Жуков. Халхин-Гол (СИ) - Алмазный Петр

Выйдя из кабинета, я почувствовал себя одновременно и более защищенным, и более уязвимым. Теперь за мной неотступно следовала тень человека, чья власть была почти безгранична, но эта же тень закрывала меня от других, куда более смертоносных угроз.

«Опель-капитан», на котором меня доставили в НКВД, отвез меня в гостиницу «Москва». Уже в холле я заметил человека, который вроде бы не обращал на меня внимания, но поднялся с дивана, сложив газету, и направился за мною.

Харбин, дом на окраине города. Спустя три недели после провала

Пыльный луч заходящего солнца пробивался сквозь щель в ставнях, освещая лицо человека, сидевшего напротив Танаки. С ним бывшего летчика свел господин Танаба, проживавший в гостинице «Ямато». Новый связной представился, как Масато. Сейчас он неторопливо разливал по пиалам зеленый чай.

Танака провел в этом доме безвылазно двадцать один день, которые показались ему вечностью, полной страха, одиночества и мучительных вопросов. После бегства с прежней конспиративной квартиры, Юсио переправили в этот заброшенный домик.

И теперь он жил здесь, как малиновка в клетке. Его единственным контактом с внешним миром и был Масато, приносивший еду и задававший бесконечные вопросы.

— Расскажите еще раз о вашей последней встрече с Виктором… Каким паролем вы пользовались?.. Опишите обстановку в кабинете полковника Сато в день вашей последней с ним встречи… Как именно был одет человек, следивший за вами за день до провала?..

Танака понимал, что это проверка. Ямато поверил ему ровно в той степени, чтобы переправить его в другое место, но недостаточно, чтобы доверять ему по-прежнему. Капитан не обижался. Понимал, что доверчивость в разведке оборачивается большой кровью.

— Ваша история, в целом, не вызывает нареканий, капитан, — наконец нарушил молчание Масато, отпивая чай. — Провал действительно мог произойти из-за ошибки низового связного. Или из-за банального доноса соседа, который заметил подозрительную активность. Кэмпэйтай не нужны доказательства, им хватает подозрения.

Танака молча кивнул. Он уже перестал что-либо чувствовать, кроме тягучей усталости.

— Однако ваша прежняя легенда мертва. Кэндзи Ито более не существует.

— Что же теперь? — голос Танаки прозвучал хрипло. — Я стал бесполезен?

Уголки губ Масато дрогнули в подобии улыбки.

— Напротив. Период проверки закончен. Вы доказали свою стойкость. А то, что вы подстрелили агента контрразведки, только подтверждает вашу искренность. По нашим данным, в кэмпэйтай вы числитесь убитым во время погони. Так им проще оправдать свой провал. Мы решили воспользоваться вашей мнимой смертью.

Он отодвинул пиалу и достал из портфеля папку.

— Ваши прежние заслуги, в том числе информация о резервном полке, высоко оценены. Теперь вам предстоит задача куда сложнее. Вы не будете шифровальщиком. Вы станете «охотником».

Танака смотрел на него, не понимая.

— «Охотником»?

— Кэмпэйтай активизировала поиски наших агентов. Они используют своих перевертышей, внедряют провокаторов. Ваш новый оперативный псевдоним — «Сокол». Ваша задача — выявлять этих двойных агентов. Вы, с вашим опытом фронтового офицера и и человека, имевшего дело с контрразведкой, вполне подходите для этой роли. Вы будете работать в Харбине, но под другой легендой. Гораздо более глубокой.

Масато открыл папку. Там лежали новые документы на имя Синтаро Ватанабэ, демобилизованного капитана, пострадавшего на Халхин-Голе и получившего пост инспектора в управлении военных сообщений Квантунской армии. Должность была невысокой, но давала доступ к графикам перевозок и перемещениям офицерского состава.

— Вы будете анализировать потоки людей и грузов. Любые аномалии, любые странные маршруты могут указывать на перемещение вражеской агентуры или на подготовку наших провалов. Вы должны будете мыслить как контрразведчик, капитан. Искать иголку в стоге сена. И безжалостно выдергивать ее.

