не «людям Северска». А именно нам. Включая себя. Возможно, даже меня.

И всё же в этом «нам» чувствовалась хрупкость. Как будто Морозов сам не до конца был уверен, стоит ли меня в него вписывать. Или пока оставить за скобками — на всякий случай. Вдруг уеду. Не приживусь, или того хуже.

— Думаю, что неприязнь к этому человеку передалась мне по наследству вместе с титулом, — пробормотал я– Да и сам я, похоже, не сумел произвести на Осипова должного впечатления.

Хотя, если быть совсем честным, и не особенно старался. Иногда человеку хочется понравиться, иногда — быть понятым, а иногда достаточно, чтобы собеседник понял, что договориться не получится.

Владимир хмыкнул, и в этом звуке прозвучала почти тёплая нотка — как будто мы оба, пусть ненадолго, оказались в одной лодке.

— Неужто насыпали ему соли на хвост? — усмехнулся он, не отрываясь от дороги. — Ваш дядюшка, знаете ли, частенько выводил этого прохвоста из себя. У бедолаги аж глаз дёргался при одном виде князя.

Я чуть улыбнулся, невольно представив эту сцену: осанистый старый князь, холодный взгляд, ни одного лишнего слова — и Осипов, который пытается держать лицо, но не может справиться с собственным веком. Мелочь, но красноречивая.

— Приятно знать, что есть в роду преемственность, — пробормотал я, больше себе, чем Морозову. — Хоть в чём-то.