Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Нет-нет, знал только я один, — затараторил Киреев. — Я клянусь! Всем святым клянусь, никому не говорил!

— Вот и отлично. Пошли в хранилище, Эскулап, — Валет кинул взгляд на кожаный портфель доктора. — Портфельчик свой освободи, вытряхни барахло.

— Зачем? — удивлённо спросил Киреев.

— Да, тьфу ты. А деньги куда пихать будешь? За пазуху или в карманы? — процедил Валет сквозь зубы.

— А, да-да, бумаги мне уже не нужны, конечно, — Киреев торопливо вытряхнул на стол листки из портфеля: какие-то медицинские заключения, договоры на поставку медикаментов и выписки из проверок Минздрава. Документы посыпались на стол, движения доктора были нервные, суетливые, но на лице уже мелькала жадная, едва сдерживаемая улыбка. Он даже невольно распахнул портфель пошире, как бы проверяя, сколько денег туда поместится.

— Много влезет, много, — усмехнулся Валет, заметив этот жест, и кивнул головой в сторону двери. — Пошли уже, израильтянин.

И они вышли из кабинета. Доктор торопливо семенил следом, не отставая от Валета ни на шаг. Жадность и страх одновременно исполняли тёмную пляску на его лице, отражаясь в глазах и дрожащих руках. Герман Сильвестрович даже хмыкнул про себя: Лёня, Лёня…. не того ты шантажировать собрался, сявка безродная.

Они спустились в подвал. Доктор Киреев недоумённо пожал плечами, глядя на старую облупленную железную дверь, которая никак не вязалась с помпезным шиком и дорогим ремонтом, царившим наверху, в офисном здании — вотчине Валькова.

— Это и есть денежное хранилище? — пробормотал он в растерянности, осматривая ржавые петли и облупившуюся краску.

— Ну да, Леня, а ты как думал? — Валет усмехнулся и саркастично сощурился. — Огромную круглую дверь ожидал увидеть, да? Лазерную сетку, которая тебя на куски режет? У меня основные средства на счетах в нормальных странах лежат, а не в нашей раше. А здесь так — на карманные расходы, налом, когда срочно надо. Ну и на кое-какие вопросы, которые через банк не решаются. Вот как сейчас, сам понимаешь…

Киреев поморщился, то ли от слов собеседника, то ли от его интонации, но лишь нервно кивнул, явно не понимая до конца, какие ещё именно «вопросы» Валет решает наличкой.

Герман Сильвестрович приложил палец к считывателю, встроенному прямо в замок двери. Загорелся зелёный индикатор, негромко щёлкнуло, и дверь приоткрылась. Оттуда сразу потянуло подвалом — холодом, сыростью, чем-то давно забытым и затхлым.

— Вот чёрт, ключ от сейфа забыл, — раздражённо бросил Валет и, похлопав себя по ляжкам, тяжело вздохнул. — Ладно, заходи пока внутрь, я сейчас вернусь.

Киреев испуганно заёрзал, переминаясь с ноги на ногу:

— А может, я тут постою, подожду вас?

— Ты совсем дебил? Я же дверь открыл уже, она только раз в час открывается — защита такая, чтобы никто не шастал. Давай, заходи быстрее, — Валет грубо подтолкнул доктора в спину, и тот, не ожидая такого напора, будто бы не своими ногами шагнул внутрь полутёмного помещения.

«Бух!» — и тяжёлая дверь тут же захлопнулась за его спиной.

— Герман Сильвестрович! Что происходит? — закричал Киреев, колотя ладонями по холодному металлу, сжать руки в кулаки он боялся. — Выпустите меня! Я всё понял, мне не нужны деньги, я буду молчать, честно буду молчать!

Ответом ему была тишина.

Доктор вдруг услышал сзади какой-то непонятный шорох, потом что-то звякнуло. Сердце его ухнуло куда-то вниз и сжалось в крошечный комок льда. Медленно, словно подчиняясь не своей воле, Леонид Абросимович обернулся. За спиной его тянулся длинный тёмный коридор, освещённый тусклым жёлтым светом старой лампы, едва разгоняющей мрак по углам.

— Кто здесь? — жалобно и тихо спросил доктор, двинувшись по коридору на этот звук. — Люди, помогите кто-нибудь…

Он еле передвигал ноги, делая совсем крохотные шаги, но никакого сейфа тут видно не было. Просто мрачный, сырой подвал. Или старое бомбоубежище. Или… или камера-карцер. Доктор вдруг поёжился от холода и охватившего его ужаса и вовсе замер. Потом пересилил страх и пошел вглубь, приказывая себе шевелиться. Каждый шаг отдавался гулко в висках.

