Последний Герой. Том 3 (СИ) - Дамиров Рафаэль

Репей молча кивнул, явно разочарованный тем, что я всё ещё держусь ровно и спокойно. Но я уже знал, что этот тип будет пытаться вытащить из меня хоть какие-то эмоции, хоть что-то, за что можно зацепиться, раскрутить — и поставить крест на моём переводе в розыск. Только вот не на того напал. Я на таких, как он, уже насмотрелся и знал, как играть в эти игры. Главное — выдержка и спокойствие. Остальное — приложится. Да и аппаратик я откалибровал как надо…

Вопросы продолжались. Репей смотрел в монитор, периодически постукивая аккуратно подстриженными ногтями ботаника по столешнице. Выглядел он при этом так торжествующе и осуждающе, будто уже знал обо мне что-то тёмное и неприятное. Хотя полиграфолог не должен проявлять эмоций — он обязан быть нейтральным, как прибор, на котором работает.

Ну существуют ли такие? Думаю, ответ такой же, как и про честность с родственниками.

— Есть ли в вашей биографии случаи, за которые вас могли бы привлечь к уголовной ответственности? — голос Владлена Арнольдовича звучал почти победно, будто он меня уже поймал.

— Нет, — твёрдо ответил я сразу же. — Я честный гражданин и сотрудник полиции.

Про себя же я продолжил спокойно и даже слегка с гордостью: а то, что я даже в этой жизни отправил на тот свет уже несколько откровенных мразей, лишь подтверждает мою гражданскую и полицейскую позицию. Я — рука карающая, справедливая. Я это проговорил про себя настолько уверенно, что сам почти поверил в свою праведность.

Репей внимательно посмотрел на монитор, где спокойно плыла синусоида моих физиологических реакций. Что-то ему не нравилось, он явно был недоволен результатом. Помолчав, он решил задать уточняющий вопрос:

— Что, разве ни разу в жизни вы не нарушали закон?

— Возможно, административный закон и нарушал, переходил улицу на красный, — сказал я серьёзно, — но уголовный — нет. Уголовный закон я всегда защищал.

— Нет, тут вы должны отвечать только «да» или «нет», — прервал он меня раздражённо.

— Нет, — повторил я чётко.

— То есть, нарушали?

— Нет, не нарушал.

— Так да или нет? — Репей уже заметно раздражался, даже губы его слегка посерели от злости.

— Да, не нарушал. Или нет, не нарушал, — я слегка улыбнулся. — Выбирайте сами.

Он тяжело вздохнул, сжал губы и, перешёл к следующим вопросам, которые посыпались, как горох. Про религиозные секты (участие в них), про сепаратистские и анархические убеждения, незаконное хранение оружия и даже про вождение автомобиля в нетрезвом виде за последние десять лет. Конечно, я был чист, как стеклышко. Единственное — водил тачку подшофе, тогда это считалось нормой среди ментов. Но это было явно больше, чем десять лет назад.

И это, опять же, Лютый.

Наконец, Владлен Арнольдович явно уже устал от моей спокойной невозмутимости и невозможности подловить меня на чём-то конкретном. Он хмыкнул, глядя на монитор, и произнёс:

— И последний вопрос. В процессе тестирования вы солгали, отвечая хотя бы на один вопрос?

— Нет, — сказал я уверенно.

Он снова посмотрел на экран монитора, что-то отметил себе и с ехидной улыбкой вдруг спросил:

— А на какой из вопросов вы говорили неправду? Прибор показывает, что вы всё-таки соврали хотя бы раз. Как вы думаете, где это произошло?

Ха, развод на дурачка, на лоха. Оперский приём, классика. Дескать, я знаю, что вы сделали прошлым летом. Я сразу решил, что тоже сыграю в его игру. Чтобы выглядело правдоподобнее, даже немного загрустил и тихо, задумчиво произнёс:

— Ну, знаете, есть один вопрос, на который я мог реагировать не совсем верно.

— Какой же? — Репей явно встрепенулся, почти готовый записывать мои показания.

— Ну, про оружие, — я сделал многозначительную паузу.

— Так-так, — он насторожился ещё сильнее, чуть наклонился вперёд, напрягся, — говорите…

— В детстве я однажды убил из оружия, — продолжил я грустно и тяжело.

