Стародум (СИ) - Дроздовский Алексей

В месте, где растёт хмель, царит стойкий, терпкий запах. Если же начать собирать шишки, то он только усиливается. Маленькими костяными ножами мы срезаем добычу с ближайших деревьев. Хмель — лоза привередливая, предпочитает расти на ольхе и иве, но бывает и на других деревьях. Во время работы стараемся не повреждать растения, чтобы и в следующем году прийти сюда же.

— Даже не знаю, что мне нравится больше, — произносит Никодим. — Собирать шишки, или бить рожи суздальским.

— Мне — второе, — отвечает Светозара. — Я бы просто так сюда приходила, чтобы погонять этих недотёп.

Возвращаемся домой с полными кошами и улыбками на лицах.

Через три дня наши зёрна ячменя прорастают — их мы закидываем на печь для просушки. Часть из них кладём на дубовые листья для аромата, часть сушим на дыму, для терпкого, копчёного вкуса. Ещё через семь дней получаем проросшие, высушенные зёрна, которые перемалываем в грубую муку.

Получившийся солод смешиваем с горячей водой, получая «затор» — густую кашу. Выдерживаем несколько часов, полученную жидкость сливаем и кипятим с шишками хмеля в большом котле. Добавляем ржаные хлебные корки для брожения. Полученное пиво заливаем в бочки и запечатываем смолой для дальнейшего настаивания.

Но самое первое пиво мы всегда пробуем сразу.

— Тимофей, это лучшее пиво, что я пробовала, — замечает Светозара. — Даже не представляю, каким оно станет через несколько дней в бочке. Божественным, наверное.

— Я туда тмин добавил, — говорю. — Нравится?

— Намного лучше, чем в прошлом году.

— Ты это каждый год говоришь.

— Так у тебя каждый год всё лучше и получается.

Получилось и правда прекрасно.

Жду не дождусь, когда буду наливать его торговцам на подворье. Хочу видеть лица людей, которые пробуют сей замечательный напиток.

Одолжив у Вени кобылу с телегой, мы перевозим бочки на подворье. Однако стоит нам выехать со двора, как неподалёку происходит странное: Душана за руку уводит в лес соседского мальчугана — Предрага.

— Светозара, скажи, пожалуйста, что видишь то же, что и я.

— Ну да… куда они идут?

— Не знаю.

Время ближе к вечеру, в это время в лес не ходят ни за грибами, ни за ягодами. Какой чёрт потащил этих двоих в лес?

Будь на месте Душаны какая-нибудь другая женщина, я бы на это никакого внимания не обратил, но это вызывает странные, неосознанные подозрения.

Не сговариваясь, мы со Светозарой заводим кобылу с телегой обратно во двор и тихо, незаметно, начинаем следовать за женщиной и ребёнком. Не могу отделаться от ощущения, что чудище уводит из села одного из наших.

— Ты был прав, — произносит девушка. — Теперь я тоже это чувствую. Что-то неправильно с Душаной.

— Что именно?

— Не знаю, но мне это не нравится…

Мы следуем за женщиной, ведущей парнишку по лесу. Предраг весел, указывает на всё пальцем, веселится. Душана же двигается совсем без эмоций: прямо, без оглядки. Глядя на неё, у меня мурашки идут по телу. Кажется, она так и не моргнула ни разу за все эти дни. И я совсем себя не накручивал.

Они заходят далеко в чащу. Мы со Светозарой подходим всё ближе, но они нас не замечают.

— Я не вижу никаких огнептиц, — жалуется Предраг. — Ты говорила, что они будут сразу в лесу.

— Ещё чуть дальше, — отвечает Душана.

«Огнептицы?» — шепчу одними губами.

«Не знаю», — пожимает плечами Светозара.

У нас в селе водилось пару легенд об огнептицах, но каждый последний житель знает, что здесь их нет. Может быть далеко на юге, но не на нашей земле.

Однако Душана вдруг останавливается, поднимает руку вверх и указывает на высокое дерево.

— Вон она, огнептица, — указывает женщина.

— Где? — спрашивает Предраг.

Мальчик смотрит в нужную сторону, а сзади него Душана хватает его за горло и начинает душить. От увиденного у меня внутри всё обрывается: прямо на моих глазах происходит худшее, что можно вообразить. Я всегда знал, что рядом со мной находится чудище, но мне почему-то никто не верил!

