Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Важно было не переигрывать. Держаться свободно, но натурально…

– Знаю я, кто такая Ангелина.

– Ну вот, – усмехнулся я. – Тогда вы меня понимаете.

– Нет, не понимаю, – ответил Давид.

– Да я сам себя не понимаю в том времени. Она, конечно, девушка хорошая, но чтобы прямо так… Ну ладно, это отдельная история. Я, как джентльмен, не могу о ней распространяться.

Роль простака была не такой уж простой. Но Давид Георгиевич пока никак не показывал своё отношение к моим словам и к манере подачи. Вроде как откровенный болтун. Ясно же, что дурачок‑недотёпа не смог бы выскользнуть из всех этих дел. Поэтому, что он думал обо мне на самом деле, я пока не знал.

– Так, значит, ты Панюшкина знаешь? – кивнул Давид.

– Ну да, знаю.

– А где он сейчас, можешь сказать?

Сидит в деревне на свежем воздухе. Дрова колет.

– Понимаете, – усмехнулся я, – я бы не сказал, что мы приятели. Чисто пересекались когда‑то. Но желанием его видеть я не горю, вы уж должны были понять. Наша встреча была не самой приятной. Он меня запихал в машину и увёз к себе на завод, чтобы застращать. Так что вообще странно, что вы ко мне такой вопрос обращаете. Мне‑то откуда знать, где он может быть?

– Ну ладно, – кивнул он и повернулся к Савосе. – Мы пошли.

– Можно поинтересоваться, куда? – кивнул я.

– Да здесь, недалеко, в переговорную. Потолкуем с Никитой.

Опаньки. С Никитой толковать мне было не слишком‑то интересно. Но, видать, испытание нужно было пройти полностью.

Мы вышли из кабинета.

– Всего доброго, Давид Георгиевич, – очень любезно воскликнула секретарша, но тот даже не обернулся.

В длинном коридоре, застеленном ковровой дорожкой, к нам сразу присоединились два джигита, похожие на тех абреков, что были в горном доме, только без оружия. Вернее, они просто не держали его на виду. Интересно, когда я шёл сюда, их в коридоре не было. Ну‑ну.

Переговорная была на этом же этаже, совсем близко. Когда мы подошли к двери, она открылась, и из неё выскочил Нюткин, красный и взъерошенный, словно его за шкирку таскали.

– Здравствуйте, Давид Михайлович, – кивнул я ему, хотя его присутствие здесь ничего хорошего не сулило.

Он быстро глянул на Давида Георгиевича и просквозил мимо, не ответив. Надо же, два Давида, но какие разные. Вот так, Варвара, ты полная идиотка. Подставила и меня, и сама в некотором смысле тоже подставилась. Нашла с кем вести дела – с Нюткиным. Он был из тех, кто купит, продаст, снова купит и снова продаст, но уже дороже.

За двустворчатой полированной дверью находилась просторная, богато обставленная комната с иностранной мебелью. Посредине стоял длинный массивный стол, вокруг него расположились дорогие кожаные кресла. В воздухе сквозил тонкий аромат роскоши.

Во главе стола в спортивном костюме сидел Никитос. Голова его была замотана бинтом.

Увидев меня, он стиснул зубы и на скулах его задвигались желваки. Руки вцепились в край стола, пальцы побелели.

– Где Панюшкин, урод⁈ – прошипел он, глядя на меня так, будто хотел испепелить взглядом. – Где Панюшкин?

– Никита Антонович, вот Давид Георгиевич меня уже спрашивал. Я‑то откуда могу знать, где ваш подчинённый?

– Сука! – прохрипел Никита.

Давид Георгиевич сел за стол, развернулся боком, подпер голову рукой и уставился на Никитоса, переводя взгляд с него на меня, будто в час досуга решил понаблюдать, как кумушки выясняют отношения.

– Дай‑ка мне свой телефон, – сказал он, будто вспомнив, что хотел давно уже сделать.

– Зачем это? – нахмурился я.

– Давай‑давай.

Я вынул мобилу и протянул ему.

– Включи. Введи пароль.

Я ввёл, демонстрируя полную открытость. Ну, собственно, а что бы он там нашёл? Это был мой официальный телефон, без малейших намёков на секреты. Давид взял, полистал, проверил, какие программы включены, а потом положил на стол рядом с собой.

– Где документы⁈ – рявкнул Никитос и шарахнул кулаком по столу.

– Документы? – удивлённо переспросил я и посмотрел на Давида. – У меня их давно нет.