— Из какого оружия? Кого? — глаза его загорелись каким-то хищным блеском.

— Воробья, — вздохнул я трагически.

— Что? Воробья? Из оружия? Какого ещё оружия?

— Из рогатки, — совершенно серьёзно подтвердил я.

— Из какой ещё рогатки⁈ — он почти взвился. — Я вас спрашивал про оружие!

— Ну так в детстве для нас рогатка и была самым настоящим оружием, — ответил я невозмутимо и грустно. — Попал в воробья, и он умер. Я думаю, след оставило, и вот теперь и видно.

Я со всем уважением повёл рукой в сторону компьютера. На самом деле воробей не умер, я ему крыло перебил. Потом, правда, сам же его и выходил.

— Всё, ясно, понятно, — разочарованно проговорил Репей, резко откинувшись назад в кресле. — Тестирование окончено, вы свободны. Заключение придет в кадры позже.

— А можно будет его почитать?

— Нет, — отрезал тот, будто жаба ядом плюнула, — заключение подшивается в особую часть личного дела, ознакомление с которым вам запрещено.

Ну-ну… Хмыкнул я про себя. Принесу кадровичке тортик и почитаю. Знаю я эти особенные спецчасти личного дела. Проходили уже.

Он достал из кармана мятый платок и вытер им влажную залысину среди жиденьких волос. Я поднялся, улыбнулся и сказал:

— До свидания, Владлен Арнольдович.

— Да-да, до свидания, — пробормотал он невнятно, снова уставившись в монитор, будто пытался найти там в результатах последнюю соломинку, чтобы меня завалить.

— А как я вообще, прошёл, док? Всё нормально?

— А вот за словами бы вам последить и за речью, молодой человек, — язвительно проговорил он, раздражённо поморщившись.

— А вам бы, Владлен Арнольдович, за внешним видом последить.

— Что? — он резко поднял на меня взгляд.

— Я говорю, в парикмахерскую бы сходили, приоделись бы в магазинчике каком, глядишь, и личная жизнь наладилась бы.

— Что вы себе позволяете? — фыркнул он, уже краснея от злости. — Причём тут моя личная жизнь, и откуда вы вообще…

Он чуть не проговорился — мол, откуда вы знаете про меня. Понятное дело, я угадал.

— Ну, просто по вам видно, что женская рука к вам давно не прикасалась. Только своя, — тихо и зло рассмеялся я.

Он что-то гневно пробормотал мне вслед, но я уже не слушал. Вышел из кабинета, чувствуя спиной его злобный и обиженный взгляд.

Пошёл он на ху… тор бабочек ловить. Не завалить ему меня на этой херне. Не срослось. Злился я, конечно, не на него — ну, то есть, в основном. Ведь это кадровик, похоже, его на меня науськал… падла.

Глава 14

Валет сидел в своём кабинете, и настроение у него было скверным донельзя. Утро началось с того, что в соцсетях какой-то идиот написал громкий пост о том, будто родному городу совсем не нужна власть, состоящая из бизнесменов-хапуг, и первым среди них обозначил Германа Валькова. Автор расписывал, что Валет — воротила бизнеса, стремящийся раздербанить город на куски, распродать его условным москвичам под очередные проекты непонятных инвесторов.

Герман Сильвестрович вскипел от злости. Тут же дал команду разобраться с этим горе-блогером, чтобы тот удалил свои пасквили и вообще забыл, как на клавиатуре буквы набирать — пусть для него это будет проблематично, со сломанными пальцами. Нет, убивать не собирался, хватит с него уже трупов, и так вокруг штабелями складываются, это осложняет предвыборную гонку. Но поучить — поучит. Люди Валета умели объяснять такие вещи доходчиво, понятно и не оставляя следов.

Ситуация и так была на грани. Какой-то лейтенантишка чуть не пустил всё псу под хвост. Предвыборная кампания — та ещё черная дыра, и без того уже вложено в неё неприлично много, а тут ещё эти газетчики со своими статьями, едкими заметками, звонками и провокационными вопросами. Последняя публикация, например, была о том, что в девяностые годы, мол, Вальков был неоднократно замечен в сомнительных делах, и даже приводились некие «свидетельства» несуществующих очевидцев. Словно специально кто-то копал под него компромат и вбрасывал всю эту грязь в медийное пространство.