Танака медленно взял документы. В его руках была не бумага, а его новая жизнь. Жизнь охотника за призраками. Внутри все сжалось. Эта работа означала не просто передачу информации. Она означала необходимость подставлять, возможно, отправлять на смерть других людей, таких же пешек в этой большой игре, каким был он сам.

— Я понимаю, — тихо сказал он, ощущая тяжесть нового груза на своих плечах.

Груза, который был куда тяжелее браунинга в кармане. Масато встал.

— Завтра вас перевезут на новую квартиру. Начнется этап вживания в легенду. Забудьте о Юсио Танаке. Забудьте о Кэндзи Ито. Теперь вы — Синтаро Ватанабэ. И ваша война только начинается.

Москва, Наркомат внутренних дел, комната для совещаний

За огромным, пустым, будто выставочным, столом сидел Лаврентий Павлович Берия. Без пенсне, которые он почему-то на этот раз не надел. Его темные, маслянисто-блестящие глаза с прищуром изучали меня, пока мы обменивались рукопожатиями.

— Проходите, садитесь, товарищ Жуков, — сказал он. — Ваши… соратники уже здесь.

Я кивнул и занял указанное место. Рядом, на стульях, сидели мои «соратники» — конструкторы Липгарт и Поликарпов, ректор Канарский и профессор Малахов. Начальник Главного управления связи РККА Алексеев.

Берия медленно обвел нас всех взглядом.

— Итак, товарищи. Мне доложили, что вы, по инициативе товарища Жукова, развили бурную деятельность. Деятельность, выходящую за рамки текущих задач наркоматов. Меня заинтересовали ваши… исследования. Покажите, что у вас уже есть.

Он не стал тратить время на предисловия. Это был не разговор, а смотр. И я понимал, что от результатов этого смотра зависит не только судьба проектов, но и, возможно, судьба их авторов. Первым слово взял Липгарт. Он разложил на столе чертежи, еще пахнущие свежей тушью.

— Товарищ нарком, на основании тактико-технических требований, сформулированных товарищем Жуковым, наше КБ проработало концепцию перспективного среднего танка. Условное наименование — «Т-44», в развитие уже разработанного товарищем Кошкиным «Т-34». Основные принципы: наклонная броня для увеличения стойкости, длинноствольная 76-мм пушка для борьбы с укрепленными точками и танками противника на дистанции, дизельный двигатель «В-2» для увеличения мощности и снижения пожароопасности…

Берия внимательно слушал, изредка задавая уточняющие вопросы. Его вопросы были точными, технически выверенными. Он явно разбирался в теме куда лучше, чем можно было предположить.

— Масса? Запас хода? Сроки опытного образца? — спрашивал он, буравя взглядом Липгарта.

— Около 26 тонн… Запас хода — до 300 километров… Опытный образец — к концу 40-го года, если будут выделены все ресурсы, — отвечал Андрей Антонович, и я видел, как он внутренне молится, чтобы цифры не подвели.

Затем подошла очередь Поликарпова. Он, запинаясь, стал рассказывать о новом истребителе, но Берия его резко остановил.

— Ваш «И-180» еще не летает, товарищ Поликарпов. Мне интересны не обещания, а конкретные предложения, рожденные опытом боев на Халхин-Голе. Что вы можете предложить по-настоящему нового?

Я видел, как Николай Николаевич потел. Я вмешался.

— Товарищ нарком, концепция, которую прорабатывает товарищем Поликарповым, — это истребитель нового поколения. Закрытая кабина, убирающиеся шасси, как у «И-16», мощное пулеметно-пушечное вооружение. Но для этого нужен новый мотор. Без мотора — это лишь чертеж.

Берия перевел свой взгляд на меня. В его глазах что-то мелькнуло — не то уважение, не то раздражение от того, что я вступился.

— Моторы — это к товарищу Микулину, — отрезал он, делая пометку в блокноте. — Продолжайте.

Ректор Канарский разложил образцы тканей и эскизы новой формы.

— Товарищ нарком, по заданию товарища Жукова мы разрабатываем новый крой обмундирования… Более удобный… И… камуфлирующую окраску…

Берия взял в руки кусок ткани с крупными зелено-коричневыми пятнами.