— Значит, вам понравилось? — уже веселее спросил Юрка.
— Да, идеи у тебя потрясающие. Мне особенно понравилось, что ты смог применить ко всем объектам идеи квантовой механики.
— А я помню, как вы рассказывали об этом. Прямо дух захватывало. Здорово.
Он осторожно взял бутерброд с копчёной колбасой, откусил кусочек. Зажмурившись, начал медленно пережёвывать, будто пытался лучше запомнить вкус.
— Ты ешь, ешь. Если хочешь я тебе яичницу тоже сделаю, а то я не ужинал.
Не стал уточнять, что и не обедал. Почистил картошку, решил пожарить. И пока она шипела на сковородке, издавая потрясающий запах, я спросил:
— А как у вас там без меня. Кто уроки по физике вёл?
Юрка заметно помрачнел, нахмурился, постарался спрятать лицо:
— Тимур Русланович всё только по учебнику читает и также спрашивает.
— А чего ты хмурый такой, Юрка?
— Да, трояк получил, — признался парень.
— По какому предмету?
— Тимур Русланович поставил.
У меня рука застыла, которой я накладывал картошку и глазунью себе и парню.
— Ты чего, Юрка? По физике получить тройку? За что⁈
Парень вздохнул, помолчал, но увидев мой пристальный взгляд, все-таки объяснил:
— Задачу я решил неправильно.
У меня в изумлении поднялись брови. Я откинулся на спинку стула и недоверчиво посмотрел на Юрку.
— Покажи-ка мне решение этой задачи. Мне интересно.
Парень положил в рот последний кусок бутерброда и пока жевал, вытащил из портфеля тетрадку.
— Подожди, — я внимательно прочёл условие задачи, аккуратные строчки формул, рисунок, и действительно увидел жирную красную тройку под ними. — Тут же все правильно у тебя. И не просто правильно, а решение просто шикарное — изящное, простое.
— Ответ не сходится с учебником. Так Тимур Русланович сказал.
Я вскочил с места, пошёл в маленькую комнату, притащил сборник задач. Полистал.
— Юрка, здесь же опечатка в конце. И листочек вклеен со списком опечаток. Вот написано, что на самом деле должно быть. Твой ответ правильный. Ты все решил. Ладно, не огорчайся, исправлю твой трояк на пятёрку.
— Не надо. Я лучше сам исправлю, — проворчал он.
— Нет, это вообще никуда не годится. В понедельник я выхожу на работу. Хрен с ним, с этим больничным. Напишу директору докладную, чтобы этого Тимура Руслановича пропесочили на педсовете. Не переживай, — я похлопал парня по плечу.
— Я пойду, Олег Николаевич, а то поздно уже.
— Да, конечно. И не переживай ты так, Юра. Верь в себя.
Мы вышли в коридор, Юрка начал одеваться. Дверь в большую комнату приоткрылась, выглянула жена, обвела нас взглядом, хищно ощерилась и захлопнула дверь.
Когда Юрка ушёл, я обнаружил, что Людка стоит около двери и с каким-то самодовольством скалится, сложив руки на груди:
— Я смотрю, ты на мальчиков перешёл, — ядовито обронила она.
Я в полном недоумении воззрился на неё:
— Что ты имеешь в виду? Поясни.
— Я хоть мужиков вожу, а ты — вот таких.
Кровь бросилась в голову, я сжал кулаки, в мгновение ока оказался рядом. Рефлекторно протянул руки к её шее. Выражение моего лица видно напугало жену, она отпрянула и вдруг издала дикий вопль:
— Помогите! Убивают! Помогите!
Я отшатнулся, опустил руки, тяжело дыша.
— Перестань орать! Соседи сбегутся, — прошипел я сквозь зубы.
Но она с каким-то удовольствием вновь открыла рот, издав душераздирающий крик, смахивающий на паровозный гудок, я даже присел от неожиданности, уши заложило. А жена, удовлетворённо хмыкнув, демонстративно развернулась и, приплясывая, и что-то напевая себе под нос, вернулась в большую комнату. Я попытался унять дрожь в руках, ушёл на кухню, вымыл посуду и решил лечь спать.
Но тут громкая, требовательная трель дверного звонка заставила передёрнуться. Я подошёл к двери, накинул цепочку, приоткрыл.
Там стоял сосед с нижнего этажа:
— Что у вас произошло? — строго спросил он. — Почему ваша жена кричала?
