Белый маг (СИ) - Иванников Николай Павлович

Но как-то несмело это у нее вышло, так что даже и не услышал ее никто, кроме меня, вероятно. Вроде как и возразила, а вроде как и нет. И испуганно покосилась на меня при этом. Неодобрительно цыкнув, я покачал головой.

А Кушак между тем, заслышав воеводины слова, обрадовался очень. Вид у него сразу стал довольный, и даже гордый какой-то, словно он выиграл главный приз на каком-то большом ристалище. И призом этим была наша Анастасия свет-Алексеевна. Или кто она там на самом деле по батюшке? Я и сам уже запутался. Андреева, кажись…

Когда мы добрались до стен Лисьего Носа, уже начинало светать. Небо слегка посинело, звезды принялись исчезать одна за другой, и вскоре на нем уже был виден только серп нарождающейся луны да яркое пятнышко Венеры.

У ворот нас, разумеется, в этот час никто не ждал. Стены здесь были высотой в три человеческих роста, и ворота такие же, и собраны они были из прямых сосновых стволов, остро заточенных на самых концах. Слева от ворот располагалась наблюдательная площадка, но никакой стражи я там не заметил. Задремала стража перед рассветом, должно быть.

Мы остановили лошадей в десяти саженях от ворот, и Добруня Васильевич сначала внимательно осмотрел стены, приставив ладонь к бровям, а затем коротко, но очень пронзительно свистнул.

Наверху тут же что-то загрохотало, потом над частоколом мелькнуло копье, а следом показалось и бледное лицо с куцей бородкой. Вероятно, этот человек стоял на коленях, потому что в следующее мгновение он уже подскочил, и сразу оказалось, что частокол едва ли достает ему до груди.

— Кто там пожаловал⁈ — крикнул страж, потирая кулаком глаз. — По ночам никого не пущаем, так что ждите, покуда утро не наступит! Приказ воеводы!

— Ты что ж, Симеон, не признал меня что ль? — зычно ответил ему Добруня. — Отворяй ворота, да поскорее, а то изголодались мы уже. Много сил забрала у нас драка с вовкулаком!

Заспанный страж немедленно перегнулся через частокол и некоторое время всматривался, пытаясь внимательно рассмотреть наши лица в утреннем сумраке. Потом встрепенулся и замахал руками кому-то, находящемся снизу по ту сторону ворот.

— Неждан, скорее отворяй ворота! Воевода с помощниками вернулись! Живые…

За воротами тут же загрохотало, застучало деревом по дереву, затем одна воротина с протяжным скрипом приоткрылась, и наружу высунулась лохматая голова с треугольной бородой и испуганно вытаращенными глазами.

— Добруня Васильевич, ты что ль?

— А ты еще шире зенки свои распахни, Неждан! — посоветовал ему воевода. — Может тогда и признаешь воеводу своего.

Неждан уперся в воротину двумя руками и пошире отодвинул ее, открыв проход, через который мог бы проехать всадник. Воевода тронул свою лошадь и первым въехал в Лисий Нос. За ним неторопливо проследовал Кушак и, мотнув головой взад, на нас с Настей и Тихомиром, сообщил важно:

— Эти с нами…

— Вовкулаки? — уважительно спросил Неждан, внимательно осматривая Настю.

— Совсем ты глупый ты, Неждан! Вовкулака от человека отличить не можешь… Это невеста моя Настасья, да брат ейный, Лексеем зовут. С ними маг покойный.

— Так не было ж у тебя невесты, когда с вечера в Соломянку отправлялись!

— С вечера не было, — согласился Кушак. — А к утру вишь — появилась.

— Дурное дело не хитрое, — понимающе покивал Неждан. — А призрак тоже с вами?

— Это маг Тихомир из войска Истиславова, в Зеркальный замок направляется. Плохи дела у князя совсем. Разбили его беценеки, к Суздалю он отступил. Сын его Ратмир убит. Что сталось с нашей дружиной нам пока неизвестно, но мы надеемся, что ушли они вместе с князем за стены Суздаля.

Неждан глубоко вздохнул и пятерней взлохматил и без того лохматые волосы.

— Плохие новости вы принесли, плохие… А что же с вовкулаком?

Мы уже все прошли в ворота и двинулись за воеводой через заставленную крытыми телегами площадь к большому бревенчатому дому в два этажа, чья крыша темнела на фоне быстро розовеющего неба. Неждан закрыл за нами ворота и теперь шел рядом с Кушаком, ухватившись за седло и быстро перебирая короткими ногами.