Коридор кончился небольшой комнатой. Доктор остановился, поражённый тем, что увидел: железная кровать с грязным ватным матрасом, маленький стол и лавка, приваренные намертво к полу. Всё выглядело в точности как в тюремной камере.

На секунду сердце доктора даже успокоилось. Если это тюрьма, значит, он всё-таки останется жив. Пусть заключённым, но живым. Вдруг снова раздался шорох и снова что-то звякнуло, похожее на звук цепи.

Леонид Абросимович резко повернулся.

— А-а! — закричал и отшатнулся он.

Из-за старого металлического шкафа метнулась тень — огромная, быстрая, словно чёрная хищная птица, расправившая крылья перед броском. Мгновение, и на горле врача сомкнулись крепкие, жилистые пальцы, словно острые когти стервятника. Сжали гортань так, что она вдавилась внутрь. Доктор захрипел в предсмертной агонии, глаза его выпучились от невыносимого ужаса. Он даже не смог произнести ни звука. Последняя его мысль была растерянной и испуганной: «Не может быть… Это вы?..»

И даже сейчас, умирая, он сохранил остатки своей интеллигентности, называя убийцу на «вы». Резкий хруст — и шейные позвонки переломились, оборвав мучения доктора. Тот, кто сжал его горло, не повёл и бровью, холодно отбросив безвольное тело Киреева в сторону, словно старую сломанную куклу.

Человек с единственным глазом тяжело поднял голову, прислушиваясь к тишине. Он вдруг издал низкий, нечеловеческий рык, похожий на утробный стон затравленного зверя. И только теперь можно было бы разглядеть, что к его ноге, на лодыжке, намертво прикована тяжёлая стальная цепь, уходящая куда-то в глубину темноты.

Но глядеть больше было некому…

Телефон зазвонил неожиданно, резко, как будто ворвался в мои размышления. Я нехотя снял трубку и, не глядя на экран, ответил:

— Алло.

— Макс, это я, — голос Шульгина звучал встревоженно и напряжённо. — Нам нужно срочно увидеться.

— Заходи ко мне, — ответил я спокойно. — Я у себя в кабинете.

— Ты уже вышел с больничного?

— Да, сегодня первый день, даже полиграф уже успел пройти. Скоро переведусь к вам в розыск.

— Отлично, сейчас подойду, — коротко бросил Коля и сразу отключился.

Я так и не понял, чему он обрадовался — тому, что я вернулся, или тому, что иду к ним в отдел. Впрочем, времени на раздумья не осталось: буквально через три минуты в дверь моего штабного кабинета уже постучали.

Я по-прежнему сидел в одиночестве — мои напарницы так и не вышли ещё на службу. Шульгин переступил через порог, плотно прикрыл за собой дверь, внимательно оглянулся назад, будто хотел убедиться, что за ним никто не подсматривает и не подслушивает. Затем он сделал несколько шагов, походя ближе, и заговорил негромко, почти шёпотом:

— Я кое-что нарыл. Ты просил проверить этого Егорова… Ну, того зэка, который умер от туберкулёза. Ты говорил, он…

— Да знаю я, кто такой Егоров, — перебил я его с лёгким раздражением. — Я ж тебе всё уже рассказывал. Давай ближе к делу, чего нарыл-то?

Шульгин вздохнул и помолчал секунду, собираясь с мыслями.

— Короче, я нашёл, на кого работал Егоров. Совершенно случайно. Мы разгребали архивы, старые документы. Я сейчас занял кабинет заместителя начальника. Приказ ещё не вышел, но Кобра разрешила там устроиться заранее. Ну вот, разгребал я его архив и наткнулся на старый рапорт о контакте с негласным осведомителем под псевдонимом «Егор». Это и есть наш Егоров.

— И с кем он встречался? — спросил я напряжённо, чуть подавшись вперёд. — Кому он стучал?

— Ты не поверишь… — Коля достал из кармана бумажку, протянул мне. — Вот его данные. Адрес уже пробил.

Я взял листок, взглянул на написанное, и у меня внутри сразу всё рухнуло куда-то глубоко вниз. Ощущение было такое, будто меня придавило чем-то огромным, тяжёлым и неподъёмным. Будто сверху упал не просто камень, не метеорит даже, а целый астероид, который раздавил меня в лепёшку. Я не мог поверить в то, что увидел.