– А где они? Что значит «давно нет»? Ты охерел? Я тебя своими руками задавлю, выпотрошу и соломой набью. Будешь стоять у меня здесь, как чучело! Ты понял, сучёнок?

Я развёл руками и снова посмотрел на Давида, но тот никак не реагировал.

– Где документы⁈

– Так я же их отдал, – пожал я плечами.

– Кому, мать твою⁈

– Да вашему Раждайкину и отдал. Причём достаточно давно. Вы шутите что ли?

– Чё ты несёшь, чмо? Говножуй малолетний! Раждайкин в СИЗО!

– Так я ещё до этого отдал. Я, честно говоря, полагал, что он на вас работает. По крайней мере, он мне говорил об этом. Задолбался, говорит, житья нет от этого Никитоса. Ну, вы извините, я чисто передаю, что он сказал. Я сразу как из Сочи вернулся встретился с ним в библиотеке и отдал, всё что было в соответствии с описью.

Никита задохнулся от гнева. Прошло несколько секунд, прежде чем он сумел справиться с собой и снова обрёл дар речи.

– Ты про какие документы мне втираешь⁈

– Да я не втираю, говорю как есть. Про те, ну, в которых вы упоминались, про которые в Сочи говорили. Которые, ну типа, сейчас вообще ничего не стоят, да? Вся та фигня из девяностых, никому теперь не интересная. Вы наверное из‑за травмы забыли некоторые вещи…

Никитос вскочил и рванул ко мне, но я даже не дёрнулся, глядя ему прямо в глаза, точно так же как тогда, в погребе, прежде чем долбануть шампусиком по тыкве.

– Ты дурака не валяй! – выкрикнул Никита. – Ты в камере будешь придуриваться, понял меня? Отвечай, кто Нюткину обещал тридцать процентов РФПК до конца прошлой недели?

– Нюткину я ничего не обещал, – пожал я плечами. – Варваре Драч предлагал, да. Но с таким же успехом я могу и вам предложить контрольный пакет «Газпрома», например. Вы же понимаете, что у меня его нет.

– Зачем тогда предлагал? – удивлённо спросил Давид.

– Так блин, она меня достала конкретно, эта Варвара. «Отдай мне те документы, – говорит, – а то из школы исключу, в тюрьму посажу, родных перестреляю». Ну, те самые документы, которые я уже Раждайкину отдал. Что мне оставалось? Первое, что в голову пришло, то и брякнул. Я же слышал, что типа….

– Что ты слышал? – прищурился Давид.

– Ну, это все знают. Что РФПК хочет у неё Город‑21 отжать. Вернее у Назарова, но теперь вот у неё.

– И где ты это слышал? – со скрытой угрозой в голосе поинтересовался Давид.

– Да ладно, об этом только ленивый не писал. Все телеграм–каналы на эту тему высказались, причём, по нескольку раз.

Давид поджал губы.

– Варвара хотя бы заткнулась после этого, – кивнул я. – А потом Нюткин начал подкатывать, вроде как от её имени, но по факту я понял, что он тоже поживиться хочет.

– Серьёзно? – усмехнулся Давид. – Вот ведь толстожопый олень. Ты знал, Никит? Что он тебе сказал? Нюткин этот.

– Нюткин, – хмыкнул я, – сказал, что Варвара Варварой, но в администрации есть желающие и посерьёзнее. И намекал, что с Драчихой связываться не стоит, и раз у меня есть выход на акции РФПК, он найдёт покупателя и всё с Варварой зарешает. Ну вот такое всякое. Пипец, конечно, публика. Каждый норовит друг друга поиметь. Прошу прощения за сравнение.

– А почему ж ты никому не сказал об этой проблеме? – покачал головой Давид.

– Про Нюткина что ли? А в чём проблема? Ну молотит дядя языком, не понимая, что школьники не могут торговать акциями многомиллиардных компаний, мне‑то какая беда от этого? Не будет же кто‑то воспринимать это всерьёз. В той же администрации. Если я такой крутой, почему такой бедный? Это ж полный бред. Да и кому я скажу‑то? Савоськину всё по барабану. Никите Антоновичу? Так вы посмотрите на него. Он и со здоровой‑то головой на меня бочку катил, а теперь вообще с катушек слетел. Скажи я ему что‑нибудь о себе, он против меня же и использует. Зачем мне это надо?

– Врёшь, тварь! – прохрипел Никита.

– Погоди, Никит, – с удивлением глянул на него Давид. – Погоди. Продолжай, Сергей, не стесняйся, говори, что думаешь. Я специально приехал, чтобы разобраться в происходящем.