— Повстречали мы вовкулака. В доме старосты в Соломянке. Побили мы его знатно, да и он нас знатно побил.

— Понимаю — все друг друга побили! — нетерпеливо сказал Неждан. — Так где ж он теперь?

— Убёг, — коротко отозвался Кушак. — Весь израненный и убег прямо в лес. Сызнова его ловить придется.

— Вот незадача… — Неждан отпустил седло и остановился. Потом повернулся и направился обратно к воротам.

А мы вскоре подошли к тому самому дому в два этажа и у самого крыльца спешились. Кушак подхватил Настю с такой легкостью, словно она вообще ничего не весила, и спустил ее с лошади на землю. Настя тут же развязала узел между ног, оправила юбки и сдула с лица вихрастую рыжую прядь.

— А нас тут кормить будут? — спросила она, осматривая дом. — Я бы поела уже чего-нибудь. Только корку хлеба в доме у старосты и нашла…

— Ты нашла там хлеб? — удивился я с некоторым даже возмущением. — И сама все сожрала? Я, между прочим, тоже голодный! Я, между прочим, тоже ничего не ел!

— Ты меня оставил там, как приманку на вовкулака! — в свою очередь возмутилась Настя. — Приманка не должна быть голодной… К тому же кусок был маленький и черствый. Я чуть не подавилась им, когда этот вонючий оборотень меня через крышу тащил.

— Так ты его грызла, даже когда вовкулак тебя схватил⁈ — воскликнул я.

— К тому времени я уже смирилась с тем, что чудовище меня сожрет, но не согласна была умирать от голода… И вообще — ты чего ко мне прицепился⁈ Куска хлеба пожалел для бедной девушки?

Качая головой, я привязал наших лошадей к длинной жерди у самого крыльца, куда уже поставили своих скакунов воевода с помощниками. Из дома выбежало трое заспанных мужиков. Двое тут же кинулось разбираться с лошадьми, а третий остановился напротив Добруни.

— Ну как, воевода-батюшка, вышло у тебя изловить вовкулака? — поинтересовался он.

Добруня только махнул рукой и разу направился в дом. Кушак же заботливо взял Настю под локоток и указал на крыльцо.

— Добро пожаловать в дом воеводы нашего, Настасьюшка. Там и откушаем, чем бог послал. Да и ты, Лексей, проходи…

Глава 18

Разумная жена воеводы и польза утренней пробежки

В доме воеводы уже поднялась суета. Повсюду сновали какие-то девки с ведрами и горшками, отроки с котелками, бабки с блюдами, на которых что-то источало такой аромат, что начисто лишало всякой воли. Повсюду вспыхивали свечи, по лестнице бегали сверху-вниз и обратно какие-то дети, и в первый момент это напомнило мне какую-то неразбериху, граничащую с паникой.

Но очень скоро я понял, что за всей этой неразберихой стоит некое очень чуткое руководство, так что не прошло и нескольких минут, как в просторной комнате, расположенной сразу же за сенями с узкими оконцами, был накрыт большой стол с различными яствами. Стояло здесь несколько кувшинов с вином, деревянные блюда с крупными кусками остывшего мяса, тарелки с пирогами, зажаренные до черна перепелки.

За столом к нам присоединилась весьма пышная баба лет тридцати, с пухлыми щеками, пухлой грудью, пухлым задом — и вообще видом своим очень напоминающая румяное облако, спустившееся с небес прямо на скамью у стола. Ее звали Расава, и была она женой воеводы. Сам Добруня Васильевич был с женой сдержано нежен. Он погладил ее по плечу, расцеловал в щеки и позволил ей наложить себе на блюдо куски мяса покрупнее, да половину распаренной репы с длинными луковыми перьями.

На Настю Расава косилась изначально с подозрением, и даже с какой-то неприязнью, но потом, видимо, она показалось ей излишне тощей, растрепанной и вообще — никакой не соперницей, и успокоилась.

О делах она у мужа своего ничего не выспрашивала, ждала, наверное, когда он сам сочтет нужным ей рассказать. Но Добруня о поездке в Соломянку не проронил ни слова.

Зато Беляк соловьем заливался! Выпив чарку вина, показавшегося мне кисловатым и излишне крепким, он принялся хвастать, как закидал вовкулака стрелами со своими заговоренными наконечниками. А выпив еще чарку, так вообще подскочил со скамьи и очень подробно стал показывать процесс сражения. Где стоял воевода, где падал Кушак, как трепыхался я под чудовищной лапой вовкулака. Даже как орала в истерике Настя он очень похоже изобразил.