— Слушайте, какое ваше дело? — зло буркнул я, попытался закрыть дверь, но сосед вставил в проём ногу.
— Моя дочь проснулась от криков.
— Как проснулась, так и заснёт, — в душе уже кипело возмущение. — Оставьте нас в покое!
— Я хочу убедиться, что с вашей женой все в порядке.
— Да убеждайтесь.
Я снял цепочку и пропустил мужчину внутрь.
— Она в большой комнате, телек смотрит.
Сосед решительным шагом направился к двери, распахнул и застыл на пороге, глаза широко раскрылись, челюсть отвисла. Я бросился к нему, выглянул из-за плеча.
Людка в одной комбинации, задрав ноги на кровать, свесилась всем телом до пола, голова повёрнута вбок, глаза вылезли из орбит, из-за рта сбоку свесился язык. Сосед выскочил из квартиры, как ошпаренный, лязг замка, дверь захлопнулась.
И тут же Людка ожила, подняла голову. Вскочив на ноги, громко и обидно захохотала.
— Ну что, испугался, муженёк? Испугался?
— Ты обалдела, Людка! — я сжал кулаки. — Он же сейчас ментов вызовет!
Она упёрла руки в боки, победоносно уставилась на меня:
— И правильно сделает. Сдам тебя ментам, чтобы неповадно было. Пусть они тебя в ментовке отметелят, посадят в обезьянник к алкашам.
— Дура набитая, — бросил я.
Развернулся и ушёл в маленькую комнату. Взяв несколько листов бумаги, вставил в машинку. И начал быстро печатать, лишь бы отвлечься от этого отвратительного шоу, которое устроила жена.
Я уже заканчивал последнюю страницу, как в дверь начали трезвонить так, словно пытались разбудить мёртвых.
На пороге стояли двое милиционеров, один невысокий, темноволосый в куртке, наброшенный на плечи, другой повыше него, полный, широкоплечий, с уже хорошо заметным пузом, а сзади маячила фигура соседа с нижнего этажа. Я впустил их, отошёл к двери маленькой комнаты. Сложив руки на груди, стал ждать, что они мне скажут.
— Олег Николаевич, — довольно вежливо начал первый милиционер, видимо, наш участковый. — Где ваша жена?
— Спит. Если вы её не разбудили своим трезвоном.
— Николай Ефремович сообщил, что вы с ней ругались, возможно, избивали, потом она без сознания лежала в комнате.
Я быстро прошёл в комнату, распахнул и включил верхний свет. Ярко вспыхнули лампы в плафонах люстры, залив светом комнату, выгнав из всех углов тени. Людка проснулась, высунулась с сонным видом из-под одеяла.
— Вот, жива и здорова, — я махнул рукой в сторону жены.
Закрыл дверь. Но через минуту дверь распахнулась, жена стояла на пороге, запахнувшись в полупрозрачный пеньюар, сквозь который просвечивали груди с крупными коричневыми окружностями и торчащими сосками — она совершенно не стеснялась демонстрировать наготу мужикам.
— Людмила Дмитриевна, — начал участковый. — С вами все в порядке?
— Нет, не в порядке, — жена притворно закатила глаза. — Этот подонок хотел меня изнасиловать, душил и избивал.
— Люда, ты совсем спятила? — возмутился я. — Чего ты несёшь? Я тебя пальцем не трогал. — Посмотри на себя. У тебя хоть один синяк есть?
— Да, Людмила Дмитриевна, — подал голос участковый, — Остались у вас следы избиений?
— Конечно! — плаксиво вскрикнула жена. — Вот у меня синяк на шее остался от его рук, — она показала пальцем на бледно-фиолетовый засос, который по краям начал уже желтеть.
— Как не стыдно бить женщину! — взвизгнул сосед.
А мне хотелось расхохотаться, настолько это представление выглядело фальшивым и глупым.
— Этого недостаточно, — первый милиционер на мгновение повернул голову ко мне, и я увидел на его лице жалость и сочувствие ко мне.
— Как это недостаточно? — капризно вскрикнула жена. — Вы что хотите, чтобы он меня убил?
— Ну, вот когда он вас убьёт, тогда и приходите, — выдав старую шутку, толстяк в милицейской форме ухмыльнулся. — Федор, пошли. Тут всё ясно.
Оба милиционера направились к двери, сосед выскочил первым, что-то на ходу, пытаясь бормотать. Я услышал, как в шахте загудел лифт, остановился у нас на этаже, и кабина двинулась вниз.