Между мной и Светозарой появляется одинокий дух стремительности.

Я выбегаю из-за дерева так быстро, как только могу.

Несусь по лесу, собираясь уничтожить тварь, что предала доверие отца, односельчан, меня. Она ещё пожалеет… ох, сука, как она пожалеет!

— Стой! — кричу на ходу.

Однако происходит нечто совсем другое: Предраг падает на землю и тут же превращается в уродливую тварь с десятком ног и рук. Он широко открывает рот и в демонической пасти появляется множество длинных, заостренных зубов. Злобно пища, он пытается укусить женщину, но та прикладывает ладонь к его затылку, и отродье высыхает прямо у меня на глазах, будто жук, брошенный в печку.

Несколько мгновений, и передо мной лежит скукоженная уродливая оболочка, лишь издали напоминающая человека.

— Что за… — вырывается у меня. — Это что была за блядская чертовщина⁈

— А, Тимофей, — удивляется Душана. — Ты тут?

— Конечно тут! Сука, что я сейчас вообще увидел?

Вздохнув, женщина поднимается на ноги и долго смотрит на дьявольское отродье, скрюченное на земле. Длинный язык существа, совсем недавно выглядевшего как человек, высунулся из пасти и высох.

— Я не хотела, чтобы кто-нибудь это увидел, — произносит Душана. — Предраг был перевёртышем, и никто кроме меня это не видел.

— Как? Почему?

— Сынок, присядь, пожалуйста.

Присаживаюсь на траву рядом с мамой. Мне трудно её так называть, поскольку внешне она всего на несколько лет старше.

Светозара подходит сзади, удивлённая так же, как и я.

— Помнишь, я говорила, что не помню ничего между моментом моей смерти и тем, как Федот оживил меня?

— Конечно, как тут забудешь…

— Так вот, я помню. Всё это время я была в мире духов — все мертвецы попадают туда, поскольку сами превращаются в духов после смерти. И этот мир…

Лицо Душаны меняется при воспоминании о месте, где она провела много лет. На нём снова появляется та самая тьма, что я ощущал при взгляде на женщину.

— Пока не побываешь в мире духов, ты не сможешь представить что это такое. Он как наш мир, там есть Вещее, крепости, города. Новгород. Но при этом там всегда ночь, и там всё живое… Каждый камень живой, каждая травинка живая, каждая лужа на земле — дух. И там…

Душана запинается, не в силах продолжить. У неё на лице появляется такой ужас, который словами не описать. Что же такого она увидела там, в мире мёртвых, что оставило на ней такой отпечаток?

Теперь понятно, что я чувствовал, находясь рядом с ней. Оказывается, не она сама вызывала во мне неприятные ощущения, а та тьма, что осталась на ней.

— Я видела столько всякого там… теперь я легко отличу человека от твари, что ей притворяется. Предраг был одним из них — уродливым перевёртышем, который возвращается в деревню вместо настоящего человека.

— Значит, родители Предрага теперь не увидят своего сына?

— О, нет, всё будет хорошо. Со смертью твари настоящий Предраг окажется на свободе. Скоро он вернётся домой, можешь не переживать.

— А нашего старенького пса Грома тоже ты убила?

— Я. Под конец жизни его начало поглощать безумие — скверна из мира духов. Ещё несколько дней, и он стал бы нападать на жителей села. Пришлось прекратить его жизнь чуть раньше. Но Гром — не проблема. Пару дней назад возле села леший стал ошиваться — вот где настоящая опасность. Но не бойтесь, я его прогнала.

— Так ты теперь чувствуешь тьму, поскольку провела в мире духов много лет?

— Моя сила изменилась, — отвечает Душана. — Раньше я управляла водой, а теперь у меня нюх на чудищ. Когда рядом появляется тварь, она начинает смердеть для меня за версту.

— Никогда не слышал, чтобы сила могла меняться.

— Может, если с человеком происходит что-то большое. Но так даже лучше, теперь я смогу защищать село от нечисти.

— Спасибо, — говорю. — Что спасла Предрага.

Душана с улыбкой кивает.

— Расскажете ещё что-нибудь о мире духов? — спрашивает Светозара.